Что мне нравится

Что мне нравится

Избранные переводы с немецкого, французского и английского

Работая техническим переводчиком, я всегда мечтал переводить лирику. Когда-то переводил для газеты «Ленинец» и «Вечёрки» стихи, сказки, анекдоты, песенки… На пенсии обнаружил, что когда нет никакого хобби, то зимой хоть волком вой (летом есть сад). Начал переводить и пытаться «пристроить» стихи. Выбираю просто, что нравится, и что способен сделать читабельным на русском. Получаю серьёзное удовольствие. Порой просто счастлив – как в те три года, когда переводил для Центра Рерихов в Самаре жития святых и другие подобные вещи… И всегда есть желание кому-нибудь почитать, поделиться радостью. Но найти слушателей ну очень непросто. Буду очень рад читателям. И пусть эти стихи не раз переводили известные поэты. Ну и что? Я ведь не подражаю, лишь пытаюсь передать свои чувства, и, конечно, их ощущение мира.

Александр Петров

 

 

Теодор Фонтане

 

 

СЧАСТЬЕ

 

В деревенском нашем доме

Нынче полное затишье:

Нет детей, ушла прислуга,

Лишь сверчок поёт чуть слышно.

 

Неподвижен воздух свежий.

И окно, и дверь откроем.

В нас желанья и надежды

Спят: мы счастливы с тобою.

 

Благодать! Поля, посевы

И холмы видны повсюду…

В своей милости великой

Нас Он тоже не забудет.

 

 

ХОРОШИЙ СОВЕТ

 

Тревоги и заботы

Оставив позади,

Чудесным летним утром

Из дома выходи.

 

Лазурь бескрайна неба,

В ней дна не увидать.

И радость в сердце льется

Как Божья Благодать.

 

А вдоль дороги – нивы,

Цветы вокруг цветут…

Сама Любовь как будто

С тобою рядом тут.

 

Родные всюду звуки.

Ты замер не дыша.

И жаворонком в небо

уносится душа.

 

 

ЖУРАВЛЬ

 

Когда под ветром и дождём

Замёрз я и промок,

Решил зайти в крестьянский дом,

Где над трубой дымок.

 

Но лишь во двор войдя, про всё

Забыл я, поражён:

Метался серый там журавль

С подрезанным крылом.

 

Услышав в небе громкий клич,

Душой он трепетал:

Над нами журавлиный клин

Высоко пролетал.

 

Его заметив, братья чуть

Замедлили полёт:

«Летим за море мы, на юг.

Так догоняй. Вперёд!»

 

Смотрите! Он рванулся вверх,

Он счастлив – воспарил!..

Увы! У крыльев силы нет.

Вновь на земле он. Белый свет

Теперь ему не мил.

 

Смеются куры во дворе –

Вот радость-то для них!…

Той их привычке – сотни лет,

А его горю – миг!

 

 

ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ

 

Средь зелени листвы мелькает красный,

На клумбах вянут резеда и астры;

Овес убрали, срезан виноград,

И года дни к концу уже спешат.

 

Но, хоть и осень, солнце еще греет.

А значит – прогони печаль скорее!

Сейчас природе радуйся, пока

Не принесла Зима свои снега.

 

 

ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ

 

Сказал однажды ты: «Ответь, но честным будь:

Так нравится тебе вообще хоть что-нибудь?»

Причём усмешки ты не стал скрывать.

 

Ну что ж. Я многое могу тебе назвать:

Весной в зверинце первая трава,

В цветущих вишнях там, на речке, острова;

На Троицу – аир и веточки березы,

Наш старый Мольтке, старый Кайзер тоже;

Из лошадей-коней упряжка сивых

Из Хольбенштадта, в ленточках красивых;

В лесу – кукушки крик, косуль мельканье;

Вдоль по аллее Лестера гулянье;

Парады. Гёте бюст, что Шапер изваял.

Ах да! Ещё одно я не назвал:

Мне нравится и девочка-подросток

С одной косичкой – юный Моцарт просто!

