Журнальный мир

ИВАНЫЧ

Новелла

Сегодня будет жарко. Это стало понятно уже утром, когда сквозь потрескавшиеся стёкла, заклеенные неровными бумажными полосами, стал проникать в комнату сухой и пропитанный пряными запахами летней степи воздух. Наверняка к обеду будет жарить похлеще, чем где-нибудь Мадриде.

Нужно было вставать, хоть и не получилось нормально поспать. Всю ночь не прекращалась перестрелка. Одиночные выстрелы перекликались с короткими очередями и далёкими разрывами мин. Лежишь и прислушиваешься всю ночь к какофонии ночного «перемирия». Местные же, которым мы с напарником привезли собранные в Ростове посылки и гуманитарку, беспечно храпели. Привыкли давно.

Наскоро выпив кофе, отправляемся через тихий поселок шахты 6/7, что под Горловкой, на передовые позиции. Экскурсия для приезжих… И обычная жизнь для уставших от войны местных жителей.

Проехав с километр на завывающем задним мостом, попятнаном осколками, с уже замазанными шпаклёвкой шрамами, уазике. Быстро доехали. Остановились на тихой, запылённой и неживой улице. Дальше только пешком.

Повсюду брошенные дома с заколоченными окнами, а то и с торчащими, словно рёбра, стропилами из развороченных балок крыш. Высокая трава повсюду пробила изгрызенный, старый асфальт и тянулась к голубому небу.

Вчетвером, нагрузившись сумками, пошли к позициям сквозь безлюдный поселок.

Возле одного из перекрёстков, словоохотливый прежде, но теперь молчаливо-сосредоточенный Лёха, – загоревший дочерна и худой, как палка, «ополчен» с лета четырнадцатого, ткнул пальцем в подобие мемориала у дороги. Пустая кассета от «урагана», с обнажёнными рёбрами пустых осколочных контейнеров была воткнута вертикально у самой дороги. Туда, куда и упала, а вокруг неё была насыпана маленькая горка, частью уже ржавых осколков, самой причудливой формы. Лёха поднял один, ещё чистый от ржавчины, и ни к кому конкретно не обращаясь, пробубнил:

– От стодвадцатки. Свежий совсем…

Следы от этого «урагана» и прочего добра видно было на каждом доме.

– Кто памятник-то соорудил?

– Дед тут один, местный. Иваныч. Сейчас около его дома пройдём. Увидишь. Он один на всей улице живёт. Кремень, а не дед.

Так и было. Дед сидел неподвижно на лавочке у своего двора, густо заросшего вишнями. Крыша в доме была заметно побита осколками.

– Добрый день.

– Утро доброе, ребята.

– Это вы памятник сделали на перекрёстке?

– Да, я. Всем погибшим соседям и тем, кто больше не вернётся сюда…

– А вы почему не уедете?

– Я смотрю за животными. Своими и соседскими. Да вот ребятам помогаю, как могу.

– Вот как. – сказал я, не совсем понимая, как он тут один живет.

– А как по-другому? – удивлённо пожал он плечами и зачем-то вытер о затёртые рабочие штаны большие, рабочие руки, покрытые синими пятнами от въевшейся навсегда в царапины угольной пыли – А как животных бросишь?! Две козы и кошка. Курицы ещё от соседки достались.

Он перекрестился, и стало понятно, что случилось с соседкой.

– Вы тут один совсем? А семья? – спросил я его. Парни молча курили.

– Все разъехались, – дед устало махнул рукой в сторону террикона, где были позиции, и – ещё раз – на только что взошедшее солнце. – Строят свою жизнь. Мне-то уже поздно. Да и незачем. Я там никого не знаю. А тут всё родное.

– Здесь всё же опасно. Нельзя оставаться. – сказал я – Может, вам помочь их найти?

– Они знают, где меня найти. Всё хорошо. Не беспокойтесь.

