Журнальный мир

В основу новой остросюжетной криминальной повести «Любовь до гроба» известного казахстанского ли­тератора Николая Тимохина, автора остросюжетной повести «Перстень графа Митрофанова», легли реальные события из материалов уголовного дела, имевшего место в середине лета две тысячи шестнадцатого года в одном из казахстанских городов. Любовь и ненависть, измены и предательство, драки и убийства делают сюжет этой драмы еще более захватывающим. Повесть рассчитана на широкий круг читателей, неравнодушных к проблемам современного общества, и напечатана в издательстве MSBooks Publishing, г. Виннипег, Канада, в 2016 г., (ISBN 978-0-9877600-8-1).

Часть первая

1

На свой школьный выпускной вечер Людка Семакина, как и положено в таком случае, готовилась заранее. Причем, за несколько месяцев. Девушка знала, что по красоте на этом балу ей не будет равных. Хотя есть, конечно, несколько смазливых девчонок, на которых засматриваются пацаны не только из их класса, но даже и из параллельного. И все равно, Людка была уверена, что вскружит голову всем мальчишкам. Не говоря уже об однокласснике Шадрове, который в нее и без того влюблен без памяти.

Другая девушка на ее месте, скорее всего, призадумалась бы и решила для себя, принимать или отвергать назойливые, но искренние ухаживания Семена. Но Людка не стала обременять себя такими мелочами и ломать голову по каким-то пустякам. Она просто позволяла Шадрову себя любить, но при этом не переходя никаких границ и не распуская руки. «Я еще нецелованная девушка»,— как-то рассказала Людка не на шутку распалившемуся Семену, когда он поздно вечером провожал ее домой. А про себя добавила: «Тобой, мальчик мой, нецелована».

Но Семен расценил слова своей девушки по-своему, то есть, так, как и надо. И решил, что сразу же после окончания школы сделает Семакиной предложение. 

Назвать красавицей Людку смог бы, наверное, не каждый. Но она обладала каким-то скрытым шармом, притягивая к себе, словно магнитом, представителей противоположного пола. Причем на нее заглядывались даже такие мужчины, которым она годилась в дочери. А круг ее знакомых был настолько широк, что она часто забывала имена своих новых поклонников.

Все мысли в Людкиной голове были нацелены на что угодно, только не на учебу. Уроки она не пропускала, но любимых предметов не имела, а две «четверки» за последние несколько лет получила только по физкультуре. И то, когда, улучив момент, стала строить глазки молодому учителю, сдавая норматив по бегу. 

Семакина никак не могла дождаться окончания школы. Поступать она никуда не думала. Была уверена, что с ее обаянием, если уж не весь мир будет у ее ног, то хотя бы лучшая его половина. А ею, по мнению Людки, являлись состоятельные представители противоположного пола, которые часто не могли отвести глаз от ее стройной фигурки. 

«Везет же Бараковой,— часто думала Людка.— И школу-то закончила в прошлом году еле как, чуть не выгнали. И с предками своими постоянно лается. А живет так, что позавидуешь. Всегда с деньгами. И хахали за ней наперегонки на машинах подъезжают». 

— А ты Людка, не дури,— говорила ей подруга.— Вот отмучишься, получишь аттестат зрелости, поймешь, что уже созрела кое на что… И сразу же иди к нам в рес­торан, официанткой. Работа непыльная, будешь сытой, чаевые почти всегда. Бога­теньких мужчин — море! Выбирай кого хочешь…

— Снежана, да пойми ты, не могу я прислуживать. Я сразу же всех там пошлю куда подальше!

— Ох, ты, какие мы гордые! Прислуживать она не хочет! Да у нас половина девок, официанток, после работы уезжают с клиентами на всю ночь! Даже посудомойка от них не отстает! И все они живут так, что тебе и не снилось. Со смартфонами последних моделей, с телевизорами на всю стену, и одеваются — полный улет! 

— Ладно, уговорила,— согласилась Людка.— Там видно будет. Надо сначала как следует отгулять выпускной, чтобы на всю жизнь запомнился. 

— А чего там запоминать,— возразила Баракова Снежана,— я в прошлом году напилась шампанского и, после салюта во дворе школы, сразу уехала с одним пацанчиком. К нему домой.

— Нет, я так не хочу, выпускной — это один раз в жизни. А пацаны, мужики еще будут. Вот только не знаю, что мне надеть на бал. Новое что-то прикупать средства не позволяют. У матери просить бесполезно. Она всю жизнь без денег.

— Ну, ты сильно-то не размахивайся, это же не свадьба. Туфельки подбери и платье. Самое главное.

— Понятно, что не телогрейку и трусы. Только, подруга,— с грустью сказала Се­макина,— нет у меня ни того, ни другого. И даже ни третьего, того, кто смог бы мне обеспечить и первое, и второе.

— Ладно, не ной,— успокоила ее Снежана.— А то я сейчас заплачу. Туфли я тебе дам, свои. С прошлого выпускного у меня остались. Я их, почти что, больше и не одевала. А с платьем что-нибудь придумаешь. Голова у тебя и время на это еще есть.

После этого разговора Людка и вспомнила про Шадрова. И, правда, а почему бы его не попросить о помощи? Мужчина он, в конце концов, или нет? Конечно, как мужик он, может быть, и никакой, но все же пусть себя проявит хоть в этом. И в этот же вечер она набрала номер телефона своего одноклассника. 

— Семочка, приветик! Ты чем сейчас занят? Ничем? Ждешь, когда я тебе позвоню?

«Вот дебил-то,— подумала Семакина,— долго бы ты меня еще ждал». И продолжила:

— Ой, а я вот скучаю, хотела выйти прогуляться… И ты тоже? Надо же, как у нас мысли схожи…

«Еще бы также желания совпали насчет моего выпускного платья»,— рассуждала сама с собой Людка, спешно собираясь на свидание.

