Евгений Шварц и «Серапионовы братья»

Евгений Шварц и «Серапионовы братья»

Объединение «серапионов»

 

Евгений Львович Шварц не являлся членом литературных групп и объединений, но общение с представителями некоторых из них особым образом отразилось на характере его творчества и, в частности, поэзии.

В 1922 году Шварц познакомился с «серапионами» — объединением молодых литераторов, возникшим в Петрограде 1 февраля 1921 года: «Когда в 1922 году наш театр закрылся, я после ряда приключений попал секретарем к Корнею Ивановичу Чуковскому»1. В Доме искусств, в котором в начале 1920-х начала работать литературная студия2, Шварц познакомился с людьми искусства.

Как человек актерского дарования, Шварц легко вписался в дружелюбную атмосферу Дома искусств на Мойке, 59. Так, среди множества развлечений обитателей ДИСКа было и придуманное Львом Лунцем «Живое кино» (пародии на западные кинобоевики, разыгрываемые перед публикой). Современники Шварца позже вспоминали, что Евгений Львович был блестящим импровизатором и на ходу, сочиняя сценки и пьесы, разыгрывал их: «<…> сочинял сценарии и пьесы, которые потом разыгрывались под его предводительством в одной из гостиных Дома искусств3 <…> боевики: “Фамильные бриллианты Всеволода Иванова”4  — замысловатая пародия на авантюрные фильмы, “Женитьбы Подкопытина” <…>»5 М. Слонимский. Вместе и рядом. Евгений Шварц // Слонимский М. Книга воспоминаний. М.; Л.: Советский писатель, 1966. С. 173.

Импровизационный дар Шварца сделал его неизменным конферансье «Живого кино», конкурировать с ним не мог даже Михаил Зощенко. Обитатели Дома искусств ценили конферанс Шварца. Серапионы, собрания которых Шварц посещал, относились к нему добродушно. Сам Шварц вспоминал, что Корней Иванович Чуковский «привлекал» его к литературной деятельности, результаты которой были представлены в первую очередь в «Чукоккале», рукописном альманахе Чуковского. Благодаря ей мы знакомы с такими текстами Шварца, как «Басня», «Приятно» («Приятно быть поэтом…»), «Миша-пророк», «Авторы и Ленотгиз. Сочинение Е. Шварца», «Стихи о Серапионовых братьях, сочиненные в 1924 году», «Отрывок из трагедии “Секретарь XV”. Монолог секретаря. Д. V, картина VIII», «Кто приехал на съезд?..», «Филиал Чукоккалы №14. Во Дворце 15 дек.».

Восемь поэтических текстов, созданных в период с 1924 по 1934 года, носят шуточный характер, но особое внимание в данном случае мы хотим обратить на «Стихи о Серапионовых братьях, сочиненные в 1924 году» (15.03.1928) (дата в скобках указывает на дату записи в альманах).

1924-1926 года для «Серапионов» — это тяжелый период, когда деятельность объединения была слабой, что и привело к окончательному распаду в 1929 году. Именно в это время Шварц оставляет интересные записи в своем дневнике: «Завтра мне идти на Серапионовскую годовщину. <…> Годовщина будет праздноваться у Груздева. Мне так же хочется идти туда, как в Госиздат утром» (запись от 31 января 1929)6. Или такая: «Вчера была Серапионовская годовщина. <…> Когда я приехал — меня встретили Венька и Тихонов, и Зощенко страшной новостью: они сочинили для сегодняшнего вечера кинофильм, и я должен конферировать» (запись от 3 февраля 1929)7. С каждым из них Евгений Львович состоял в тесных дружеских отношениях.