 

 

Вальтер Фриц

 

I

 

Плывет, сгущаясь, темнота.

В ней тихо тормозит

Наш прибывающий состав.

Твоя мелькнула вдруг рука,

И летний вечер так хорош…

И ветерок шалит.

 

Твой смех

(открыла ты окно)

Сказал вдруг ясно мне:

Жить стоит на Земле!

 

Переливается вдали

Огней цепочка городских

Но как ни радуют они,

Я не сравнил бы их

С цепочкой бусинок твоих.

 

II

 

За то, что можешь дни

в суда ты обращать,

Что точно знают курс.

 

За то, что тело у тебя

смеяться может,

За множество оттенков у

твоего молчанья.

 

За то, что целый год уже

что б я ни видел, всё – твоё лицо.

 

За то, что лишь через тебя

Его присутствие теперь я ощутил –

 

Люблю тебя.

 

 

Бертольт Брехт

 

I

 

Я со свидания в тот день

Не шёл – летел на крыльях,

И замечать вдруг стал людей,

Весёлых и открытых.

 

Гуляя вечером, с тех пор

Прохожих удивляю:

Как будто ростом выше стал,

Уверенно шагаю.

 

С тех пор как будто зеленей

Деревья и трава,

Вода из крана холодней

И звонче все слова.

 

II

 

Когда ты радуешь меня,

Я думаю порой:

«Сейчас я мог бы умереть».

А это значит – счастье знать

До самого конца.

 

Когда же, постарев,

Ты обо мне

Задумаешься вдруг,

Я для тебя

Возлюбленным останусь молодым.

 

III

 

Из семи чудесных роз

Ветер шесть унёс.

Но одну он мне оставил,

Чтоб не лил я слёз.

 

Я позвал тебя шесть раз –

Где же ты сейчас?

Обещай, что на седьмой

Будешь ты со мной.

 

IV

 

С листочком желтым веточку

Мне милая сорвала.

 

В том года я узрел конец,

А вот любви – начало.

 

Георг Тракл

 

ОСЕНЬЮ

 

Вот подсолнух цветёт над забором больницы.

Пациенты на солнышке греются тут.

Рядом – поле, где с песнею трудятся жницы,

а над ними вечерние звоны плывут.

 

Перезвон монастырский так птиц провожает,

Что в далёкие страны за море летят.

А в каком-то дворе нежно скрипка играет:

Ведь пора наступила давить виноград.

 

Дарит мир и покой сельским жителям праздник,

Радость – новое делать вино…

А в мертвецкой – узоры из солнечных пятен:

Там ведь настежь открыто окно.

 

 

Раймон Кено

МУРАВЕЙ И КУЗНЕЧИК

 

На тонкую травинку

Взбирался муравей,

Не думая, что жизнью

Рискует он своей.

 

Ну что за цель – былинка?

Но он всё дальше лез,

Себе воображая

Монблан и Эверест.

 

Ёще чуть-чуть – и небо…

Трах! Наш герой упал,

Кузнечику большому

В объятия попал.

 

«Как ты неосторожен! –

Воскликнул громко он. –

Сейчас для восхождений

Совсем ведь не сезон.

 

Ты, может быть, ушибся,

Поэтому молчишь?

А если всё в порядке,

Мы сбацаем матчиш!»

 

 

ЛЮБИМЫЙ САД

 

Пурпурные гортензии как скромницы – в тени…

Звонок на входе первыми услышали они.

Галантные гардении (камзолы просто прелесть!)

Услышали испуганный деревьев юных шелест.

Тем временем герани, милы и шаловливы,

В бассейне полоскали кудрей своих извивы.

А нежные фиалки в сатиновых нарядах

Вдыхали чистый воздух в час утренней прохлады…

 

Хорошенькая девушка с секатором в руке

Себе на радость срезала в саду большой букет.

 

 

СИРЕНА С ЯРМАРКИ

 

Сирена в ванне у меня,

Сама росточком с палец,

Меж рыб на ярмарке она

Недавно мне попалась.