Вечер выдался теплым и безветренным. Воздух казался таким свежим и легким, что его с жадностью хотелось вдыхать полной грудью.

В условленном месте, с тюльпаном в руке, Семакину уже поджидал ее друг.

— Ты где успел цветок взять? — не глядя в лицо парня, спросила Людка, при этом приняв подарок. 

— Привет, это мой секрет,— сбивчиво, словно боясь спугнуть свое счастье, заговорил Семен.— Хотя ладно, скажу. Я съездил в цветочный киоск… Ну, куда пойдем?

— Да… знаешь,— капризно начала Людка,— вообще-то я долго не могу гулять. Голова болит. 

— Голова-а-а? — удивленно и слегка расстроено протянул Шадров. 

— Да. От одной проблемы.

— А в чем дело? — поспешил поинтересоваться парень.

И Людка ему сразу же рассказала о том, что она не может пойти на их выпускной вечер из-за того, что у нее нет нового платья. 

— Да. Представь себе. Я не могу пойти на бал в чем попало. Я должна выглядеть суперски. Да и ты, думаю, сам это понимаешь…

Ее лицо стало таким жалким и, как показалось Семену, еще более красивым, что он тут же произнес:

— Люда, не переживай, я что-нибудь придумаю, обязательно. 

— Ты? — нарочито удивилась девушка.— Да чем ты сможешь помочь? Хотя, ты очень хороший парень и мне сильно нравишься. Но новое платье стоит дорого, а денег на него у тебя нет…

Домой Семен возвратился неразговорчивым и сразу прошел в свою комнату.

— Сынок, ты ужинать будешь? Иди, мой руки? Сема, ты что, не слышишь? — позвала его мама, заходя в комнату сына. 

— Да не хочется что-то…

Но женщина не унималась и выяснила у сына причину его расстройства. Оказывается, у его девушки нет денег на покупку платья для выпускного вечера. И по этой причине она тогда вообще не пойдет на торжество. 

— А если Люда не пойдет, тогда и я не пойду тоже,— в сердцах сказал парень. 

И у женщины с сыном состоялся серьезный разговор. Семен попросил маму, чтобы она для этой цели разрешила ему взять те деньги, которые они откладывала ему на костюм для выпускного вечера.

— Мне новый костюм совсем не обязателен,— быстро говорил Семен, боясь, чтобы мать его не перебивала.— У меня еще и этот неплох. Его только надо кое-где почистить и погладить. 

Мать пробовала возражать сыну, и противилась тому, чтобы он отдал деньги своей однокласснице, которая еще неизвестно будет его невестой или нет, но Семен, не настаивая, сильно просил ее, и женщина согласилась.

— Ой, сынок, смотри, поступай как знаешь, тебе жить, лишь бы ошибок не понаделал, да не пожалел потом. 

2

Музыка на первом этаже школы гремела так, что, казалось, весь близлежащий жилой район в эту ночь спать не будет. Этот выпускной вечер мало чем отличался от стандартного проведения подобных ему мероприятий. Родители, собравшись большой и веселой группой, засели праздновать торжество в кабинете на первом этаже. А их неожиданно повзрослевшие дети, на какое-то время, среди ночи и праздника были предоставлены сами себе. 

Мальчишки-выпускники старались выглядеть важно и ходили по-деловому степенно, впервые чувствуя себя свободными в стенах школы. Причем настолько, что можно было пройтись перед дежурившими учителями, выпив шампанского и не скрывая запаха сигарет.

Но, конечно же, главным и захватывающим зрелищем вечера были его выпускницы, еще вчерашние девчонки. В своих воздушных нарядах они порхали как бабочки, больше напоминая юных невест. На их сияющих от улыбок и счастья личиках было написано, что с детством они распрощались уже навсегда и готовы к взрослой жизни. Казалось, что они жаждут не просто шагать, а бежать по новой, широкой и неизведанной дороге, по которой каждую из них поведет судьба, лишь стоит им захлопнуть за собой дверь родной школы.

Выпускники, разбившись на небольшие группки, с деловым и веселым видом без устали сновали туда-сюда. Казалось, что от этого их становилось в два раза больше. За ними было сложно уследить.

Семен весь выпускной вечер старался не упускать Люду из вида. К тому же, девушка в своем новом платье, которое парень помог ей купить, выглядела непросто эффектно, а сногсшибательно. Платье красиво облегало стройную фигурку выпускницы. А открытая спина, обнаженные плечи и небольшое декольте придавали некий сексуальный вид и без того не обременяющей себя рамками приличия Семакиной. Ее одноклассницы были не менее привлекательны, но почему-то именно Людку пригласил на медленный танец учитель физкультуры, который так щедро ей ставил четверки. 

Танцуя с ним, свободная от всех школьных норм и правил поведения, Семакина так строила ему глазки, что это заметила завуч по воспитательной работе. А немного погодя физрука увела домой пришедшая за ним в школу его жена.

Семену тоже хотелось станцевать с Людкой. На что она парню сразу же ответила, что «весь вечер еще впереди, не торопись. И дай мне отдохнуть в последний раз с моими одноклассниками. Когда еще потом мы все соберемся?»

Проведение выпускных вечеров из года в год — это не только радостное и торжественное событие для руководства и учителей каждой школы, но еще и ответственное и даже нервное мероприятие. Ведь, прежде всего, в это время надо в школе обеспечить не просто общий порядок, но и безопасность учащихся. 

А обоснованные опасения для организаторов вечера, прежде всего, могут составить бывшие ученики школы. Вызывают тревогу те, кто закончил школу два-три года тому назад. И причем не на пятерки с четверками. Да и репутация у них, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Одним словом, им бы сидеть дома, да вспоминать о своей школе, обходя ее двумя улицами, так нет же, как раз такие и намереваются каждый выпускной любыми путями попасть на школьный бал.