 

Шварц и Михаил Слонимский

 

Михаил Леонидович Слонимский ездил со Шварцем весной 1923 года под Бахмут: отец Шварца, Лев Борисович, служил хирургом в больнице солярного рудника им. Карла Либкнехта, и Шварц решил погостить у родителей. В редакции газеты «Всероссийская кочегарка», куда Слонимский и Шварц отправились для знакомства с местными литераторами, они встретили Николая Олейникова: «В редакции газеты “Кочегарка” за секретарским столом сидел молодой белокурый, чуть скуластый человек. Он выслушал мои объяснения молча, вежливо, солидно, только глаза его светились как-то загадочно»8. Уже в Ленинграде Слонимский предложил Шварцу работать с ним в журнале «Ленинград» (1924 г.). Также Шварц и Федин были свидетелями на свадьбе Слонимского в 1924 г.

Михаил Слонимский был для Шварца одним из самых близких людей: «Миша Слонимский для меня — вне суда, вне определения, вне описания. Он был со мной в те трудные, то темные, то ослепительные времена, когда выбирался я из полного безобразия и грязи — к свету. Грязь и безобразие — это конец Театральной мастерской, неуспех Холодовой, что и я принял, и она заставила меня пережить хуже любого личного несчастья. Потребность веры — и полная пустота в душе. Полное отсутствие заработка. Полная неуверенность в себе. <…> Отсюда — знакомство и дружба со Слонимским и Лунцем, да и почти всеми “серапионовыми братьями”. В Доме искусств устраивались вечера, где мы ставили так называемые кинокартины. <…> И эти вечера были для меня спасением»9.

 

Шварц и Михаил Зощенко

 

С Михаилом Зощенко Шварц познакомился в конце 1921 года на вечере «Серапионовых братьев». Как отметила исследователь Е. И. Исаева, «Зощенко был начинающим, но уже признанным в литературных кругах автором. <…> Шварц же только прикоснулся к литературной среде, начал было посещать занятия в студии художественного перевода, но почва эта не оказалась для него питательной <…>»10 . По ее замечанию, первые шварцевские попытки писательства оказались связанными именно с Зощенко.

Писатели стали соседями в 1930-х годах и оставались ими на протяжении двадцати лет: с 1934 по 1954 на Малой Конюшенной улице (д. 4/2, кв. №122)11 жил Зощенко (впоследствии переехав в квартиру №119), а в квартире №79 с 1935 по 1955 гг. — Шварц.

Также с Михаилом Зощенко Шварц во время Великой Отечественной войны по предложению главного режиссера Ленинградского театра комедии Н. П. Акимова взялся за написание пьесы «Под липами Берлина» (спектакль о взятии советскими войсками Берлина шла на сцене театра в то время, когда немцы держали в блокаде Ленинград).

Тем не менее, Шварц с Зощенко не был близок, но любил его и поддерживал и как человека, и как писателя: «Привлекало его в Зощенко то же, что и в Чехове, — душевная чистота, мужество, прямолинейность, неподкупность, рыцарское отношение к женщине»12.

 

Шварц и Вениамин Каверин

 

Вот как о встрече с Кавериным вспоминал Евгений Шварц: «Каверин Вениамин Александрович — один из первых моих ленинградских знакомых. После Слонимского и Лунца или одновременно с ними. Встретился я с ним у “Серапионовых братьев”. И сколько я его помню, был он с людьми даже несколько наивно приветлив, ожидая от них интересного»13.

С Вениамином Кавериным Шварц в 1928 году писал музыкальную комедию «Три с полтиной», которая так и не была поставлена. 30 мая 1928 года Евгений Львович познакомился с Екатериной Ивановной Зильбер (в девичестве Обух). Она была первой женой брата Каверина, композитора Александра (который писал музыку к «Трем с полтиной»), и стала второй женой Шварца (напомним, он к тому времени был еще женат на актрисе Гаяне Холодовой). Шварцы с Кавериными также были соседями: в 1935–1949 годах Каверины жили в квартире №100.

 

Шварц и Елизавета Полонская

 

Знакомство Шварца с Полонской относится, видимо, к 1921-му году (как и со всеми «серапионами»). Они хорошо знали друг друга.

