«И озадачь, и восхити...»

«И озадачь, и восхити...»

Стихи

Философские раздумья о множествах Мандельброта

 

Ветреной осени рыжей фрактальностью

Выстелен путь от меня и до прошлого.

Веток обугленных строгой детальностью

Вычерчен вечер… Сырой и взъерошенный.

 

Осень, скажи мне, а правда ли, надо ли

Так бесноваться, единственность празднуя? –

Множества полнились, множества падали,

Множества царствуют… Броские, разные.

 

Множества луж. Антрацитные, рыжие,

Серые с синью и с проседью, кажется…

Кажется, улицы лужами выжжены –

Осень опять с Мандельбротом куражится.

 

Множества листьев. Пурпурные, жёлтые,

Яркие с хрустом и блеклые с шорохом…

Капли развеяны, грани расколоты –

По ветру – каплями, под ноги – ворохом.

 

Множества нас… Захлебнулись подобием! –

И повторяем их пляски! – Но подле них

Мы – только копии, копии, копии…

В прошлом, быть может, имевшие подлинник.

 

Осень безумна, правдива и образна

Листьями, синью, фракталами, временем…

Взглядом из прошлого, осень, ты можешь знать,

Что делать нам, единицам потерянным?

 

Станут ли лужи и листья ответами?

Будут ли правдою? Примем ли это мы?

 

Звонко мурчит, не терзаясь вопросами,

Рыжая кошка… Она не из осени.

 

 

Февраль

 

На призрачный берег судеб

Туман опустил печаль.

Ушли корабли и люди,

Возможно, встречать февраль.

И мерно ложилось время

Закатом, дождём, листвой…

И берег, забытый всеми,

Был чудом ещё живой.

И мне не мечталось больше.

И так было много дней.

А судьбы, полыни горше,

Развалом седых камней

Лежали. И море стыло,

И в воды врезался мол…

Февраль, без снегов, без силы,

Не встречен никем, пришёл…

Друг другу совсем случайны

На камне сидели мы.

А судьбы хранили тайны

Под гулким свинцом зимы.

Иного, увы, не будет!

Я – ворон, глядящий вдаль.

Ушли корабли и люди.

Осталось – беречь февраль.

 

 

* * *

 

Скрипи, усталое перо:

Твой не напрасен труд.

Твоё старание старо,

А нрав то тих, то крут.

Среди дарителей иных

Ты златом не блестишь,

Не обещаешь благ земных

И счастья не сулишь.

Твой дар – ночная пустота,

Тревога и огонь,

И белый лист, и немота,

И влажная ладонь…

Терзаньем длительных минут

Полны твои труды.

Но воскресят и свет прольют,

И ранят их плоды.

Всё то, что будет – наперёд,

И всё былое – вновь

Душа увидит и прочтёт

За тонкой вязью слов.

К тебе немногие придут,

За Истину простив.

Быть может, только Божий Суд

И будет справедлив.

Но будь! Отчаяньем в пути

Не дай убить мечты!

И озадачь, и восхити,

Как можешь только ты!

Ведь всё, что было невдомёк

И думалось – игра

Мне так легко поведать смог

Чуть слышный скрип пера.

 

 

* * *

 

В этом городе нет твоего голоса.

Я живу в нём так, будто он мне снится:

Разбегаются пешеходные полосы,

Расплываются кварталы и лица

В бесконечность, на многие сотни образов!

А душою некуда устремиться…

Я пытаюсь идти, но вокруг всё матово…

И не слышно шагов, и огни – далёкие.

Я пытаюсь дышать, но как будто ватою

По тебе тоска забивает лёгкие.

Вот и всё пока. Буду ждать грядущего

(Может ночь настать или дождь пойти…).

И опять стоять с головой опущенной,

Как фонарный столб на вокзальной площади.