В это время дежурные учителя на первом этаже школы всегда начеку. Ведь охранники им тут не помогут, так как они в лицо не каждого ученика-то знают, а бывших тем более. 

К тому же эти парни, спешащие на выпускной без приглашения, всегда одеваются чисто, в костюмчики. И отличить таких непрошеных гостей от виновников торжества порой даже не могут сами родители, которые тоже не знают в лицо всех одноклассников своего ребенка. 

С этими незваными гостями надо обходиться всегда деликатно и, главное, не пропустить их внутрь школы. Ведь в разные годы бывали такие случаи, когда посторонним лицам их приятели с выпускного вечера открывали окна на первом этаже и проводили на бал. 

И если в самой школе общими усилиями подобную ситуацию еще как-то можно проконтролировать, то в школьном дворе, когда время уже за полночь и ничего не видно — практически невозможно. Поэтому учителя с такими непрошенными гостями всегда стараются не накалять обстановку, а разговаривать вежливо. Ведь всю ночь выпускники выходят во двор проветриться, а среди них, конечно же, девушки. А значит, они в первую очередь находятся в так называемой зоне риска. И причем, такие девушки, как Семакина, которую в самый разгар выпускного вечера никак и нигде не мог найти Семен.

Пропажу Семакиной тоже заметила и завуч. Правда, если бы физрука после его танца с Людкой не увела жена домой, то можно было бы что-то и заподозрить. Но сейчас все выглядело по-другому. Завуч решила панику не поднимать, а подождать до рассвета, может, все само собой решится, и Людка еще и придет. А если нет, так что же? 

«Аттестат она получила, школу закончила, уже взросленькая. И хватит за ней учителям бегать-то»,— думала завуч, и все же в душе невольно беспокоилась за выпускницу. А тут еще, как назло, дежурные учителя сообщили, что во дворе школы есть посторонние. А именно: прошлогодняя выпускница Баракова и с ней еще трое парней, один из которых тоже бывший ученик, окончивший школу два года назад, Виктор Дипунов. 

— Какие-то незнакомые ребята. Они сидят около волейбольной площадки в кустах и курят. А, может быть, даже и пьют,— озираясь по сторонам, чтобы никто не слышал, тихо сообщила завучу учительница химии.— Может быть, взять кого-то из мужчин-учителей или родителей и сходить посмотреть?

— Давайте пока подождем и просто понаблюдаем,— также негромко ответила завуч и вышла в школьный коридор. Почему-то ей снова вспомнился танец физрука и Семакиной, и то, как выпускница на него смотрела. 

А Людка действительно в тот момент была на седьмом небе от счастья. Еще бы! Теперь она была независима от этого учителя и могла смотреть на него как на простого мужчину, который испытывает к ней нескрываемую симпатию. И все бы ничего, но тут девушка заметила, что на них строго и пронзительно смотрит эта «заучиха» по воспитательной работе. 

«Фу, крыса, она и тут достает»,— подумала Людка, и сразу же после медляка с физруком вышла из танцевального зала. Как только отзвучали последние аккорды музыки, она почувствовала, как в ее маленькой сумочке что-то шевелится и пищит.— Мобила, звонок!

— Да, Снежок, дыши! — ответила девушка на звонок в трубку.— А ты и так дышишь? Где, на улице во дворе? Возле волейболки? Иду… С тобой еще парни есть? Ну, счастливая… Сейчас разберемся…

К своему великому сожалению, завуч школы по воспитательной работе никак не смогла припомнить, кто такой этот Виктор Дипунов. Фамилия-то вроде и знакомая, а его лица женщина никак не могла себе представить. Не станет же она у других учителей уточнять про какого-то Дипунова! Это совсем нехорошо получится.

Но тут, к счастью, к завучу снова подбежала молодая химичка и, словно читая ее мысли, опять заговорила про Дипунова:

— Этот Виктор, ну, который Дипунов, теперь уже точно расположился со своей компанией за волейбольной площадкой. Я его еле вспомнила. Он в позапрошлом году перешел к нам в десятый класс из другой школы. Его там чуть ли не выгнали за драку. 

И тут завуч школы вспомнила этого ученичка наверняка. Высокий, худощавый, но крепкий парнишка, с пронзительным взглядом, который не каждый учитель мог выдерживать. Резкий в разговоре, где-то даже наглый. Но всегда знавший меру своим грубостям. Изворотливый, не любящий проигрывать и не терпящий своих обидчиков. В чем-то даже жестокий. Плохой ученик и такой же неважный товарищ, но умеющий держать лидерство в классе не только среди мальчишек, но и среди девчонок. Вот, пожалуй, и все, что могла о нем бы сказать завуч школы.

— О, а вот и наша выпускница-озорница,— радостно встретила подругу сидящая в кустах в компании каких-то ребят Снежана.— Присоединяйся к нам. Выпьешь? Но сначала познакомься с правильными пацанами.

За знакомство, естественно, полагалось выпить. Хотя Людке этого не хотелось, ведь почти вся ночь еще впереди, и было желание танцевать и веселиться. Но отказываться от угощения было нельзя. Ведь она теперь «стала взрослее на целую новую жизнь», как позже об этом отозвался ее новый знакомый и заводила ночной компании, очень даже неплохой паренек — Виктор. 

Как и следовало ожидать, одним тостом новое знакомство не ограничилось.

— Жизнь прекрасна, пока она полна такими красивыми девушками,— сказал Дипунов. И добавил, выпив свою рюмку,— Конечно, может это звучит и банально, но зато справедливо! И таким дамам не место в этих кустах. Предлагаю продолжить нашу встречу в хорошем месте. 