Елизавета Григорьевна, врач по образованию (в 1914-м окончила Сорбонну, получив диплом доктора медицины), по должности работала до 1930-го, а потом стала профессиональным литератором.

Евгений Шварц отмечал, что она рано ушла в тень: «Полонская жила тихо, сохраняя встревоженное и вопросительное выражение лица. Мне нравилась ее робкая, глубоко спрятанная ласковость обиженной и одинокой женщины. Но ласковость эта проявлялась далеко не всегда. Большинство видело некрасивую, несчастливую, немолодую, сердитую, молчаливую женщину и сторонилось ее. И писала она, как жила <…> Елизавета Полонская, единственная сестра среди “серапионовых братьев”, Елисавет Воробей, жила в сторонке»14. Она много переводила (более всего ей удались Р. Киплинг и Б. Брехт), писала газетные очерки и стихотворения15.

В течение всего существования группы (1922–1926) Полонская ежегодно к 1 февраля писала оды на годовщину «Серапионовых братьев» (три из пяти од полностью приведены в книге Е. Полонской «Стихотворения и поэмы», 2010).

Как вспоминала сама Е. Полонская спустя десятилетия: «Когда я перечитываю эти стихи, я вижу неосвещенный в снежных сугробах Невский и себя в валенках и кепке, бредущей с ночного дежурства в госпитале №935, что на Рижском, по направлению к Елисеевскому дому на Мойке, тогдашнему “Дому Искусств”, где за барской кухней в “людском” коридоре, прозванном “обезьянником”, в комнате Миши Слонимского собирались Серапионовы братья…»16.

Первая ода, написанная в 1922 году, не вошла в цикл «Под каменным дождем» (1921-1923) и впервые была опубликована в 1993 году (журнал «Вопросы литературы», вып. 6). Третья по публикации ода носит название «Стансы» (стихотворение было послано Л. Н. Лунцу в Гамбург 25 ноября 1923 г. под заглавием «Серапионовская ода»), и она тоже не вошла в книгу «Упрямый календарь» (1923-1926) (была написана в период с ноября 1923 по 1 февраля 1924 года). Наконец, третья ода — но пятая по написанию — названа «Серапионовская ода», она также не вошла в книгу «Упрямый календарь» (1923–1926) и была написана 1 февраля 1926 года.

Помимо дружеских контактов Евгений Шварц и Елизавета Полонская, по-видимому, участвовали в своеобразной литературной игре, в которой тогда участвовали все. Игра между Шварцем и Полонской заключалась, вероятно, в написании поэтических текстов в жанре оды (как их определяла сама Полонская). Шварц назвал свое произведение просто «стихи», но при этом тексты обоих поэтов очень схожи: и по поэтической форме, и по творческой манере. Для начала восстановим хронологию серапионовских од (стихотворения полностью приведены в приложении):

1. Е. Г. Полонская. Серапионовская ода (<1 февраля 1922>) // Стихи, не вошедшие в цикл «Под каменным дождем» (1921–1923).

2. Е. Г. Полонская. Стансы (<ноябрь 1923 — 1 февраля 1924>) // Стихи, не вошедшие в книгу «Упрямый календарь» (1923–1926).

3. Е. Л. Шварц. Стихи о Серапионовых братьях, сочиненные в 1924 году. Записаны в «Чукоккалу» 15.03.1928 г.

4. 4. Е. Г. Полонская. Серапионовская ода (<1 февраля 1926>) // Стихи, не вошедшие в книгу «Упрямый календарь» (1923–1926).

Итак, в 1922 г. — на первую годовщину — была написана ода Е. Г. Полонской. На вторую годовщину — в 1923 г. — од не было. Зато в 1924 г. (в год третьей годовщины) было написано целых две оды: Полонской и Шварца. 1925 год — четвертая годовщина — также отмечен отсутствием од. 1926 г. — пятая годовщина — ода Полонской.

