Журнальный мир

Ханский дворик

Гирей сидел, потупя взор;

Янтарь в устах его дымился;

Безмолвно раболепный двор

Вкруг хана грозного теснился.

А.С. Пушкин «Бахчисарайский фонтан»

Жгучей пыли взметнувшийся веер

Пролетает по склону горы,

А в татарском кафе «Эски Шеэр»*

Над тропинками балки стары;

На ветвях — сероватый оттенок,

На столе — старомодный кальян:

Чей-то спор неуместен и мелок,

Запах с кухни насыщен и прян…

Догоняя неспешного гида,

Замирает толпа у дверей:

В ханский дворик невзрачного вида

Смотрит тень, словно злобный Гирей.

Контур неба ребрист и нечёток —

С кислым привкусом слив и вина…

В деревянные бусинки чёток

Моя грусть навсегда вплетена.

-------------

* в переводе с татарского — «Старый Город».

***

Осколок кафельной луны

И бирюзовые бассейны,

А ветры с моря суховейны,

Лиманы мглой окаймлены.

Слащавый запах шашлыка

Вплетён в побеги бересклета,

Ютятся тени минарета

На зыбкой плоскости песка.

С полёта птичьего видны

Огни вечернего причала,

Грозы неспешное начало

Горит над гребнями волны.

***

Брату С.

Горячий Крым давно ли скучен?..

Ты потянулся в глубину —

В седую оторопь излучин,

В свою исконную страну.

Но не к истокам, а к Сибири,

Куда-то даже за Тюмень.

Ты разыскал в заветном мире

Красу пустынных деревень.

В них много стынущей полыни,

Таёжный шум разноголос.

А два патрона в карабине

Порой дороже папирос.

Евпатория

Весьма примечателен город —

С историей в тысячи лет…

Здесь мягкий, расслабленный солод

Над узенькой аркой воздет.

Искусственны пальмы на пляже.

Все дорого — что ни возьми.

Торговки с тюками поклажи

На берег приходят к восьми.

И белые львы, и палатки.

А улица Фрунзе — Арбат.

Здесь редко скупые осадки

Приносит заплывший фрегат.

В кафе зазывают на ужин

Мальчишки — агенты реклам.

И в парке фонтан обессушен,

И скромен по-крымски ислам.

Недавно открыт дельфинарий,

По меркам туриста — не мал…

Здесь где-то поблизости Дарий

От скифских племён убегал.

***

Помню сосны, вершины, откосы,

В жарком мареве солнечный край,

И твои золотистые косы,

И пылящийся Бахчисарай;

На лотке, в византийской манере

Неказистый широкий кувшин,

И летящие в узкие двери

Фары старых татарских машин.

За Баклой*, на горе за посёлком

Водопада стихающий гул,

И под лунным бугристым осколком

Мыс с изящным названьем Лукулл;

Словно эхо, шаги у причала —

Древних римлян почти голоса…

Одинокую яхту качала

Перевёрнутых звёзд полоса.

-------------

* древняя гора в Крыму, на которой жили караимы.

Крымские мотивы

I

В этом городе — бриз

и стеклянные крыши раскопок,

древнегреческий след —

и колонны, и белые львы;

здесь, наверно, никто

не был слишком рассержен и робок,

здесь турист и торгаш,

а над ними — гуашь синевы…

Поутру, чуть рассвет —

сладко-пепельный дым сухогруза,

паруса над причалом

и ровные дуги аркад;

здесь порхает к ногам

потерявшая силы медуза

и высок на песке

бутафорский незлобный пират.

Всюду запах вина

и творенья нехитрых ремёсел,

всюду хмель и дурман,

горизонт, поведённый слегка;

здесь невидимый блик

к потолкам на галеры подбросил

постсоветскую грусть

и древесную смоль шашлыка.

Златокрылый архангел —

красивая девушка в гриме,

пересохших фонтанов

разъятые намертво рты;

захмелев, местный житель

твердит о «поруганном» Крыме

и о том, что пора

возвратить бы в Россию «порты».

На стене ресторана

улыбчивы древние греки,

замирают огни

над хребтами изрубленных плит;

здесь в июльскую ночь

тонут в смоге небесные реки

и, бывает, штормит,

и, бывает, полночи штормит…

II

Уезжаю, чтоб вновь

через год, через два, через три ли,

возвратиться сюда,

на прогретый гезлёвский песок,

рассмотрев вдалеке

задымлённые в сумерках мили

и вдыхая с тоской

потонувший в лиманах восток,

где над блеклой травой

чуть заметно горит Бетельгейзе

и сидят рыбаки

на дощечках, спокойно куря;

где ночную луну,

словно высохший кафельный гейзер,

омывает волной

сквозь невзрачные листья заря;

где я видел с тобой

древних греков гончарные печи;

где смеялся ребёнок,

цепляясь за тросик кормы,

и, светясь, паруса

поливали прохладой на плечи,

а от крымской жары

хоть немного хотелось зимы.

Уезжая, всё жду

своего запоздалого рейса:

после шторма, в ручье

кувыркается жук-плавунец,

и блестит под луной

в тупике чуть заметная рельса,

и, вздымая простор,

серебрится небесный корец.