За такой тост тоже надо было выпить до дна. И голова Семакиной не просто кружилась, а уже ехала в каком-то непонятном направлении. Слегка покачиваясь, она встала и, сказав, что пошла в школу за своими вещами, удалилась. 

— А что, Снежка, классная телка твоя подружка! И что это ты ее от меня скрывала?— обрадовано сказал Виктор. 

— У этой классной, как ты посмел заметить, телке, есть свой ухажер. И на этот выпускной бал он за свой счет одел Людку в новое платье. 

— Напугала! Молчу-молчу… Ну кто-то, может быть, и одел ее в платье, а я его сниму,— с полной уверенностью заявил Виктор.

— Ой, посмотрите, какой герой-любовничек выискался,— поиздевалась над парнем Снежана.— Да Людка хоть и не подарок, но она не такая, как ты думаешь. За себя сможет постоять. И к тому же, она еще девственница. 

Последнюю фразу она проговорила шепотом, с заговорщическим выражением лица.

— Если Люда, как ты говоришь, сможет за себя постоять,— не унимался, Дипунов,— то уж полежать за себя, точно, не откажется. Со мной. Спорим? 

Наверное, выпитый алкоголь уже делал свое недоброе дело в головах молодых людей, потому что Снежана сразу же подхватила предложение Виктора.

— А-а, давай! На что спорим? Что ты охмуришь Людку, да? И завалишь ее к себе в койку? Одним броском — на две лопатки? Да ничего у тебя не выйдет! Хотя, ладно,— и девушка слегка призадумалась,— ведь победитель, ну, то есть я, получает…— мобильник!

— Не крутовато ли будет? Зачем тебе мобила? У тебя и своя с Интернетом,— поначалу возмутился Виктор. Но, одумавшись, добавил:

— Хотя, почему нет? Победителем-то все равно буду я. Ладно, я тебе подгоняю мобилу. Конкретную, но, скорее всего, бэушную, пойдет? Согласна? А ты мне…

И тут парень, немного задумавшись, оценивающим взглядом окинул Снежану:

— Себя пообещаешь, усекла?

— Я что-то не поняла,— девушка в недоумении даже неправильно сказала «не поняла», сделав ударение на «о».— Как это себя? 

— Ну, это… короче… один раз со мной переспишь,— пояснил Виктор, внимательно посмотрев в глаза девушки.

— Чего? Ага, разбежалась… Аж два раза,— от возмущения глаза Снежаны округлились, и она не могла подобрать слова. 

А Виктор спокойно продолжал:

— Ну, два так два, мне еще лучше. Заметь, сама предложила! А что ты буксуешь? Ты же уверена в моем поражении… Разве не так? Ну, так что, по рукам?

— А-а, по рукам, чего там?! — и в ответ девушка протянула Дипунову свою ладошку.

— Заметано,— уточнил спорщик и звонко хлопнул своей ладошкой по ладони Бараковой.

Тут внимание молодежи привлек легкий шум: шаги по траве, а затем несколько непечатных слов на тему: «как у вас здесь темно…». Из кустов на волейбольную площадку вышла раскрасневшаяся и слегка покачивающаяся Людка. У нее в руке была маленькая сумочка и легкий жакетик.

— О! А вот и Люда пришла,— обрадовался Дипунов и с хитрецой подмигнул Снежане. 

Девушка все поняла и в ответ засобиралась: «Мне тоже надо двигаться. Как говорится — ботинки жмут и нам не по пути!» Следом за ней, как по команде, поспешили и два товарища Дипунова, с которыми он пришел в школу. Но уже за воротами школы молодежь разбрелась кто куда. 

— И мы пойдем тоже,— сказал Виктор Людке.— У меня есть одно укромное местечко. Там и отдохнем.

Наступал рассвет, и девушке действительно очень хотелось спать. Да и выпитый алкоголь безжалостно делал свое дело. Дипунов слегка приобнял покачивающуюся Людку, и они, выйдя за территорию школы, вместе шагнули в темноту… 

3

Когда уже под утро после своего выпускного вечера Семен пришел домой, то мама не спала и ждала его. Женщина заметила, что сын невесел, но решила, что парень устал и хочет спать. И все же ей не терпелось узнать, как прошло торжество. Ведь почти сразу после вручения аттестатов зрелости и, едва успев поздравить сына, женщина ушла домой, так как почувствовала себя неважно. Начались танцы, загремела музыка, и у нее подскочило давление. 

— Мама, да все прошло хорошо, не беспокойся, просто я хочу очень спать,— ответил на вопрос матери Семен.

— А как же Люда, твоя девушка, ты с ней танцевал?

— Мам, она еще пока не моя девушка, я же тебе говорил. Просто я очень хочу, чтобы она ей стала. Да, мы с ней потанцевали. Все было замечательно. 

И Семен прошел в свою комнату. Несмотря на столь ранний час и бессонное времяпровождение, ему не спалось. Он постоянно думал о Людке. «Куда она могла деться? Почему не сказала ничего? Хоть бы попрощалась…». Шадров на какое-то мгновенье представил, что ей угрожает опасность, а он спасает девушку из сложной ситуации. И Семакина благодарит парня, они улыбаются, им хорошо. Но Людкина душа — это какие-то потемки, темный лес. И ничего там не разобрать. Не видно. Ночь безлунная и посветить нечем. Разве что разогнать мрак своим сердцем, вырвав его из собственной груди, словно горьковский герой — Данко.

Тут парень почувствовал, что его мысли невольно складываются в рифмованные строки и получается стих. Семен никогда раньше не писал стихи, хотя они ему нравились. Шадров много читал, но себя в роли поэта никогда не пробовал. А тут вдруг, схватив ручку и лист бумаги, стал быстро записывать все, что приходило в голову:

Иду я по темному лесу,

По лесу твоей души.

И в самую чащу лезу,

Боясь затеряться в глуши.

