Журнальный мир

Аркадий Ильич Гутерзон (1922—1981) родился в г. Мозыре Белорусской ССР. С 1937 по 1941 г. учился в Витебском художественном училище у Л. М. Лейтмана, В. Я. Хрусталева. С 1945 г. жил и работал в Иркутске. Участник выставок с 1945 г. Член Союза художников СССР с 1957 г. Работы находятся в Иркутском и Новосибирском художественных музеях.

По-разному складывается посмертная судьба художников. Еще не освоенному, не оцененному в должной мере творческому наследию Аркадия Ильича Гутерзона суждена долгая и интересная жизнь. Значение искусства А. И. Гутерзона не только в широте познавательных устремлений и актуальности разрешаемых художником проблем нашей действительности. Подлинная ценность его лучших полотен заключена в правдивости выделенных характеров, в искренности авторского голоса, остроте внутреннего зрения, позволившего увидеть высокий смысл самых простых вещей и явлений.

Целостное в многообразии своих проявлений творчество иркутского мастера посвящено Сибири, ее природе и людям.

А. И. Гутерзон родился в Белоруссии в 1922 г. Едва окончив Витебское художественное училище, 18-летний юноша добровольно ушел на фронт. Тяжесть военных дорог, ранение, фашистская каторга, годы личного и творческого самоутверждения сформировали личность художника, определили социальный характер его поэтики.

Именно поэтому лирическая сторона дарования Аркадия Ильича, его способность к непосредственно-эмоциональному мировосприятию («Портрет отца», 1957; «Геолог Коноплев», 1958; «Чабаны Афанасьевы», 1960), раскрывшиеся позднее, отступили перед гражданским пафосом работ 50—60-х гг.

Своеобразным художественным документом личной судьбы А. И. Гутерзона стала его первая картина «Возвращение к жизни» (1957). Традиционное по пластическому исполнению полотно воспринимается как индивидуальный драматизированный поток воспоминаний.

Портрет легендарного военачальника периода Гражданской войны в Сибири Нестора Каландаришвили (1960) можно считать этапным для художника произведением. Отдавая должное требованиям времени «сурового стиля», А. И. Гутерзон решает полотно в приподнято-романтическом плане, выявляя общие духовно-волевые качества исторической личности. Новая монументальная образность портрета предопределила новизну его формального решения: экспрессивно-жесткий пластический язык и резкую первооснову, «подачу» героя.

Названная тенденция продолжается в «Художниках Октября» (1967), «Богатырях Байкала» (1966), параллельно сосуществуя с другой, более характерной для зрелого стиля художника лирико-эпической образной трактовкой в «Проводнике геологов» (1964), «Золоте тайги» (1966), «Портрете участника Ленских событий И. Шибанова» (1969).

В «Портрете участника революции 1905 года и Октябрьской революции В. А. Кригера» (1957) наблюдается переход к более глубоким, развернутым характеристикам личности в ее многообразных связях с действительностью. Портрет современен не в формальном отношении, поскольку написан в живописной традиции «выразительной речи», со всеми вытекающими отсюда законами пластической конструкции произведения. В сопоставлении героя и окружающей его исторической обстановки (помещение Александровского централа) обнаруживаются сложные пространственно-временные контексты образа, раскрывается его внутренняя драматургия.

Позднее заметно трансформировались и сюжетно-тематические картины А. И. Гутерзона, в которых как бы материализовалась историческая память художника. В работе «Художник и солдат. Мелодия зимы» (1971) тема творческой личности тонко и ненавязчиво переходит в тему связи поколений: солдата наших дней и бывшего воина, призванных защитить просторы родной земли. Сходную задачу решает А. И. Гутерзон в «Памяти героев 1941 года» (1970). Но сама творческая тема, при всей визуальной наглядности трактовки, истолкована не столько лирически-повествовательно (как в предыдущем полотне), сколько символически-ритуально.

Гутерзон-лирик и Гутерзон-гражданин никогда не конфликтуют. А. И. Гутерзон — художник, который не впадает в громкую декларативность или лирический шепот, точно определяя равнодействующую между ними. Лирическое чувство художника всегда глубоко и полнокровно, а гражданственность поэтически проникновенна.