Кроме того, третью годовщину «серапионов» праздновали в Петрограде без Лунца (он уехал лечиться в Германию к ранее эмигрировавшим родителям). Известно, что 25 ноября 1923 г. в Гамбург Лунцу была послана «Серапионовская ода» (вероятно, поэтому в дате создания стихотворения указано две даты)17 .

Композиции первой оды Полонской и стихотворения Шварца очень похожи. Оба автора пишут о происхождении Серапионового братства, оставляя вопрос открытым (например, у Полонской: “Была ли женщиной их мать? / Вопрос и темен и невнятен, / Но можно двух отцов назвать: / То Виктор Шкловский и Замятин. / И как известных близнецов / Волчица выкормила где-то, / Так на утеху двух отцов / Их выкормил формальный метод”, и у Шварца: “Серапионовы братья — / Непорочного зачатья. / Родил их «Дом искусств» / От эстетических чувств”), рассуждают о роли ДИСКа, и затем последовательно называют “серапионов” и кратко их характеризуют.

Общими фамилиями для текстов являются: Зощенко, Каверин, Слонимский, Федин, Полонская. Вероятно, упоминание или не упоминание того или иного «брата» мотивировано как в тексте Шварца, так и в текстах Полонской степенью личной привязанности и частоты дружеских контактов. Также немаловажной причиной можно назвать факт наличия присутствия «брата» в стране (Владимир Соломонович Познер, например, не упоминается в текстах Полонской за 1924 и 1926 года вследствие его эмиграции) или в жизни (Лунц отсутствует в стихотворении за 1926 год: он умер в 1924).

В целом тексты Полонской и Шварца отражают изменения, произошедшие в жизни почти каждого участника группы за год. И с этой позиции интереснее обратиться к тем литераторам, имена которых упоминаются во всех текстах Полонской и в стихотворении Шварца, — напомним, это Зощенко, Каверин, Слонимский.

Обратим внимание на Михаила Зощенко, поскольку он первым появляется в обоих текстах. Так, в стихотворении Е. Полонской «Серапионовская ода» (от 1 февраля 1922) читаем:

 

И третий — Зощенко младой,

Скромнее лилий, нежнее пуха,

Но предназначено судьбой,

Чтоб в нем таился Синебрюхов.

 

Вспомним, что именно в 1922 году Зощенко дебютировал в печати, опубликовав «Рассказ Назара Ильича господина Синебрюхова» (Пб., издательство «Эрато»).

Дальнейшее упоминание о Зощенко и соотнесенность стихотворного сюжета с биографическими фактами мы встречаем в «Стансах» Полонской (ноябрь 1923 — 1 февраля 1924):

 

А славный Зощенко в тот же час, –

Друзья, торопитесь отныне! –

Немедленно въехал на Парнас

На небольшой «Дрезине».

 

Действительно, в 1920-е годы книги Зощенко издавались и переиздавались огромными тиражами, писатель ездил с выступлениями по стране, и его успех был невероятен.

В этом же 1924 году Евгений Шварц записывает «серапионам» свое послание, в котором пишет об особенностях повествования Михаила Михайловича:

 

Зощенко Михаил

Всех дам покорил –

Скажет слово сказом,

И готово разом.

 

Сравним с комментарием К. И. Чуковского при подготовке альманаха «Чукоккала» к публикации: «В то время критики хором сообщали читателям, что Зощенко пишет “сказом”».

Наконец, 1 февраля 1926 г. Елизавета Григорьевна пишет очередную «Серапионовскую оду»:

 

Один лишь Зощенко теперь

Живет в обломках старой Хазы,

И юмористы СССР

Валяют под него рассказы.