Мысли твои — потемки.

И к сердцу не попадешь.

Сверкают твои глазенки,

Меня ли к себе зовешь?

Открой, покажи свою душу,

Не надо пускать темноты.

Я не боюсь, не струшу,

Ведь та темнота — это ты.

Темноту пробивает лучик,

Этот лучик — моя любовь.

Тебя он собой замучил, 

Но он здесь, не уходит прочь.

Ты не думай, что это случай.

Вся сама ты — темная ночь.

Как Данко, вырву я сердце,

Чтоб темноту превозмочь.

Возьму и открою дверцу…

Ты мне не хочешь помочь?

И только когда Семен дописал последнюю строку и прочитал все, что у него получилось, то немного успокоился и на несколько часов заснул. Утром парню захотелось показать свое творение матери, ведь она должна его оценить. И по ее реакции будет понятно, дарить этот стих той, кому он и был адресован или нет.

— Я, конечно, не специалист в области поэзии, и тем более не литературный критик,— начала разговор с сыном женщина,— но сразу скажу, что недурно. Для первого раза неплохо, только надо бы над текстом еще поработать. У тебя кое-где размер стиха хромает, строки рваные получаются и неровные. Это даже на слух улавливается.

— Но мам, я же не собираюсь его в журнал или газету посылать для публикации. Всего лишь подарю своей девушке, той, кому оно и адресовано. 

— Пойми,— возразила мама Семена,— поэзия — это творчество, труд. Работа, если хочешь. А любое дело надо изначально делать или хорошо, или вообще тогда не делать. К тому же, ты здесь рассуждаешь о Данко. Я по школе помню, что он — персонаж третьей части рассказа Максима Горького «Старуха Изергиль», пожертвовавший собой и спасший свой народ с помощью горящего сердца. А ты собираешься жертвовать собой ради одного человека. Ей это надо? Если любовь жертвенная — она недолговечная и некрепкая.

— Ну, я хотел сказать,— стал объясняться юный поэт,— что у меня к ней «любовь до гроба», понимаешь?

— Нет, не понимаю! Что значит, «до гроба»? Любовь с оговорками, ограничениями? Настоящая любовь, она — бессмертна. И душа, оставив бренное тело, обязательно найдет на небесах свой объект земной страсти. И уже там они будут вместе навечно. Усек? А ты говоришь — до гроба. 

— Ты знаешь мама,— не унимался сын.— Я совсем не могу представить себя старым. Мне кажется, что я просто не доживу до такого состояния.

— Брось сынок,— резко сказала женщина.— Не пори чушь! Каждый человек не может представить себя стариком, потому что так устроен организм. В своем подсознании человек должен жить только настоящим и надеждами на светлое и счастливое будущее. Которое, по сути, и есть в его руках. И если человек будет здоров и жизнерадостен, то, в общем-то, он не станет обращать внимание на свой возраст. И тем более зацикливаться на этом. 

После этого недолгого разговора с мамой Семен все же решил подарить свой стих Людке. Но сегодня и завтра он ей звонить не станет, как бы ему этого ни хотелось, а выдержит паузу. Пусть Семакина задумается над своим поведением. 

А Людке и вправду было над чем задуматься. Когда она проснулась ближе к полудню на каком-то чужом широком диване, в незнакомой квартире, с тяжелой головой, тошнотворным состоянием и не проходящей сухостью во рту, она окинула взглядом незнакомое помещение. И обомлела…

В небольшой плохо убранной душной комнате, где стоял раскинутый диван, находился маленький столик с остатками на нем нехитрой закуски, с парой пустых бутылок и бокалов. У стены на старом кресле было небрежно брошено ее выпускное платье. А на полу Людка увидела, хотя и не сразу-то поняла, что это… свое нижнее белье: узенькие трусики и лифчик. Они тоже валялись, как попало, недалеко друг от друга. «Что это все значит? Где я?»

— Эй! — негромко, но уверенно позвала девушка.— Есть кто?

На ее голос с сигаретой во рту вышел какой-то незнакомый парень с початой бутылкой пива в руке.

— А ты кто? — тихо спросила Людка. 

— Если я тебе скажу, что я Филипп Киркоров, ты ведь все равно мне не поверишь,— спокойно проговорил Виктор, выпуская клубы дыма в ее сторону.— Доброе утречко, выпускница! Забыла, как вчера в нашей компании зажигала под коньячок на школьном дворе? Пива хочешь? На, охлади свой ночной любовный пыл.

— Пошел ты, козел,— процедила сквозь зубы Людка и, прикрываясь простыней, выхватила у него бутылку. 

— Так-то оно будет лучше,— согласился Дипунов.— А про козла ты, подруга, верно заметила. Разве станет нормальный пацан сидеть в одиночестве на кухне, когда у него на диване такая красотуля лежит? А ну, двигайся…

4

Домой после выпускного бала, Людмила Семакина вернулась только вечером следующего дня. Ее мать даже и не поинтересовалась столь долгой задержкой дочери в школе. Хотя у Людки был уже заготовлен ответ. Она, типа, ездила кататься на второй день со всем классом на прогулочном теплоходе по Иртышу, на остров Медвежонок. 

Последние несколько лет Людкина мать вместе со своим сожителем любила часто прикладываться к рюмке. Их семья, по оценке завуча школы по воспитательной работе, была неблагонадежной. И, конечно же, Людкина мать не обременяла себя такой проблемой, как воспитание дочери. Скорее, наоборот, она ждала того момента, когда Людке стукнет восемнадцать. 

— И тогда уже ты, Людка, можешь выбирать себе хахаля. Только не какого попало, как твоя мамка по молодости, дуреха. А надежного, с деньгами. Чтобы он и мне потом смог бы копеечкой подсобить, а что? — часто слышала Людка от матери.