Эта золотая интонационная середина и гибкая, способная к саморазвитию пластическая система, выстроенная на плавных линейно-ритмических конструкциях, согласованных в тональном колорите, нерезко выраженной первоплановости композиции, определили зрелый стиль А. И. Гутерзона 70-х гг.

Этот (к сожалению, последний) период творческой деятельности художника характерен и другими важными приобретениями: расширением тематики, появлением новых жанровых единиц — пейзажа и натюрморта, а также особого рода бессюжетных композиций обширного «байкальского цикла». Впрочем, сюжетная основа в произведениях существует, но не внешне, а как бы изнутри, растворяясь в общем поэтическом строе образа. «Над Байкалом туман» (1971), «Друзья» (1971), «Мои соседи на Байкале» (1975) — привлекают не внешним сюжетно-повествовательным значением, а глубиной философской мысли и поэтического чувства. Внутреннее содержание этих работ много шире видимой простоты мотивов. За внешней изобразительной канвой прочитывается идея неразрывной связи человека и природы, пребывающих в некой единой духовной субстанции, утверждается нравственно-этическая ценность человека, осваивающего, преобразующего, оберегающего этот заповедный уголок земли. Отношение художника к изображаемому не отстраненно-созерцательное, а духовно-контактное. Поэтому, не навязывая своих суждений и выводов зрителю, А. И. Гутерзон заставляет проникнуться образно претворенной реальностью, поверить искренности авторского чувства, его представлениям о добре, долге, красоте.

Для многих современных художников Байкал служит постоянным источником творческого вдохновения, а для А. И. Гутерзона он был еще и по-настоящему родным домом (мастерская художника находилась в одном из самых красивых и уютных байкальских распадков). Байкал А. И. Гутерзона не потрясает воображения своим размахом и стихийной силой. Как хозяину-старожилу этих мест, А. И. Гутерзону дорог каждый погожий, безветренный день, близка обжитая, укрощенная, добрая к человеку стихия («На Байкале праздник», 1972; «Байкал в декабре», 1972; «На Большую землю», 1970; «Зима в Листвянке», 1976; «Весенний Байкал», 1976; «Желтые лиственницы», 1971).

Ровным и глубоким дыханием природы наполнены и натюрморты художника. «Большая» и «малая» природа воспринимаются А. И. Гутерзоном пантеистически, как неделимые части прекрасного живого целого. Неслучайно автор использует «сквозной» принцип изображения, при котором пейзаж и первоплановый предметный мотив поддерживают, дополняют, раскрывают друг друга в пределах единого эмоционального живописного поля («Утренний чай»,1971; «Натюрморт с корзинками», 1975).

В полном гармоническом согласии с природным окружением протекает естественная и простая жизнь человека. Многочисленные портреты А. И. Гутерзона — «Женщина с острова Ольхон», «Забайкалец И. Трубачеев», «Редактор газеты Миронова» (все 1979 г.), «Лимнологи Байкала» (1970) и др. — подкупают редкой подлинностью человеческих характеров, которым свойственны, при всей их индивидуальной неповторимости, некие общие, типические народные черты. Избранный художником крупный план позволяет зрителю спокойно, неторопливо вглядеться в немолодые лица, прочитать в них сложную жизнь души, представить нелегкую жизненную биографию.

Тема Байкала была для А. И. Гутерзона главной, но не единственной. Художник стремился быть в эпицентре важнейших событий времени. Ряд полотен создан в результате творческих командировок на крупнейшие сибирские стройки: «Праздник на Саяно-Шушенской ГЭС» (1975), «Молодая семья на БАМе» (1980), «Дорога на Усть-Илим» (1972).

