Он был железным НОДом

Он был железным НОДом

Об Иване Парфеновиче Спатаре

Время – быстротечно. Моему отцу – Ивану Парфеновичу Спатару, начальнику Башкирского отделения Куйбышевской ордена Ленина железной дороги, в эти дни исполнилось бы 100 лет.

Он родился в 1919 году в небольшом украинском селе Загнитково, что на границе с южными областями Молдавии. Видимо, отсюда произошла и ассимиляция нашей фамилии. Одно из ее значений: «спатарий» – первый воин в ряду, меченосец, солдат, первый вступающий в бой с врагом. Дед Парфений, простой хлебороб, рано овдовевший и поднявший, кроме сына, ставшего железнодорожным командиром, еще трех дочерей, одна из которых стала директором школы, вторая – главбухом крупного сельхозпредприятия, третья возглавила детский санаторий. Бабушка, по рассказам отца, была красивой и очень образованной – знала несколько языков, прекрасно музицировала, рисовала и, судя по всему, была далеко не простолюдинкой. Видимо, в любви простого крестьянского паренька и девушки из благородного сословия была тайна того, достаточно непростого времени. Она умерла рано, а очень любивший ее дед так и остался один…Говорят, что в родном селе, его так и звали «Парфений-Лебедь». Чтобы спасти свою семью от голода 30-х годов, дед Парфений обменял свой солдатский серебряный «Георгий» на мешок кукурузной муки.

После окончания средней школы Иван Спатар поступил в Харьковский институт инженеров железнодорожного транспорта, но война внесла свои коррективы. Уже в первые её месяцы студенты-железнодорожники вместе с красноармейцами отбивались от фашистов и отходили с боями из осажденного Харькова. Они под бомбами немецких самолетов восстанавливали пути, по которым вывозили раненых и детей. Их, брошенных, израненных и чудом оставшихся в живых, какие-то солдаты силком затащили в последний вагон последнего эшелона, покидавшего Харьков. А потом красноармейцы накормили студентов вареной… слонятиной (немецкий летчик, куражась, расстрелял животных харьковского зоопарка).

Как и многие люди того поколения, Иван Парфенович не любил рассказывать про войну. Уже потом, по крупицам, по рассказам друзей и однокашников узнаешь о родном человеке много интересного. Первую, по-настоящему боевую награду Иван Спатар получил в 1942-м, тогда он освободил забитую вагонами станцию для прохода литерных эшелонов, перевозивших танки. Дорога была каждая минута. Когда стало ясно, что маневровая работа по «растаскиванию» составов займет несколько суток, молодой начальник станции принял единственное и, как оказалось, правильное решение: сцепкой из четырех мощных паровозов он сбросил с путей несколько эшелонов с порожняком, углем и лесом, позволяя таким образом пройти составам с военной техникой. Кстати, в этом же году стал членом КПСС, чем всегда гордился. После войны работал начальником станций Кувандык, Бузулук, Орск. По окончании Академии железнодорожного транспорта МПС СССР в 1956-м отец назначается начальником Абдулинского отделения Куйбышевской железной дороги, а затем – главным инженером Куйбышевской железной дороги.