Отца своего Людка не помнила, они разошлись с матерью, когда девочка была еще совсем маленькой. А потом спустя какое-то время у Людки появился отчим — дядя Женя. К падчерице он относился «ни тепло, ни холодно», почти никак. Но и зато конфликтов между ними никогда не было. Даже более того, мать поменяла Людкину фамилию. Потому что тогда бы она оставалась по матери — Лескина. Но передавать свою фамилию Людке женщина не желала, чтобы вместе с ней к дочери не перешли те неудачи в личной жизни, которые испытали ее родители. 

Настоящую фамилию своего отца Людка не знала, в глаза его никогда не видела и почти ничего о нем от матери не слышала. И с тех пор девочка была, как и дядя Женя,— Семакина.

— А чего, живи и радуйся,— так объяснила свое решение женщина.— Все равно, когда выйдешь замуж, то возьмешь себе ту фамилию, которая тебе понравится.

Казалось, что жизнь девушки только и должна была приносить радость. Но последнее событие в своей жизни Людку сильно шокировало. Оно просто выбило Семакину из колеи. Как так? Какой-то козел воспользовался ей, словно продажной тварью. Конечно, раскисать и впадать в депрессию Людка не собиралась. Но готова была возненавидеть всех подряд особей мужского пола. 

— Все они гады, сволочи, ничтожества. Поотрывать бы им их сосиски да скормить злым псам,— в сердцах думала Людка. И от этих мыслей ей как будто становилось легче.— А этот конченый тип, Виктор, еще у меня попляшет.

Но Дикунов был в расслабленном спокойном состоянии у себя в квартире, которую ему снимали его знакомые. А точнее, те люди, чьи задания он выполнял. Правда, настоящих дел-то еще не было, так, одно мелкое. Но даже из-за него важные люди снимают Виктору эту квартиру. В надежде на то, что вскоре Дипунов себя еще проявит. И время не заставило долго ждать. 

Не успел Виктор еще отоспаться от выпускного и отойти от выпитого, как под вечер в его дверь постучали. На пороге стоял Смирный, он же Алексей Смирнов.

— Ну, проходи,— слегка удивленно проговорил Дипунов.

— Здорово,— шагнул в коридор Смирнов.— Я к тебе с дороги. До утра перекантуюсь, разговор есть. Дельце одно. Стол готовь. Да, тебе привет от Деда. 

Виктор и сам не заметил, как на кухонном столе появилась закуска из спортивной сумки Алексея и бутылка водки. 

— Садись,— на правах хозяина сказал Смирнов Дипунову и стал разливать в рюмки.— С первым делом ты спарился нормально. Вот твоя доля, от Деда.

И гость положил перед парнем пачку казахстанских банкнот.

— А почему в тенге? — слегка недовольно спросил Виктор. 

— А потому, что тебе, желторотику, баксы никто не даст. Сейчас курс доллара скачет, и в обменниках лишних раз с зеленью светиться не резон, тем более тебе. Скажи спасибо и за это.

— Спасибо…

— То-то же… Слушай новое задание. Дед в Алматы открывает несколько ночных клубов и еще кое-что, куда нам с тобой нос совать не надо. И для этого ему нужны работники, точнее, девушки. На время, на заработки. Приедут в Алматы, поработают лето — и назад, домой. Соображаешь? 

— Пока нет.

— Плохо, включай мозги скорее. Деду надо у вас в городе подыскать одну, две телки и отправить, я уже сказал куда. За это ты получишь свой процент. 

Задание было непростое. Но в тоже время Виктору стало приятно, что, несмотря на его неопытность и молодость, с ним разговаривают почти что на равных. И ему доверяет сам Дед. От Алексея парень и раньше знал, что Дед — авторитет среди криминального мира Алматы.

Он еще по малолетке был осужден за непреднамеренное убийство, драку в кафе. Тогда еще, будучи молодым человеком, в пьяном виде так толкнул своего обидчика, что тот, ударившись головой об пол, больше никогда уже не мог ее поднять. Отсидев свой срок, Дед, выйдя на волю, почти сразу же женился. Но его семейное счастье стало недолгим.

Однажды, отдыхая с дружками в ресторане, Дед заступился за смазливую деваху, до которой домогались незнакомые ей мужики. Но и здесь не повезло защитнику милой красотки. В драке он нанес несколько сильных ударов обидчикам девушки. Деваха-то с визгом убежала, а ее защитник оказался один на один с незнакомцами, которыми потом оказались работники правоохранительных органов. 

В результате следствия по этому делу было установлено, что бывший уголовник Деденко, находясь в пьяной компании с такими же дружками, стал приставать к скромной и беззащитной девушке. А работники органов заступились за нее, но, правда, сами сильно пострадали от рук уголовника. В итоге Деда опять посадили, и теперь уже надолго. 

— Сколько у меня на это времени? — с готовностью спросил Виктор, вернувшись к своему заданию.

— Это дело не одного дня. Не спеши, но будь всегда готов, как пионер. По возможности, разработай базу данных,— остепенил его Смирнов.— Я у тебя пару дней пробуду. У меня в городе запланирована еще одна встреча и важный разговор. А назад в Алматы меня увезут на машине. 

Виктор задумался о новом деле, которым его озадачил Смирнов и, казалось бы, напрочь забыл о Людке. А зря… Она-то как раз все это время думала о своем обидчике, вернее, вынашивала план мести Дипунову. И не собиралась с этим затягивать. Жаль, что поговорить, посоветоваться на эту тему девушка ни с кем не могла.

Как только Людка пришла домой после выпускного, на следующее утро ей позвонила Снежана Баракова. И уж как-то сильно подробно и настойчиво стала выспрашивать о том, куда это Семакина ушла с волейбольной площадки среди ночи, да еще и в компании малознакомого ей парня?