Напоследок мы щедро угостили деда сигаретами и, неловко помолчав, заторопились в дорогу.

– Здоровья тебе, дед. И чтоб дети вернулись…

– Возвращайтесь, ребята… Возвращайтесь, – уже нам в спину тихо сказал дед.

И отчего-то наши рюкзаки внезапно стали ещё тяжелее.

Мы, молча и не торопясь, внимательно глядя себе под ноги, шли к позициям. Вдалеке уже показались три террикона шахты 6/7. Словно древние курганы, охраняющие покой степей. Плохо охранявшие… Даже тех, кто их создал…

Дед стоял возле заросшей травой дороги. У разбитого дома. Сам. Один. И смотрел нам вслед. Помочь ему было совершенно нечем. Только и того, что день обещал быть тёплым и солнечным, – вот и всё, что будет хорошего сегодня.

Был пятый день сентября и четвёртый год войны.

ТЕНИ БЫЛОГО

Рассказ

Летняя Керчь медленно просыпалась. Золотой диск солнца висел над степью ослепительной золотой монетой в голубом небе, отбрасывая блики на утренней, морской глади пролива. На другой стороне пролива, в рассветной дымке, виднелся пологий берег Таманского полуострова. Оба эти берега с древнейших времен были тесно переплетены с греческой, римской, византийской и русской цивилизациями. Кого только за прошедшие века не видели здешние берега. Сарматы, готы, авары, хазары, печенеги – все оставили здесь свой след. В этих же краях проходило когда-то и ответвление Великого Шёлкового пути. Древняя колыбель цивилизаций…

Большой серебристый джип шустро вскарабкался на невысокий холм у пролива и лихо припарковался – утонув на мгновение в пышном шлейфе пыли, притащенном собой. На импровизированной парковке, раскинувшейся на склоне холма, было достаточно места: кроме пары запылённых легковушек и жёлтого кубика школьного автобуса, ничто не портило пейзаж. Когда пыль улеглась, из машины вышла молодая пара и взявшись за руки направилась к плоской вершине. Там, у невысоких отвалов земли и палаток археологов, толпились школьники и несколько любопытных из неподалеку лежащего поселка, пытавшиеся разнообразить воскресный день посещением раскопок.

Это была странная и в то же время красивая пара. С первого взгляда нельзя было понять, что сблизило их. Внешне они были две полные противоположности, как и их имена – Аслан и Елена. Хотя всем сразу становилось заметно, что они прекрасно ладят друг с другом. Но в глаза всё равно бросался этот странный контраст между ними. Он был среднего роста, смуглый, мускулистый. С резкими движениями и насмешливым блеском карих глаз, лучившихся энергией из под падающих на лоб непослушных, длинных и чёрных, словно ночное небо, волос. Девушка же была в противовес своему спутнику белокожей, высокой, с длинными льняными волосами. Красивое овальное лицо украшали большие глаза, соревнующиеся в голубизне с распростёршимся над ними небом.

На вершине холма их встретил его знакомый, работавший сейчас в археологической экспедиции. Он пообещал показать им раскопки, тем самым развеяв скучные загородные выходные. Они коротко поприветствовали друг друга и не спеша направились к вершине холма.

Его знакомый, худощавый и загоревший до черноты парень, по имени Саша, был студентом последнего курса истфака. Он устало шагал немного впереди и увлечённо рассказывая о раскопках:

– На холме, как мы предполагаем, было большое поселение, городок Тмутараканского княжества. Типичное поселение для тех времён – деревянные строения и стена со рвом вокруг. Возможно, что это городок Руска, построенный славянами рядом с Боспором – Керчью. Он упоминался в договорах византийцев с генуэзцами и в арабских летописях. Если так, то это огромная удача… Хотя ещё рано так говорить. Но, что тут жили русичи, уже можно считать доказанным фактом. В каменных развалинах в центре поселения мы обнаружили печать последнего князя Тмутараканского Олега Святославовича.

