Журнальный мир

Наш Серега — и в кино?! Ревность возникает еще до начала просмотра. Довлатов потому и любим миллионами, что он для каждого — лучший друг, для многих — единственный, неделимый ни с кем. Это ж только лучшему другу (то есть только мне!) он может вполголоса травить свои чуть крамольные, слегка циничные, столь близкие нам по духу и столь неофициальные свои байки. Какое еще кино?! Кино — искусство миллионов! При чем здесь он? И вот — умыкнули нашего Серегу! И кто? Депутат Госдумы, Председатель Комитета по культуре! Правда — он еще и Говорухин… Ну и что?!

И, уже заранее с кривой усмешкой, мы садимся к экрану. Сейчас мы это все дело разоблачим! И так уже совсем мало осталось для души, и вот — последнего, Довлатова, отнимают! И вот — ага! Началось! На экране — Таллинн, и титры — 1969! Откуда? Широко известно, что Довлатов уехал в Таллинн в 1972! Ну, дают! Где же тут правда? Далее — легкие, блистательные шутки Довлатова, зачем-то переданные другим персонажам, звучат тяжеловесно и совсем не смешно. И этот красавчик, который изображает Довлатова — ну совсем другой! Несовместимы, увы, литература и кино! Это еще великий Эйзенштейн страстно внушал: не пускайте литературу в кино — у кино есть свое — изображение, монтаж, игра временем и пространством, развивайте это. Не надо портить бензин водой, а воду бензином! И вот — губят и литературу, и кино, да еще и историческую правду нарушают!

Ну… все? Может, уже хватит брюзжать, бесплодно блистать никому не нужной эрудицией? Может — пора уже расслабиться и получать удовольствие? Конечно — литература, кино и правда — вещи несовместимые: лебедь, рак и щука. Давайте же выберем что–то одно, например — будем смотреть кино. Тем более — сам Довлатов, как мы знаем, с правдой обходился легко: его рассказ о прибытии в Таллинн имеет мало общего с реальностью… А разве в 1969 году уже носили девушки столь короткие мини-юбки, обнажающие их прекрасные ноги полностью?!. Успокойся, товарищ! Смотри кино! И опять — эх! Ну, не ложатся довлатовские фразы на экран! Перелагать довлатовскую прозу в кино — все равно, что пересказывать «своим словами» симфонию Чайковского!

А между тем, исподволь (как раз это русское слово не могла понять эстонская знакомая героя) фильм начинает нравиться. Говорухин дело знает. Похоже, что умный режиссер специально дает нам вначале «разрядиться», погоношиться — без этого, как он прекрасно понимает, «довлатовцы» не обойдутся. Но постепенно фильм нас «берет»: Говорухин, я бы сказал, умело «окружает нас с флангов». Сначала начинают вдруг нравиться второстепенные персонажи. Главный редактор — натуральный, ничуть не более вредный, чем этого требует должность… Эстонцы хороши. А особенно — эстонки! Их крестьянское простодушие, как–то органично сочетаемое с влиянием «порочного Запада», обаятельно и смешно. Фильм «набирает плоть». Прекрасно сыграна «свита короля». Именно эти умеренные диссиденты, прекрасно совмещающие свое вольнодумство с государственной службой, и составляли тогда большинство. Нет ни идеализации их — но нет и партийного «сурового осуждения» — мол, где же вы были, почему не боролись? Все по-довлатовски снисходительно и нежно. А зачем бороться–то? Жизнь, при всем ее несовершенстве — прекрасна. К такому выводу неожиданно приходишь к концу фильма. А то сначала и название вызывало недоумение: какой «прекрасной эпохи»? Какой — «конец»? А вот как раз той эпохи, которую прожили мы, ровесники Довлатова и Говорухина. Вот такими мы были, не лучше, но и не хуже. «Излишне гибкими?» Но зато — выжили, и сделали много. И, между прочим, сожрали, а отчасти — пропили остатки тоталитаризма в нашей стране. И тут Эстония, конечно, была первой. В замечательно живой атмосфере фильма и герой все больше выигрывает: все поступки его — «убедительно не героичны», и поэтому наше доверие к нему возрастает.

Ну — не Довлатов, конечно. Но второго Довлатова и не будет, увы, никогда. А для фильма — такого, как делает Говорухин — в самый раз: уверенный в своем обаянии, умело использующий его, застенчиво–наглый, слегка ранимый — но очень живучий. И главное — годный для этого фильма.

Конечно, на самом деле Довлатов уезжал из Таллинна с гораздо большим отчаянием. И подлинная таллиннская история его была покруче… Но опять ты — «за правду»! Смотри фильм! Проникнись идеей: оказывается, прекрасная эпоха была! Без нынешней оголтелости и жестокости… но это слишком долгий разговор.

Наслаждайтесь искусством. Не будем мучить тень Довлатова нашим брюзжанием. Он сам любил все хорошо сделанное — и вот пример. Смычка литературы и кино, на стыке года литературы и года кино, произошла неплохо, хоть и нелегко было состыковать столь разные жанры. Но… работали мастера! Говорухин! Довлатов! Мастерство не пропьешь!