«Вот ей-то какое дело? Сует свой длинный нос куда не надо,— возмущенно думала Семакина.— Я же не выпытываю у нее, куда это она тогда ринулась, да еще сразу с двумя пацанами».

Но в трубку ответила, конечно же, иначе. Недолгий разговор с Бараковой Людка продолжила дежурными фразами с подругой и быстро положила трубку. Теперь Семакина точно знала, что в данной ситуации на Снежану рассчитывать не придется. Не поддержит. А на Семена тем более. Кстати, он ведь тоже недавно ей звонил. Как Людка совсем забыла об этом! Ведь Шадров очень хотел с ней встретиться, чтобы подарить ей какой-то подарок. Одного недавнего подарка судьбы Людке уже хватило. Но Семен так настаивал, что Семакина пообещала вечером выйти во двор.

В назначенный час парень уже сидел на скамейке недалеко от подъезда и смотрел на входную дверь. И вот железная дверь сначала тяжело открылась, а затем мягко захлопнулась. Из подъезда вышла Людка.

— Привет, что хотел-то? На выпускном что ли не нагулялся? — сразу пошла в атаку раздраженная девушка.

— Да нет. Хотя, да! — замешкался Семен.— Ты куда-то пропала, а я вот тебе подарок приготовил. 

— Подарок, хм,— заинтересовалась Людка,— ну, хорошо. Давай, показывай, что у тебя там. 

— Говорю же, его показать нельзя, можно только послушать,— стал объяснять Семен.

— Се-ма, ты что меня вызвал разыграть, что ли? Что значит слушать? Или ты мне хочешь плеер подарить? — Семакина продолжала нервничать. 

— Да нет же! — разулыбался Шадров в предстоящем ожидании радости своей подруги.

— А что тогда?

— Это стих, я его тебе написал и вот дарю. Слушай,— и юный поэт на одном дыхании, с легким волнением дочитал до конца своего Данко. 

— Ты что, дебил? — сразу вырвалось у Людки от возмущения. Но она тут же одумалась и исправилась.— Ну, в смысле приколист. Кто же стихи дарит? Их посвящают своим дамам сердца. А дарят что-то материальное — вещи. А ты прямо как Пушкин, про «Ромео и Джульетту» написал бы еще.

— Про Ромео написал Шекспир,— слегка обидевшись, поправил девушку Семен.

— Ну, пусть Шекспир. Какая разница! А Пушкин… ну да! Он же про «Руслана и Людмилу» сочинил. Я слегка спутала. 

— А причем здесь сказка «Руслан и Людмила» и драма «Ромео и Джульетта»? — не унимался Шадров.

— Фу, какой ты скучный,— даже обиделась Людка.— Ну, во-первых, и то, и другое на «эр» начинается, запутаться можно. А потом, все это про любовные пары, он и она, понимаешь? Мальчик — девочка…

Вскоре спорщики оставили литературную тему, и, немного погодя, девушка зашла к себе домой. Почему-то во время разговора с Семеном Семакина уже не сомневалась в том, что именно завтра, прямо с утра, она начнет решительную войну против своего обидчика, этого несносного парня, Виктора. А как он хотел? Думал, все ему так и сойдет?

5

Утром в съемной квартире Виктора кто-то постучал в дверь. Смирнов сразу насторожился и сказал Дипунову: «Кто это? Иди, спроси».

— Сейчас,— ответил парень и, подойдя к двери, осторожно спросил:

— Кто там?

— Здравствуйте, мне нужен Виктор. Он дома? — за дверью прозвучал вежливый, уверенный женский голос. 

Дипунов открыл дверь. Если бы он был поопытнее в конспирации или хотя бы смотрел сериалы про бандитов, то подумал бы о том, что за плечами женщины в коридоре могут стоять кто угодно, от группы захвата до киллера. 

Но перед ним стояла его недавняя знакомая Людка и серьезно смотрела ему в глаза.

— А, это ты,— у парня сразу отлегло. И он стал будто оправдываться,— я, вообще-то, не один. И сейчас занят. Ко мне кореш приехал. …

— Мне надо с тобой поговорить,— заявила Людка и без приглашения шагнула за порог. Дипунов недоуменно захлопнул входную дверь и поспешил за девушкой в комнату. Из кухни ей навстречу вышел незнакомый молодой человек:

— А, у нас гостья? Ну, что же ты, Виктор, мнешься, как не мужчина? Приглашай барышню к столу…

Но не тут-то было. Людка сразу же пошла в атаку и, встав посреди комнаты так, чтобы было видно обоих парней, громко заявила. 

— Да нет, ребятки, я не в гости к вам пришла. И приглашать этого ублюдка,— она показала пальцем на Виктора,— буду теперь уже я. Но только сразу на скамью подсудимых. За попытку изнасилования. Я буду подавать заяву в полицию… 

В комнате на секунду зависла пауза, а девушка без приглашения села на знакомое кресло, в котором недавно еще лежало ее новое выпускное платье, подаренное Семеном. Первым молчание нарушил Смирнов: 

— Как говорится, утро перестает быть томным. И ситуация принимает новый оборот. Так… Девушка, вы, пожалуйста, успокойтесь, а мы сейчас во всем разберемся. Виктор, ну-ка, можно тебя на минутку, на кухню? 

И когда Алексей плотно закрыл дверь за Виктором, он тихо стал ему говорить: 

— Ты, баран, это кто такая, что за шмара? Тебе что, криминала не хватает? Хочешь проблем от Деда? 

— Леха, да прикинь, я эту телку недавно снял по пьяни, ну, она у меня и зависла на сутки. А теперь мне предъяву кидает…

— Ты мне объясни, вы вместе с ней спали? Всего пару раз? Вот за эти пару раз ты и будешь на зоне отдуваться по полной, понял? И с тобой там также и будут поступать, как ты с ней, но только не пару раз. А много больше. Въехал? Ну, молоток. Тогда быстро мне растолкуй в двух словах, что она за птица такая, чтобы я врубился в курс дела. 