В 1963 году Иван Парфенович Спатар по настоянию Башкирского обкома КПСС был направлен МПС СССР в республику для «дальнейшего развития и совершенствования железнодорожного транспорта» в должности начальника отделения, говоря языком железнодорожным – НОДом. И молодой генерал тяги взялся за дело… За два десятилетия руководства отца отделение превратилось в одно из самых высоко оснащенных на всей сети МПС. Была введена электрифицированная линия «Белорецк – Карламан» («Башкирский БАМ») протяженностью свыше 200 километров, электрифицировались новые участки пути, более 200 километров оснащены автоблокировкой, произведена коренная реконструкция локомотивного депо Дема, вошла в строй новая промывочно-пропарочная станция Аллагуват, началось строительство Южного железнодорожного обхода столицы, стал курсировать фирменный поезд «Башкирия», активно развивалось пригородное сообщение. Ежесуточно отделение обслуживало свыше ста пар пассажирских и грузовых поездов, через каждые четыре минуты по башкирской магистрали шел поезд. В городах и поселках республики возводились железнодорожные микрорайоны. Было организовано эффективное пригородное железнодорожное сообщение, ежегодно перевозившее миллионы пассажиров. Тогда в отделении работало 45 тысяч человек. Строились целые «железнодорожные» микрорайоны, тысячи работников отрасли удостоены госнаград. Башкирское отделение неоднократно признавалось, одним из лучших в сети МПС СССР. Учитывая его стратегическую роль в перевозках, руководство республики даже хотело создать на базе отделения Уфимскую железную дорогу. Лишь начавшаяся перестройка помешала осуществлению этих грандиозных планов. В своей книге «Люди. Годы. Жизнь» бывший в то время председателем Совета Министров БАССР 3. Ш. Акназаров очень тепло вспоминает о совместной работе со Спатаром, называя его «авторитетным руководителем, очень добрым и порядочным человеком». В 1988 году вышла книга «Славные традиции. К 100-летию железных дорог Башкирии», которая свидетельствовала, что именно в те годы Башкирское отделение стало осуществлять больше половины всех грузовых перевозок и треть всей тонно-километровой работы на Куйбышевской ордена Ленина железной дороге. Однажды мотрисса (рельсовый автобус), в которой руководящий состав Башкирского отделения возвращался с осеннего осмотра, сошла с рельсов и, несколько раз перевернувшись, ушла под откос. Обошлось без жертв, но все командиры получили травмы – переломы, ушибы, ссадины. Но на следующий день все как один пришли на утреннюю оперативку, и никто не обратился за медицинской помощью Легендарный НОД, кстати, сломал тогда три ребра. И виду не показывал, как было больно. А ведь ему было уже далеко за пятьдесят!

В 70-е годы в отделении произошел крупный сход грузового поезда. Чтобы определить причину происшествия, прибыла солидная комиссия с представителями завода-изготовителя вагонов. Опытным инженерам стало ясно, что вины техники здесь нет, судя по всему, беду с немалым ущербом сотворила уже немолодая сцепщица, недавно похоронившая мужа и одна растившая четверых детей. Учитывая доказательства ее вины и принесенный ущерб, наказание могло быть строгим, очень строгим, вплоть до лишения свободы. И тогда, неожиданно для всех, начальник отделения дороги отвел в сторону руководителя заводской комиссии. Издали беседа двух солидных руководителей напоминала разминку боксеров перед схваткой. Казалось, еще мгновение – и немолодые мужчины начнут потасовку. Когда через пятнадцать минут шум, жестикуляция и ненормативная лексика со стороны «совещающихся» сторон закончились, по удрученному виду заводчанина все поняли, кто победил. В акте указали другую причину, связанную с деформацией полотна. Об этом рассказала на кладбище у могилы отца много лет спустя та самая железнодорожница.

 

А об этом забавном случае Иван Парфенович часто вспоминал во время празднования Дня железнодорожника. Когда после войны он работал начальником станции Абдулино, бледный и растерянный помощник вручил ему строгую телеграмму. В ней предписывалось встретить самого… Кагановича, тогдашнего сподвижника Сталина, наркома путей сообщения, человека жесткого, за малейшую провинность отдававшего железнодорожников под трибунал. Весь день и всю ночь железнодорожники драили станцию. Наутро начальство, заметно волнуясь, собралось на перроне для встречи высокого гостя. И вот подошел поезд. Встречающие отправились в конец состава, где должен быть вагон-салон. Но вместо «железного наркома» из обыкновенного купейного вагона в стареньком потертом пальтишке, улыбаясь, вылез Каганович… Гриша – однокашник Ивана Парфеновича по Харьковскому институту инженеров желдортранспорта, шутник и балагур. Он не дождался дружеских объятий – в гостя полетел тяжелый путейский фонарь. Опасаясь тумаков, Гриша бросился наутек от разъяренного приятеля. А уже вечером, когда страсти улеглись, за дружеским застольем все посмеялись, и, к чести железнодорожных командиров и партийных работников, никто не «просигнализировал» о лженаркоме из Харькова.

