Лесенка из тире
Лесенка из тире
* * *
Ночь. Уфа объята сладкой негой.
В миллионах окон миллионы снов,
И лишь редко где горит огонь.
Там –
Те, кто не смог освободиться от дневных забот,
Те, кто не смог вместить в прошедший день свои печали,
Те, кто не смог оставить радости дня…
Сердце стучит,
Не даёт спать
Гоню я прочь из дома всё это –
Заботы,
Печали,
Радости.
Но они – словно лучшие друзья –
Вваливаются в гости ко мне
Посреди ночи.
МОИ ВЕРЛИБРЫ
Слышу
верлибры
как мыслей
и чаяний чащи
вижу в неверном свете
неурядиц и вещих снов
Или в либретто
балета башкирского давшего
миру
Рудольфа Нуреева
непревзойдённого в своей вере в свободу
в ежедневном адском труде
Верлибры мои
что учат меня
верить в добро
и в свет.
УЗУН-КЮЙ
Что это за музыка –
Узун-кюй?
Шорох мятущихся ковылей,
или вечная взвихренность облаков,
или тревожное небо
без дна?
Что это за музыка?
Глубокий,
отражающий звёзды омут речной?
Миг, когда распускаются листья?
Или когда ночью расцвёл
цветок на скале?
А может, это степь,
Или песчаная буря,
Или все мои четыре стороны света?
Нет, нет!
Узун-кюй –
Это твой любящий взгляд,
* * *
Думаю о тебе,
и губы мои набухают,
чувствую прилив крови…
Твоё дыхание!
Когда я думаю о тебе,
яблоки глаз наливаются соком…
Нет, не от горечи, от желания
встретить тебя.
Вот думаю…
Ближе к жаркому ознобу осени
что останется
от этого трепетного бутона?
Опавшие листья?
ТЕБЕ – В ДОРОГУ
Тебе – в дорогу.
Трудные сборы.
Берёшь в руки то одну, то другую вещь,
Словно взвешивая, снова кладёшь на место –
Трудные сборы.
Вдруг, будто опомнившись и увидев меня,
Летишь ко мне в мыслях, как на крыльях,
Но… стиснув зубы,
Сдерживаешь себя.
Сдерживаешь…
Знаю я:
Тёплые слова – на кончике твоего языка,
Вот-вот вырвутся.
Но не дашь ты мыслям стать словами –
Не вспыхнет
Утренняя роса
В лучистом венчике цветка.
Не станут листьями почки
На шершавом стволе
Дерева…
Мужчины – суровы.
Сердца их – из стали.
Тебе – в дорогу…
Но вдруг я понимаю:
Ты уезжаешь, любимый, а я остаюсь.
Суть твоя – как соленая твердь земли.
Ну а я? Я ведь женщина, милый!
Сдерживаю себя…
Сдерживаю себя.
И опадают чувства,
Как лепестки с благоухающего венчика цветка…
Тебе – в дорогу.
* * *
Игра перестаёт быть игрой.
Вдруг всё меняется:
Совсем другие слова нужны теперь,
И с тем,
Что раньше было так просто,
Нужно ещё сжиться,
Так трудно быть спокойной…
Тише, сердце,
Тише, сердце,
Тише, сердце…
Как тяжела мне эта искренность.
Как легка мне эта искренность…
КРУТОЙ БЕРЕГ
Разбившись вдребезги, разлетелись
осколки души,
как мелкие рыбёшки.
В глубокой воде
снова ухал ветер.
И разрывалась о берег
Волна.
И снова била волна,
И ухал ветер
в полой глубине обрыва крутого.
Не кручинься, мой берег крутой,
Не хочу слышать тебя,
твой стон,
твой пронзительный звук изнутри!
На самом краю обрыва
проклюнулась юная травка.
И ранняя бабочка
могла бы напиться росы,
полететь в небо с цветка…
Но поздно…
Заливаясь слезами, время смыло её.
Берег души
времени ветром разбит.
* * *
Как змея сбрасывает
старую кожу,
Как космический корабль
стартуя с Земли
опрокидывает, взрывая,
опоры,
Как на тёплом ветру почки
сбрасывают
жёсткую шелуху,
Так я оставляю
прошедшую боль,
в которой от тревог этой жизни
всякий раз закрывалась в себе.
Я свободна.
ПОСЛЕДНИЙ ПОРОГ
Марине Цветаевой
1
Елабуга.
Август.
Куст рябины.
Ажурная скатерть.
Дырка от гвоздя на перекладине потолка.
Все сходится.
Случайностей нет.
Лесная колыбель –
Твое безвестное
Последнее пристанище.
Пусть кладут цветы
На каменную плиту
С твоим именем.
Ты смотришь из ниоткуда,
Как имя твое цветет –
Ма-ри-на.
Да будет оно благословенно
В твоих любимых сквозных тире –
Из гвоздей,
Из перекладин –
Из матиц, как матриц –
Восходя к себе в Боге.
2
В пучине морской,
В облаках грозовых –
Вижу тебя.
Кисло-сладкий вкус
Ягод лесных –
В имени твоем.
Порывистый ветер,
Крик чаек речных
И – палуба неба –
В глазах твоих.
Слова и – как прыжок через пустоту –
Тире…
Ма – ри – на!
3
Тире – беспощадно.
Тире – безысходно.
Путь к всепрощенью.
Пространств меры,
Грани времен.
Это искусство тире.
Слои за слоями.
Слова за словами.
Порог за порогом.
Это лесенка –
Из тире –
К Богу.
К себе.