 

«Один Зощенко» — это явное переживание автора по поводу разлада в группе «серапионов» (которая распалась спустя 3 года в 1929 г.). Также здесь косвенно называется повесть В. Каверина «Конец Хазы», опубликованная в 1925 г. и посвященная памяти Льва Лунца. Наконец, вторая часть этого отрывка указывает на очевидную популярность Зощенко среди писателей: именно в 1926 году у него выходит более пятнадцати книг рассказов и крупнейшие сатирические журналы постоянно печатают его прозу.

Таким образом, мы обнаруживаем разнообразные аллюзии на культурную жизнь России начала XX века и прослеживаем начало и основные этапы творческого пути Михаила Зощенко.

По стихотворениям Полонской и Шварца мы также можем выстроить как биографический (личный) сюжет Вениамина Зильбера — Каверина (женитьба, учеба, рождение дочери), так и творческий (публикация текстов, их экранизация); и проследить путь становления Михаила Слонимского как творческой личности, как писателя, отметить изменения в выборе тем и стиля для произведений.

В общей сложности стихотворение Шварца «Стихи о Серапионовых братьях, сочиненные в 1924 году» продолжает и во многом дополняет оды Полонской. Вместе они представляют собой небольшой цикл, ориентированный на знакомство с членами группы, с их личной и творческой биографией, с манерой их письма и с выбором тех или иных тем, особо волнующих авторов на определенном жизненном этапе. Более того, апеллируя к некоторым культурным образам, поэты включают «братьев» в российское культурно-литературное пространство.

В связи с этим мы можем говорить о несомненной творческой близости Шварца и «Серапионовых братьев». В качестве еще одного аргумента, подтверждающего нашу правоту, может служить небольшая заметка, обнаруженная нами в газете «Всероссийская кочегарка»: в №1000 за 1923 г. напечатан «привет» от «Серапионовых братьев», поздравляющих газету и ее читателей с тысячным номером. В числе подписавшихся — Евгений Шварц.

 

Приложение

 

1

Елизавета Полонская. «Серапионовская ода»

(стихи, не вошедшие в цикл «Под каменным дождем», 1921–1923)

 

Угасни солнце, а луна

Затмись и перестань являться.

Воспой, о муза, имена

Серапионовского братства!

Пусть землю осветят лучи

Светила восходящей славы,

А ты, злословие, — молчи

И вырви свой язык лукавый.

Пусть слава десяти имен

Пройдет от Мойки до Бассейной

И каждый — имя — Серапион

Произнесет благоговейно.

Душевной робости полна,

Смиренно начинаю: «Ода…»

Скажи, о муза, имена

И назови начало рода.

Была ли женщиной их мать?

Вопрос и темен и невнятен,

Но можно двух отцов назвать:

То Виктор Шкловский и Замятин.

И как известных близнецов

Волчица выкормила где-то,

Так на утеху двух отцов

Их выкормил формальный метод.

Они взросли и, в Дом Искусств

Явившись, основали братство,

И вот уж целый год живут

Одною славой без богатства.

И первый — Лунц, брат-скоморох,

От популярности страдает,

Лишился головы и ног,

Но в стиле вовсе не хромает.

Второй — Никитин, полный чувств,

Красноречивый, светский, модный.

Танцует он как златоуст,

И пишет прозою народной.

И третий — Зощенко младой,

Скромнее лилий, нежнее пуха,

Но предназначено судьбой,

Чтоб в нем таился Синебрюхов.

Вот Груздев — книжник и Зоил —

Одной литературой дышит.

Он тайну мудрости открыл

Печатной, хотя и не пишет.

Да настоящий Серапион

И в камне мудрецов уверен.

Металлы превращает он, —

Кто Зильбер был, тот стал Каверин.

Слонимский, — кто еще так мил

И добродушнее кто боле?

Своих героев всех сгубил

И гибнет сам от алкоголя!

Иванов Всеволод ходил

Тайгой на белого медведя.

От Пролеткультских темных сил

У Серапионов спасся Федин.

А кто презрел РСФСР,

В Европу навостряет лыжи?

Володя Познер, например,

Живет посланником в Париже.