Снова пью из него

стылых звёзд родниковую воду,

вспоминая свой край

и предзимнюю лунную глушь,

но по-прежнему верю,

что свет, низойдя к небосводу,

неспроста полыхает,

течёт, словно синяя тушь…

Евпатория–Орёл,

24–27.09.2012

Керкинитида*

Под сводом бежевых аркад

Я слушал шум ночного моря,

А вдалеке, виденьям вторя,

Едва заметно тлел закат.

Всё уплывало — день за днём:

Мечты, раздумья и обиды…

Огни былой Керкинитиды

Смотрели в чёрный окоём.

-------------

* название древнегреческого города, который находился на территории современной Евпатории.

***

Над ночными лиманами — свет,

Свет луны и рыбацких палаток;

Ветер с моря и солон, и сладок —

С долгожданным дымком сигарет.

Тяжела у причала вода,

А в высокой листве тополиной,

Над расплывчатой бежевой тиной,

Как чешуйка, мерцает звезда…

***

К причалу, на мокрые плиты

Туристы приходят с утра…

За столиком «Керкинитиды»*

Хозяйка спокойна, хитра:

Блестит прейскуранта обложка,

В глазах — отголоски тоски;

Изящная чёрная кошка

С прилавка глядит воровски.

В остатках пахучего виски

Беспомощно тонет оса,

А вдаль сквозь солёные брызги

Летят на рассвет паруса!

-------------

* ресторан «Керкинитида у моря».

***

Вечерний Сочи душен, терпок;

С увядшим в кронах ветерком

Он пахнет смолью диких веток

И кипарисовым дымком.

Спешат рассерженно маршрутки,

Звучит гитарный перебор,

Огни в домах легки и жутки

Среди хребтов на склонах гор.

А в море, возле горизонта,

Как отголоски новых дней —

Следы военного эскорта,

Косые тени кораблей…

г. Сочи, ст. Мамайка

09.08.2014

Сочинский мотив

Этот город давно

не нуждается в яркой рекламе,

этот город давно —

и реклама, и дерзкий коллаж:

здесь от зноя луна

укрывается между хребтами —

и блестит маслянисто,

как будто кавказский лаваш.

Перепутаны горы,

дороги, высотки, лачуги,

перемешаны запахи —

хвои, магнолий, духов;

под июльской грозой

кипарисы легки и упруги,

на вершинах туман

и тяжёл, и немного махров.

Сквозь ребристую дымку

виднеется даль Дагомыса,

с каменистой волной

сплетены ручейки Уч-Дере*;

блики в море густы,

как отвар краснодарского риса:

расплываются пеной —

и меркнут в дикарском шатре.

Этот город, конечно, —

столица великого спорта,

но, увы, не столица

культурных и светских манер:

здесь туристы вдоль пляжей

гуляют расхристанно-гордо,

местный житель не смугл —

от работы озлоблен и сер.

Суета, пустота… Но, возможно,

мой взгляд субъективен:

слишком много хочу

от беспутных курортных недель.

Слава богу, здесь нет,

как в Крыму, дешевеющих гривен,

а в прибрежных ларьках

можно детям купить карамель.

-------------

* река в Лазаревском районе г. Сочи.

Майотта*

Прожигая небесное сито,

Остывает тропический шквал,

А в руках темнокожего гида

Оживает потёртый штурвал.

Бирюзовые волны в полёте

Ловят крыльями мёртвых медуз,

Всё спокойно пока на Майотте,

Если ты — не богатый француз…

Зацветает ваниль над откосом,

И холмистая даль зелена.

Ароматным печёным кокосом

Из-под вёсел всплывает луна.

-------------

*101-й департамент Франции, расположенный в Индийском океане.

***

Здесь бывает гроза слишком редко,

Но случилось: попал же, попал

Я, как будто летящая ветка,

В этот долгий напористый шквал.

Паруса, намокая, повисли, —

И, вздымаясь в раскатном огне,

Неуёмные чёрные мысли

Загудели, как волны, во мне.

Бушевала полдня непогода,

Резал вихрь на крутом вираже…

Запах тины, ванили и йода

Растворился в спасенной душе.

САХАРА

Тягуч и горек на губах

Сигар обуглившихся дым:

Турист, а с ним — прости, Аллах, —

Высокий мавр несёт калым…

Пески смыкают адский круг,

Верблюд упрям и бестолков,

Но там, вдали, среди лачуг —

Полсотни местных бедняков.

Слова попутчиков сухи…

И, словно свет в слепых очах,

Сахара копьями сохи

Кроит свой вечный солончак.

***

Мне снился Крым в осенних ярких красках,

Подобно кисти Рериха, — цветной,

А на предгорных уличных развязках

Рассвет дышал глубинной тишиной.

На дальних лозах, как вино сухое,

Блестели брызги в дымке восковой,

И над хребтами солнце золотое

Несло крылатый нимб над головой.

В едва прогретых заводях залива

Горела соль на отмелях-лотках:

Ночь уходила тихо, молчаливо —

В своих живых раскосых ободках.

Я всё смотрел — извечно, неподвижно,

Как будто камень, в огненную высь.

И снилось мне, что где-то рядом Кришна

И что мои пророчества сбылись…