– Почему последнего князя? Разве после него тут не было княжества и никто не жил? – удивлённо спросила Елена.

– Тут всегда жили. Просто на этом городище, вероятно, княжество и закончилось.. Князь был интереснейшей личностью с огромными амбициями да и везением обладал, по-видимому, невероятным. Прозвали его на Руси Гориславичем за беды, которые породил. Успел он побывать в ссылке на острове Родос у византийцев, но вернулся сюда и стал князем с помощью византийского флота. У византийцев в летописях он был прописан как архонт Матархии, Зихии и всей Хазарии. Но тут ему тесно было. Собрал половцев и пошёл добывать отцовский стол на Русь. Был затем князем Черниговским и Новгород-Северским, а тут и не объявлялся больше. Может, половцы это городище и пожгли. Князь ведь то дружил с ними, то воевал.

– Знатный авантюрист был этот князь… – усмехнувшись и сверкнув карими глазами заключил Аслан.

Они подошли к оголённому траншеей археологов и еле видимому остатку крепостного вала и стен строений. Парень кивнул на раскоп и продолжил:

– Тут, прямо на этом месте, была крепостная стена и земляной вал, на котором она стояла. Их ещё и сейчас можно различить. От стены же остался только каменный фундамент, – Саша увлечённо рассказывал, что им посчастливилось откопать. – Всё остальное истлело. Точнее истлело то, что не сгорело в пожаре. Мы везде находим следы пожара.

– Как вы думаете, почему это случилось? – тихо спросила Елена археолога.

Её спутник стоял возле неё и отрешённо смотрел вокруг. Саша-археолог ответил, неопределённо пожав плечами:

– Выводы ещё рано делать, но тут везде следы копоти и ещё одно… Вчера, во рву, у крепостных ворот, ребята нашли отрубленную кисть руки, сжимавшую саблю восточной работы. – и, помолчав, добавил – Времена тогда были неспокойные. Власть менялась часто, а здешние поселения были богатые, так что… Наверняка их вынудили уйти отсюда. После пожара на этом месте больше никто не селился.

Саше кто-то призывно замахал от свежих раскопов. Видимо, что-то нашли его коллеги, и он, извинившись, убежал.

Аслан только сейчас заметил, что Елена, сильно побледнев стояла, заламывая руки, на краю отвала серой, дышащей затхлостью веков земли.

– Что с тобой дорогая? – спросил он – Тебе плохо?

– Всё в порядке. Просто у меня такое странное чувство, что я уже была здесь. Всё как будто знакомо. – она повернулась к нему и, посмотрев в глаза, тихо спросила – Странно, правда?!

– Такое бывает, ты же знаешь.. – расслабленно ответил Аслан – Дежа вю вроде бы называется.

– Нет, это не то. Понимаешь, я как будто вижу, как тут всё было тогда… – она посмотрела в сторону вершины холма и тихо заговорила – В ту ночь светила молодая луна, окружённая россыпью ледяных иголок звёзд, и небо было так же безоблачно как сейчас. Пламя пожара, казалось, доставало до небес, отбрасывая дикие блики в тёмных водах Русского моря. Было трудно дышать от едкого дыма горящей, просмоленной древесины. В отблесках пламени по узким улочкам носились размытыми тенями всадники, и слышно было только звон оружия, и крики умирающих. Я была напугана и не знала, что делать, – она остановилась, посмотрев на него уже не так, как прежде, и продолжила: – И тогда появился ты, – она сделала быстрый жест рукой, останавливая его усмешку. – Да, это был ты. Не кто-то похожий на тебя, а именно ты. Понимаешь?!

Они замерли, думая каждый о своём. Она растерянно смотрела вокруг, смущённая потоком странных чувств, нахлынувших на неё на этом пыльном, выжженном солнцем холме. Он же стоял рядом отрешённо, с потухшим взглядом, упёртым куда-то в даль, в сторону бескрайней морской глади за её спиной. Лёгкий поднявшийся ветерок колыхнул его растрёпанные кудри, и он вздрогнул, вернувшись назад от своих мыслей, и глубоко вдохнул пряный морской ветер.