И средь прозаиков одна

Отстаиваю честь поэта

И вот, — опаздывать должна. —

Полонская Елизавета.

 

<1 февраля 1922>

 

2

Елизавета Полонская. «Стансы»

(стихи, не вошедшие в книгу «Упрямый календарь», 1923–1926)

 

В нэпа четвертый год кто

Станет писать без аванса?

В честь Серапионовских братьев то

Я начинаю стансы.

Вулкан Фудзи-яма извергнул дым,

Земля затряслась в Иокогаме:

Всеволод Иванов въехал в Крым

Верхом на чертовой маме.

А славный Зощенко в тот же час, —

Друзья, торопитесь отныне! —

Немедленно въехал на Парнас

На небольшой «Дрезине».

Лунц взял Берлин, и хоть разбит

Отчасти был при этом,

Но он поправится и победит

Прочие части света.

Все титулы Федина кто сочтет,

Все главы его романа?

Везде ему воздают почет,

В Москве и даже в Рязани.

Прямые пути для широких натур,

Будь сапожник иль граф ты:

Николай Никитин via Рур

Стал редактором «Правды».

Груздев Илья высоко вознесен

(Плод еженощных бдений):

Рекомендует учебники он

Трудшколам второй ступени.

Старое старится, молодое растет,

Кто же теперь поверит,

Что Веня Каверин вновь перейдет

Из мастеров в подмастерья?

Слава, о Тихонов, отец баллад,

Начальник обширного рода!

Дал в Пролеткульте «Мертвый солдат»

Семьдесят тысяч приплода.

Миша Слонимский стал глубок –

В шахты залез Донбасса.

Из-под земли он приволок

Идеологию класса.

Слониха беременна девять лет,

Такова слоновья порода.

Федин родил не слоненка на свет,

А «Города и годы».

Скромность всех добродетелей мать

И дочь хорошего тона.

Знаю, Полонскую будут ругать

Здорово Серапионы.

 

<Ноябрь 1923 — 1 февраля 1924>

 

 

3

Елизавета Полонская. «Серапионовская ода»

(стихи, не вошедшие в книгу «Упрямый календарь», 1923–1926)

 

Друзья! Лирические оды

Писала я из года в год,

Но оды выпали из моды,

Мы перешли на хозрасчет.

Об этом факте не жалея,

Как Серапион и как поэт,

Я подсчитаю к юбилею

Все хозитоги за пять лет.

Начнем с Каверина.

Каверин

(Одна десятая судьбы)

Десять десятых перемерил

И Хазу прочную добыл.

Сказать про Тихонова надо,

Что для поэта нет преград:

Покончил разом он с балладой

И держит курс на Арарат.

Никитин — тоже к юбилею

Идет на должной быстроте:

За ним могила Панбурлея,

Пред ним карьера в Болдрамте.

Слонимский, изживая кризис,

Машину создал Эмери

И лег меж Правдой и Ленгизом

На Николаевской, дом 3.

Иванов для Серапионов

В России сделал все, что мог,

И Серапионовскую зону

Он расширяет на Восток.

Один лишь Зощенко теперь

Живет в обломках старой Хазы,

И юмористы СССР

Валяют под него рассказы.

Да Груздев, нерушим и светел,

Живет без классовых забот.

Так на пороге пятилетья

Мы перешли на хозрасчет!

 

<1 февраля 1926>

 

 

4

Евгений Шварц. «Стихи о Серапионовых братьях,

сочиненные в 1924 году»

 

Серапионовы братья —

Непорочного зачатья.

Родил их «Дом искусств»

От эстетических чувств.

 

Михаил Слонимский:

Рост исполинский, —

Одна нога в Госиздате

И не знает с какой стати,

А другой в «Ленинграде»

И не знает чего ради.

Голова на том свете,

На дальней планете,

На чужой звезде.

Прочие части неизвестно где.

