Журнальный мир

Посвящается моему руководителю в науке и в жизни

доктору физико-математических наук

Валентину Алексеевичу Носкину

1. Вступление

Картины, корзины, картонки —

Багаж из советских годов.

(Другие собрали котомки,

Из наших ушли городов).

Осталась квартира и память,

Остались полотна друзей.

Чуть выцвели старое зданье

И стекла цветных витражей.

Квартира не стала музеем —

В квартире домашний уют.

О прошлом ничуть не жалея,

Здесь временем старым живут.

Развешано время по стенам,

И можно пройтись по годам,

И с памятью общей нетленной

Придется нечаянно нам

Столкнуться, увидев портреты

И дверь, что ведет в никуда.

Художников старых береты

Остались висеть навсегда

На вешалках. В узком простенке —

Две шубы и новый мундир:

Искусству поставить оценки

Две дамы и их командир

Пришли, и любуются страстно,

Коньяк выпивая до дна

(За золотом Трои прекрасной

Ахейцев приплыла орда).

А я посижу на диване,

Себе попросив только чай.

Искусства случайное знанье

Меня привело невзначай

В квартиру эпохи заката,

Где старый профессор живет.

Картины, рисунки, плакаты

Здесь копятся за годом год.

Художники в гости ходили

И здесь находили всегда

Бутылки с просторов России,

Закуску с балтийского дна,

Мацу и одесское сало,

Отличный кошерный форшмак…

Художники ели немало,

Профессор был тоже мастак.

Картина, корзина, картонка —

Багаж из далеких времен

На стенах глазами ребенка —

Лет тридцать страны перемен.

А я посижу на диване,

Себе попросив кофею.

Я снова пришел в это зданье,

Чтоб в юность вернуться мою.

2. Лодка жизни

Нет ничего, что пело бы разлуку

И отдаленно в прошлое вело.

Всегда найдешь протянутую руку,

И в лодке есть хотя б одно весло.

Течение жизни без водоворота —

Грести чуть-чуть, чтоб обогнать поток

Тебе несложно, силы для полета

Ты несомненно с целью приберег

Ты обгоняешь мусор и обломки,

Края у лодки выше, чем вода.

Но держат взгляд береговые кромки.

Куда все катится? Куда плывешь? Куда?

А слух уж ловит рокот водопада,

И в брызгах струй несется вниз река.

Блаженство рая или муки ада,

Пожалуй, лучше, чем болото на века.

Полет закончен, лодка жизни — в щепки.

Лишь тихий шепот: не твоя вина…

Затихла музыка. Тебя встречают предки —

Иль пустоты нагая тишина?..

3. Финал

Все позади — диагноз и больница.

Теперь — лишь кресло дома, у окна.

Друзей вокруг заботливые лица.

Что будет дальше? Только тишина…

Сухое тело ничего не весит,

Дрожит ладонь. Лишь кресло вместо ног.

И очень скоро на весах все взвесит

Двух разных вер, но неделимый Бог.

Ну а пока — в нас теплится надежда,

И градусник — как новостной канал,

И хочется, чтоб снова ты, как прежде,

Пусть еле слышно, шутку прошептал.

И вновь в бокале пенистое пиво.

(Никто из нас уже не возражал).

Я молча плакал, улыбался криво,

Как будто я курок сейчас нажал.

Нет, не курок — поднес я чашу с ядом,

Хотя теперь, пожалуй, все равно.

Держал ладонь, не говорил: «Не надо»…

Увы, не мной предопределено.

Я буду вспоминать, как каждый вечер

Держал ладонь, произносил слова…

Остатки слов, обломки нашей речи

Уносит Стикс, холодный как Нева,

Уносит мир полотен и эскизов

И имена любимых мастеров…

Вы вечно в кресле. С каждым днем мы ближе.

Застыл Харон у входа в этот кров.