– Да, ты права, Лен. Это и впрямь странное место. И знаешь, я тоже как будто что-то вспоминаю…. Я был там, – он махнул рукой в сторону. – Мы затаились в балке, а над нами раскинуло чёрное покрывало ночное небо. Такое, как ты и говоришь, а серп молодой луны совсем не разгонял темноты. Было темно, и вокруг было много людей и лошадей, которых я не видел, но слышал шорохи и тихое ржание с нетерпеливым перестуком копыт по мягкой земле. Здесь же на холме, на невысоких бревенчатых стенах, горели факелы, и дозорные, время от времени, громко перекликались друг с другом на чужом гортанном языке. А потом они начали кричать и раздался звон стали.

Я вскочил в седло и понёсся на холм, крича, как и все несущиеся во тьме рядом со мной. От нашего боевого клича содрогнулось, проснувшись спавшее побережье. Свет звёзд отражался в холодном блеске наших клинков, еще не умытых кровью. Когда мы добрались до ворот, те оказались открытыми, а мост через ров опущенным. На нём уже шла жестокая сеча, и тела с глухим стуком падали на дно. Наши лошади разметали с моста что-то кричавших бородатых воинов, и мы ворвались через высокие ворота в город. Там нас уже ждали. Тонкая цепочка воинов, ощетинившись копьями, защищала проход. Слева от меня кто-то дико вскрикнул, повиснув пробитый насквозь на толстом древке копья. Но их было мало, а нас без счёта.

Мой конь пронёс меня дальше, и я успел ударить саблей одного из копейщиков. Услышал треск разрываемой саблей кольчуги и предсмертный вскрик упавшего воина. Мы понеслись по узким улочкам, сея смерть. Вокруг всё уже пылало, подожжённое тучами огненных стрел, падавших из темноты ночного неба. Казалось, что сами звезды падают с неба огненным дождем. Затем я свернул в один из дымных проулков и… – он сделал паузу и продолжил: – Знаешь, кого я там увидел?

Она медленно ответила, смотря куда-то в сторону:

– Да, ты увидел там меня.

– Откуда ты знаешь? – он удивлённо поднял брови. – Да. Ты стояла в этом пылающем проулке с распущенными волосами, в белоснежном платье, казавшимся багровым в пламени пожаров. Увидев меня, ты попыталась убежать, и я видел страх в твоих бездонных, синих, глазах. Ты была прекрасна. Мне сразу захотелось забрать тебя отсюда и увезти в бескрайние степи на юге, где был мой дом. Мой конь догнал тебя в два скачка. Я схватил тебя и перекинул через седло. Ты кричала и пыталась вырваться. И тут, из клубившегося чёрными кругами дыма, появился он. Высокий, с непокрытой головой и короткой русой бородой на окровавленном лице, в длинной до колен кольчужной рубахе. Он бросился на меня, взмахнув над головой большим двуручным мечем, – Аслан замолчал на мгновенье, а когда продолжил, в его голосе зазвенел металл: – Но моя стрела оказалась быстрее и…

Она внезапно бросилась на него и принялась бить его, крича:

– Мой Славомир! Что ты наделал?! Чудовище!

Он прижал девушку к себе, пытаясь успокоить её внезапный порыв гнева, перешедший в рыдания.

Вскоре они уехали оттуда и больше никогда не возвращались на это место, и даже не говорили о случившемся в тот странный солнечный день. Но пережитое сблизило обоих и в то же время отдалило, приоткрыв завесу прошлого или иного, сильно на него похожего. Откуда мгновения памяти о странном пересечении их жизненных дорог во тьме веков? Остались вопросы, боль и холод внутри.

г. Цойленрода – Трибе, Германия