 

Константин Федин

Красив и бледен.

Пишет всерьез

Задом наперед

Целуется взасос

И баритоном поет.

 

Зощенко Михаил

Всех дам покорил —

Скажет слово сказом,

И готово разом.

 

Любит радио

Пишет в «Ленинграде» о

Разных предметах

Полонская Елизавета.

 

Вениамин Каверин

Был строг и неумерен.

Вне себя от гнева

Так и гнул налево.

Бил быт,

Был бит, —

А теперь Вениамин

Образцовый семьянин.

 

Вся семья Серапионова

Нынче служит у Ионова,

И от малого до старого

Уважает Г. Сафарова.

 

1 Е. Шварц. Белый волк // Вопросы литературы. 1989. № 1. С. 188.

2 «Дом искусств» ставил задачей организацию вечеров, концертов, выставок, издание книг (в 1921 редколлегией Дома в следующем составе: М. Горький, А. Блок, К. Чуковский, – было выпущено два сборника «Дом искусств»).

3 В романе О. Форш «Сумасшедший Корабль» (1930) Е. Шварц прячется за маской Гени Чорна (Шварц в переводе с нем. означает «черный»), является любимцем публики: «Геня Чорн — импровизатор-конферансье, обладавший даром легендарного Крысолова <…> Геня Чорн сорганизовал недомерков мужского и женского пола из всех кают Сумасшедшего Корабля» [О. Форш. Сумасшедший Корабль. М.: АСТ: Астрель, 2011. С. 45].

4 Вариант: «Бриллианты пролетарского писателя Фомы Жанова» [О. Форш. Указ. соч. С. 179].

5 М. Слонимский. Вместе и рядом. Евгений Шварц // Слонимский М. Книга воспоминаний. М.; Л.: Советский писатель, 1966. С. 173.

6 РГАЛИ. Архив Е. Л. Шварца: Ф. 2215. Оп. 1. Ед.хр. 88. Л. 50.

7 Там же. Ф. 2215. Оп. 1. Ед.хр. 88. Л. 52.

8 М. Слонимский. Указ. соч. С. 179.

9 Е. Шварц. Телефонная книжка. М.: Искусство, 1997. С. 404-405.

10 Е. И. Исаева. Евгений Шварц и Михаил Зощенко. К истории творческих контактов // Альманах «XX век». Вып. 4. СПб.: Островитятнин, 2012. С. 11.

11 В то время нумерация домов шла по каналу Грибоедова: кан. Грибоедова, д. 9, кв. 124.

12 Е. Шварц. Телефонная книжка. Указ. изд. С. 217.

13 Там же.

14 Е. Шварц. Живу беспокойно. Из дневников. Л.: Советский писатель, 1990. С. 292-293.

15 Подробнее об этом см.: Б. Фрезинский. Елизавета Полонская. Затаившаяся муза // Арион. 2007. № 1. URL: http://magazines.russ.ru/arion/2007/1/po22.html

16 Б. Фрезинский. Судьбы Серапионов. Портреты и сюжеты. СПб.: Академический проект, 2003. С. 101.

17 В ответ Лев Натанович Лунц прислал фантастический рассказ-пародию «Хождение по мукам», действие которого происходит в 1932 году. Рассказ содержит девять небольших глав – каждому «серапиону» посвящена своя. «Хождение по мукам» зачитывалось на серапионовском сборище, и в ответ Лунцу направили огромное коллективное письмо, каждый его автор написал Лунцу несколько сердечных строк. Это были (по порядку): Шварц, Дуся (будущая Слонимская), Л. П. «Агути» Миклашевская, жена Шкловского Василиса, Замятин, Зощенко, Каверин, Груздев, Шкловский, Д. Выгодский, Тихонов и его жена М. К. Неслуховская, Полонская, Шагинян, Слонимский, Валентина Ходасевич, Жак Израилевич, Федин и его жена Дора Сергеевна, Лидия Харитон.