Как художник с развитой историко-культурной памятью, А. И. Гутерзон находит эстетический идеал человека не только в настоящем. Совершая экскурсы в недавнее или далекое прошлое народа, художник не анализирует кульминационные моменты явлений и событий. В серии «Декабристы» («Художник-декабрист Н. Бестужев», 1974; «Декабрист М. Лунин», 1974; «По дорогам декабристов», 1977) художник обращается к морально-этической стороне проблемы. Историчность портретов Н. Бестужева и М. Лунина не в обилии исторического реквизита, ибо само понимание художником истории не абстрактно-отвлеченно, а жизненно-конкретно. А. И. Гутерзон не стремится к индивидуально-определенной характеристике людей. Это скорее образы-представления, возникшие в результате раздумий автора над личностями, судьбами, поступками первых русских борцов за свободу.

Проблема человека в контексте времени разрешается художником в одном из последних его произведений с символическим названием «Время» — «Портрете Курдюковых» (1979). Сопоставление пожилой супружеской четы и уникальных старинных часов не только объясняет их благородное увлечение и раскрывает духовную близость людей — содержание образа воспринимается в более широком философском плане нравственной оценки жизни, отданной людям.

Характерной особенностью произведений А. И. Гутерзона со времени его персональной выставки в Москве в 1974 г. стало усиление личностного начала, субъективизация художественных ощущений и понятий, сообщающих образу качество лирической исповеди. Особой уплотненностью чувств и настроений отмечены автопортреты. Анализируя собственную личность в различных жизненных и временных ипостасях («Автопортрет с костылями», 1975; «Шесть этюдов», 1977), художник не боится открыть двери в мир собственной души, ибо глубина и полнота мировосприятия его взяты не извне, а выстраданы, обретены в сложной духовной борьбе за свое человеческое «я». Простота и убедительность подачи сложного жизненного материала свидетельствуют о подлинной свободе и зрелости образно-пластического мышления художника.

Позднему А. И. Гутерзону подвластны как узколичный, так и более широкий художественный самоанализ. Если внутренний диалог «Автопортрета с костылями» не выходит за рамки индивидуальной психологии, то образное содержание «Шести этюдов» раскрывается через сложную жизненную коллизию, через тему возвращения домой, к близким, в конечном счете — к самому себе…

Избранный художником мотив непрерывного «входящего» движения усложнил его пластический замысел. Сжатая, лаконичная манера лишена некоторой статичности более ранних работ. Разомкнутая, как бы незавершенная композиция, появление экспрессии в живописных элементах сообщили образному полю полотна особое напряжение. К чувству умиротворенной усталости после трудного дня примешивается нотка скрытой тревоги, драматического предчувствия, заставляющего человека острее и глубже видеть не только гармонию, но и диссонансы окружающего мира. В портрете нет внешней конфликтной событийности, но она подразумевается в контексте происходящей на наших глазах сцены, через которую прочитывается личность художника — требовательного к себе, преданного любимому делу, ответственного за судьбу близких.

Двуединым ощущением красоты и драматической сложности бытия проникнуты поздние натюрморты и портреты художника. «Зимняя сказка» (1977) и «Реквием» (1978) решены в характерной для А. И. Гутерзона расширенной трактовке предметно-пространственного мотива. Первый из них — тонкая по настроению живописная элегия — обращен к интимному миру чувств и переживаний художника; другой, исполненный высокого драматического начала, — решен как пластическая аллегория. Почти стереоскопическая реальность форм, интенсифицированные цветовые контрасты придают образу трагедийную окраску. Но драматический накал «Реквиема», посвященного морякам, погибшим во время Гражданской войны в Сибири, лишен безысходности. В празднично-торжественном сиянии духовых инструментов, в густом серо-синем водном просторе есть жизнеутверждающее начало, поскольку продолжается жизнь, остаются дела и последователи погибших: старые капитаны («Два капитана», 1979) и молодые моряки («Байкальские моряки», 1980). А. И. Гутерзон воссоздает особый тип байкальцев, не уступающих своей человеческой статью морским волкам больших океанских лайнеров, дает сжатые укрупненные характеристики всегда готовых к действию людей.

Утверждению активного, созидательного начала человека, раскрытию его индивидуальной, духовной составляющей, отображению величественной природы Сибири была отдана до конца творческая жизнь и доброе сердце А. И. Гутерзона.