Другой не менее забавный случай, который бы мог стоить башкирскому НОДу головы, произошел в 60-е годы, когда в Уфу приехал руководитель страны Никита Хрущев. Когда, наконец, первый секретарь ЦК КПСС попрощался с руководителями республики и поднялся в салон-вагон, напротив правительственного состава вдруг остановился маневровый локомотив, и паренек-машинист решил посмотреть внутреннее убранство персонального хрущевского вагона. Увидев в окне молодого человека, Хрущев стал улыбаться и махать машинисту рукой. Тот стал махать в ответ и радостно вопить: «Да здравствует Никита Сергеевич!». Это продолжалось почти пятнадцать минут, а стоявшие на перроне руководители сразу и не поняли, почему не отправляется литерный. Сообразив, что творится что-то неладное, НОД влетел в кабину машиниста и тут все понял. Паренек вошел в ступор и, уже ничего не соображая, махал хохотавшему Хрущеву рукой. Спатар аккуратно оттеснил машиниста и, тоже махая Хрущеву, спокойно отвел маневровый локомотив. Самое смешное, что бедолага-машинист еще сорок минут махал рукой, пока в него не влили сто граммов спирта.

Начальник отделения дороги должен быть человеком принципиальным и строгим, ибо добродушие может обернуться гибелью сотен людей или многомиллионными убытками. Но никогда Спатар не повышал голоса и не оскорблял своих подчиненных. Наверное, сказывалось и воспитание, полученное в многодетной и дружной сельской семье, где уважение к человеку ценилось больше всего. Но это табу не распространялось на тех посетителей, которые пытались решать свои вопросы при помощи «конвертов» и подарков. В этом случае грозный голос Спатара был слышен на всех четырех этажах отделения, и очередной прохиндей уходил искать «свою мать». За глаза молодые работники аппарата уважительно называли начальника «папой», ибо знали, что он накажет за дело, но в обиду своих подчиненных разномастным комиссиям не отдаст. После смерти Спатара в его бумагах остались десятки объяснительных от совершивших проступки командиров, но ни одной из них Иван Парфенович так и не дал хода наверх, не калеча судьбы молодых руководителей. И надо сказать, что впоследствии никто из них не подвел своего НОДа.

И если на работе Иван Парфенович был человеком строгих правил, то дома – заботливым отцом, внимательным мужем, любящим дедом. Когда мне было тринадцать лет, я попросил у папы деньги на катушечный магнитофон. Отец сказал: иди заработай, а сколько не хватит, я тебе добавлю. Я тогда два месяца работал в пассажирском вагонном депо Уфа: стирал постельное белье для пассажирских вагонов. И по первой своей профессии я стал «оператором стиральной установки». Помню, первые дни на меня, как на живую обезьяну ходило смотреть все депо. А потом все привыкли. Работал я видимо неплохо. Даже бригадирша расслабилась и выдала мне по итогам недели несколько кусков белого «сэкономленного» мыла, которое я с достоинством рабочего человека принес в семью. Отец поздравил меня с первым трудовым достижением громким подзатыльником (первым и последним в жизни) и велел вернуть «приз» на работу.

Жили мы очень скромно, но у папы было одно увлечение – книги. Он привозил их из каждой командировки. Отец собрал большую библиотеку, знал наизусть много стихов Расула Гамзатова, дружил с Мустаем Каримом, который уважительно называл его «железным Спатаром», владел английским, рисовал, замечательно исполнял с друзьями украинские народные песни, в редкие выходные любил повозиться в саду.

В мир иной он ушел неожиданно и быстро, как уходят благородные люди, – сердце не выдержало многолетней нагрузки.

В последний декабрьский день 1985 года на уфимской улице Карла Маркса было остановлено автомобильное движение. Тысячи железнодорожников и уфимцев провожали в последний путь легендарного НОДа.

 

И.П. Спатар награжден двумя орденами Ленина, Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени, 12 знаками, медалями Союза ССР. Почетный железнодорожник СССР, депутат Верховного Совета БАССР четырех созывов, лауреат премии ВДНХ СССР.