 

Смотрю я, как она растет.

Треской её кормлю.

Себя как скромница ведёт,

Но абсолютно ню.

 

Сперва на крошечном лице

Улыбка появилась

Потом, в один прекрасный день,

То самое случилось –

 

Она запела. Боже мой!

Арпеджио – чудесно.

Но вот к чему это ведёт,

Увы! Мне неизвестно.

 

Да. Перед этим существом

Готов я унижаться.

Влюбился я. Но дальше так

Не может продолжаться:

 

Ведь невозможен наш союз.

Ужасно я страдаю.

Но вот, устав, за ум берусь…

И воду выпускаю.

 

Исчезла девица-краса

(Увы! Неисправима!)

И я опять пришел в себя,

Вновь взрослый я мужчина.

Слегка потрёпан и помят,

Но есть тому причина.

 

Анна Эбер

СЛЕДЫ СПЯЩЕГО

 

Вот спящего следы. Неведомы пути

Которыми, идя за сновиденьем

По влажным, переменчивым пескам,

Он медленно подходит к океану,

Глубокому и чёрному, – туда,

Где на воде лишь тусклый свет

От солнц огромных.

Ударам сердца вспышки их подобны, –

Они мерцают там, на глубине

Во много тысяч лье.

 

 

Генри Лонгфелло

 

БРАТЬЯ ГАЙАВАТЫ

 

В раннем детстве Гайавата

Смог узнать всех птиц названья,

Овладел их языком он, вызнал птичьи все секреты:

Где те прячутся зимою и как строят гнёзда летом;

Разговор при каждой встрече

Заводил неторопливо

И «птенцами Гайаваты»

Называл он их шутливо.

 

Смог наш юный Гайавата всех зверей узнать названья,

Овладел их языком он, вызнал тайны и секреты:

Где запасы прячут белки, как бобры плотины строят,

Отчего труслив так заяц, а олень бежит так быстро;

Говорил всегда он с ними, встретив рано или поздно;

Всех их «братья Гайаваты»

Называл вполне серьёзно.

 

Лорд Литтон

ИГРА В ШАХМАТЫ

 

Да, мы с тобой благоразумны стали

И в этом, мне поверь, есть повод для печали.

А помнишь ли, Ирэн, как в шахматы играли?

 

О, эти вечера в холодном декабре!

Метель тогда мела всё время во дворе.

Завешено окно. Мы в комнате с тобой

 

Уютно так сидим, склонившись над доской.

Так много говорил меж нами каждый взгляд

И ставили глаза друг другу «шах» и «мат».

Ах! Вижу до сих пор, как белая рука

Нависла над ферзём, ход сделать не решаясь

Вот храбрых пешек рать. Хоть на доске пока,

Они готовы пасть, за короля сражаясь.

Слон движется вперёд, бочком-бочком скользя…

Вот наши пальцы вдруг соприкоснулись

И взгляды встретились (Что можно? Что нельзя?),

А в пальцах – ток, и цепь уже замкнулась.

Твой локон золотой коснулся чуть щеки,

Грудь нежно так вздымалась – опускалась…

Но ферзь твой на поверхности доски

Поставил шах. Лишь сдаться мне осталось.

 

 

Роберт Льюис Стивенсон

РОМАНС

 

Сиянье звезды с пеньем птиц, что встречают зарю,

Однажды сплету я, и бусы тебе подарю.

Дворец у нас будет из светлых и радостных дней:

Зелёных – из леса и синих – из моря камней.

Я сделаю кухню, где чистая речка блестит,

В светёлке твоей будет ярко ракитник цвести.

А чтобы купаться, льняную одежду стирать, –

На это есть дождик. И можно росу собирать.

А музыка как же? Когда никого рядом нет,

Заветную песню я счастлив любимой пропеть.

О дальней дороге, о чуде ночного огня…

Лишь я её помню, а слышишь её ты одна!