Журнальный мир

Зима на Севере долгая. Полгода не видно на небе солнца, полгода властвует ночь, да трещит мороз, да засыпает землю снег  – всё толще и толще его холодный покров. С незапамятных времён привыкали к зиме люди Лапландии.

…Затянулась зима, конца-края ей нет. Уже и припасы истощились, последнее – и то на исходе. Ни зверя, ни птицу не добыть, озеро словно до дна промёрзло – не пронять лёд, не порыбачить. А тьма и холод всё не убывают. А где темно, холодно и голодно, там беда себя хозяйкой чувствует. Носится беда над тундрою колючей вьюгой, в вершинах сосен завывает, в вежи сквозь дымоход жёлтым глазом заглядывает – к людям примеряется. Да хуже того – в сердца к людям пробираться начала, в душах страхом слепым гнездиться.

Совсем не стало жизни Айгину и Эльве. И любили они друг друга, и хозяйство вести умели. Не одну зиму прожили муж и жена вместе, всякое повидали, унывать не привыкли. А тут словно подменили обоих – хмурятся да ворчат друг на друга целыми днями.

– Негоже так, – говорит однажды Айгин. – Нельзя жить в местах, из которых тепло и свет ушли. Задумал я новое место искать.

– Да куда ж ты идти собрался? – вздыхает Эльва. – Погибель кругом!

– Будем и дальше сидеть да ждать – она и здесь нас приберёт,  – отвечает Айгин. – А в путь отправлюсь – так и разыщу, где за теменью наша с тобой радость заблудилась. Тогда и тебя заберу, поселимся с ней рядышком.

– Я с тобой пойду!

– Знал бы куда, – взял бы тебя. А вслепую вдвоём идти – только хуже делать, – говорит Айгин жене. – Ты в лучшее верь, жди меня. Я на стену рукавицу свою повесил – на неё поглядывай. Да знай – если кровь из рукавицы потечёт, значит, нет меня больше.

Сказал, надел лыжи – да в путь отправился.

Шёл Айгин по тундре куда глаза глядят, долго шёл. По разным приметам умел он места, для жизни пригодные, находить. Только тут ни единого высмотреть не мог, сколь ни старался – одна вьюга кругом да снежные пустоши. А путь за спиной уж долгий, идти всё тяжелее, и назад повернуть нельзя.

Не был Айгин чародеем, а тут слова волшебные точно сами на ум пришли. Произнёс он заклинание, вокруг себя обернулся и сделался оленем о семи рогах. Понёсся вскачь через сугробы, только холмы да перелески вокруг замелькали.

Бежит олень вдаль, спит на снегу, ягель-мох из-под снега выкапывает. Уже много вёрст одолел, да вот беда – чует Айгин, что не может обратно в человека превратиться. Слишком долго пробегал он в оленьей шкуре.

Вьюга, не плачь, не стенай,

Душу не засти тоской,

Милый умчался за край

Неба, покрытого мглой.

Звёзды, светите ему,

Солнышко, встань перед ним!

Как же пройти одному

Путь, что положен двоим?

Так пела Эльва, ожидая мужа. Давно уже встревожилось её чуткое сердце. Смотрит Эльва на мужнину рукавицу всё чаще и чаще. И крови-то не видно, но прохудилась сама собой толстая кожа, мехом оленьим изнутри прорастать начала. Поняла тогда Эльва, что неладное с Айгином случилось.

Выбежала Эльва в метель, накинула на плечи плащ, перьями расшитый, и обернулась белой птицей. Полетела мужа искать.

Воет метель, глаза снежинками забивает, мешает птице лететь. Но спешит Эльва сквозь ветер. Где след заметённый глазами не видит – там сердцем дорогу чует. Вот уже лыжня кончилась – вместо неё след олений пошёл. Ещё быстрее полетела белая птица, а как углядела вдали рогатую оленью тень – впереди ветра понеслась.

Меж семи рогов уселась, зовёт мужа по имени. Остановился олень как вкопанный, замер – и превратился в человека. Стоит Айгин, радуется чуду нежданному и не может понять, откуда оно. Смотрит – а у ног его в снегу белая птица лежит, совсем от усталости и мороза обессилела. Пожалел её Айгин, положил за пазуху, отогрел. Тут и Эльва сама собой стала. Обрадовался Айгин, а больше того – удивился.

– Как же ты меня нашла? – спрашивает. – Как путь опасный выдержала?

– Сам же говорил – погибели и дома дождаться можно! – улыбается Эльва. – А здесь ты рядом – одной тревогой меньше! Я впредь никуда тебя одного не отпущу.

Долго ли, коротко ли шли Айгин и Эльва – раскинулось перед ними озеро замёрзшее. Лёд на озере гладкий как зеркало, и чудный свет на нём дорожкой отражается, а дорожка та со льда прямо к небу идёт. Пошли по ней муж с женой – высоко над землёй поднялись, и тучи, и снега внизу оставили. И пришли к веже высокой-высокой, что сама по себе чудным светом лучилась. Не из брёвен она, не из дёрна – из ясных лучей сложена. Ни снегов вокруг, ни мороза, только небо голубое да облака чистые белеют. Прямо на облаках пасутся белоснежные олени с золотыми рогами.

– Здравствуй, хозяин! – стучатся путники. – Дозволь в дом войти, с дороги отдохнуть!

А в веже той само Солнце жило. Вышло Солнце гостям навстречу, в дом провело, угощает, расспрашивает:

– Откуда вы, славные люди, будете? С какими вестями в гости ко мне пожаловали?

Рассказали люди Солнцу о своём странствии, о том, как лучшее место среди снегов искали.

– Радость на земле исчезла, – сказывает Айгин. – Мы ведь её искать пошли. А без света радости нет. Всё живое без тебя горюет!

Задумалось Солнце.

– Я не просто так на небо не выхожу, – говорит. – Мы с Луной-сестрицей повздорили крепко. Не можем спор разрешить – кто из нас на небе нужнее. Вот уж сколько лица за порог не кажем.

– Вас так никогда никто рассудить не сможет! – качает головой Айгин. – Ещё продлится зима – так и некому будет!

– Что же делать-то? – спрашивает Солнце.

–  Пойти по небу да посмотреть с высоты, – подсказывает Эльва. – Сами увидите, как вы земле нужны! Увидит Луна, что ты на небе взошло – тоже в свой черёд покажется. Сколько радости в  мир вдвоём принесёте!

– Кто же кроме вас землю освещать да греть будет! – продолжает Айгин. – Ждут вас на земле, а вы ссоритесь!

– Твоя правда, человек, – отвечает Солнце. – Будь по-вашему!

Вышло Солнце из вежи на небосклон, засияло в полную силу. Враз метель над тундрой перестала, темень ночная отступила.

Протянуло Солнце луч до самой земли, помогло гостям на землю спуститься. На прощание сказало Айгину и Эльве:

– Свою-то радость вы давным-давно нашли. Вы друг для друга радость и опора великая. Зверем обернуться, без следов друг друга отыскать, на небо по лучу света взойти – то лишь великие чародеи-шаманы умеют, но любовь – она сильнее всяких чар будет. О том не забывайте!

Запрягло Солнце в сани золоторогих оленей, едет по небу – земля ликует, весна наступает. Завершило Солнце круг – вышла из своей вежи Луна, на серебряных санях по небу заскользила. Поныне небо кругом обходят, помнят, что нет добра без согласия, а радости – без света.