И Виктор сообщил, что эта телка легкого поведения, недавно закончила школу. Мать у нее бухает, отца нет, и больше он ничего про Людку не знает. И то, все это ему рассказала ее подруга — Снежанка.

— Так, мне все ясно,— с уверенностью заявил Смирнов.— Будь здесь и в зал пока не выходи, усек? 

Людка все также продолжала сидеть на кресле. Лицо у нее было озлобленное, а взгляд — решительный. И неизвестно как бы дальше все стало развиваться, но только девушка сама себе осложнила ситуацию и упростила задачу Алексею. У Семакиной уже была заготовлена речь для этого недоноска Виктора, но девушка настолько была взволнована, что у нее пересохло во рту. 

Смирнов еще не знал, что сказать их странной гостье, как вдруг услышал от нее то, о чем бы он сам и не догадался:

— Дайте мне напиться, холодненькой воды, а то во рту что-то пересохло.

— А-а, водички…— вроде сначала не расслышал Алексей.— Попить? Конечно, дадим. Это есть. Зачем же воды? Лимонадику. Сейчас, секундочку. 

Он кинулся на кухню и через минуту вынес оттуда высокий прозрачный стакан, наполненный лимонадом. 

— Вот, пожалуйста, угощайтесь,— и подал его девушке. 

Она взяла стакан, но прежде чем отпить из него, довольно резко заявила: 

— Не подумайте, что ваша вежливость отразится на моем решении… Я все равно решила подавать заявление. 

— Как вам будет угодно,— учтиво проговорил Смирнов.— Вы пейте, пейте…

Он внимательно наблюдал за тем, как Людка с жадностью выпила все содержимое стакана, и, взяв его из рук девушки, вернулся с ним в кухню. Виктор сидел за столом и курил. Алексей бросил стакан в мусорное ведро, прикурил сигарету и, затянувшись пару раз, выглянул из кухни в зал.

Девушка спокойно и крепко спала на кресле. Ее голова слегка откинута назад, одна рука свешивалась на пол. Это было как раз то, чего и ожидал Смирнов. Теперь ему свои планы пришлось резко менять. Но, как говорится, что не делается, все к лучшему. И в Алматы он выедет на машине сегодня же, ближе к ночи. Зато уже привезет для Деда первую девушку. Это будет хорошим поводом зарекомендовать себя с лучшей стороны перед шефом и показать свою работу. К тому же, Людка от подмешанной таблетки будет безмятежно спать, тем самым не вызвав у постовых полицейских на выезде из города никаких подозрений.

— А если она у вас по дороге проснется и начнет бузить? — с неуверенностью спросил Виктор, шокированный таким быстрым поворотом событий.

— Мы ей вкатаем успокаивающий укольчик до самой Алматы. Короче, это уже не твои заморочки. В принципе, ты уже нам помог. И Деду я об этом доложу,— объяснил Алексей.— Но за тобой, все равно, тут остается один косячок. Ты должен все узнать об этой девке. И сделать так, чтобы ее не искали. Еще не хватало в розыск объявить! Как это сделать? Подумай. Позвони ее матери, скажи, что их дочка уехала на заработки, например, в Усть-Каменогорск или Караганду. А тебя просила им это сообщить. Только имя свое не называй, а то опять запалишься. Дошло?

— Да, я все продумаю как надо. 

— А тебе не надо думать. За тебя все продумают другие люди, ты только соображай по-быстрому и делай все как надо,— проговорил Смирнов, докуривая сигарету. 

На словах у него, конечно, все получалось очень даже шоколадно. А на деле надо было это еще осуществить. И поэтому Алексей всю дорогу до Алматы, пока с ним была Людка, нервничал. До тех пор, пока их машина, водителем которой тоже был человек Деда, не остановилась у подъезда одного из жилых домов южной столицы. Передав через водителя привет Деду, Смирнов отпустил машину и вместе с Людкой, которая вела себя хорошо и была покорной, вошел в свою квартиру. 

Теплый летний вечер уже вступил в полную силу, и усталость с дороги брала свое. Смирнов не пошел в магазин, а решил обойтись теми запасами, которые у него хранились в холодильнике. Пока девушка принимала душ, Алексей приготовил еду, поставил на стол бутылку водки, а в отдельный стакан налил особый напиток — для Людки. После этого напитка она еще долго будет продолжать чувствовать себя прекрасно, не станет волноваться и делать всякие глупости. 

После недолгого ужина Смирнов приготовил постель одну на двоих и они легли. Алексей был настолько ласков и нежен с Людкой, словно они, давно и сильно испытывая любовь к друг другу, встретились после длительной разлуки. И Семакина, не оставаясь в долгу, отвечала парню взаимностью.

Но рано утром Людка, снова проснувшись в чужой постели, как когда-то у Виктора, растормошила спящего с ней Смирнова и засыпала его вопросами.

Алексей, хоть и был спросонья, но спокойно и доходчиво объяснил Семакиной все, что посчитал необходимым.

— Ты знаешь, где ты находишься? Нет? В южной столице нашей родины — в Алматы. И здесь будешь работать. На непыльной, но ответственной работе с людьми. Станешь зарабатывать деньги. Ведь Алматы — это тебе не твое захолустье. Этот город — мегаполис. И где, как не здесь, можно подняться на такую высоту, что потом будешь смело и уверенно смотреть в будущее и строить свои планы? А что твой Семен? Дыра, аул, провинция, губительный конец любой карьере и бизнесу, а значит, и молодости. Сегодня я передам тебя в руки новых твоих начальников, а там дальше сама все поймешь и узнаешь.

(Продолжение следует)