Маленькие истории типовой многоэтажки

Маленькие истории типовой многоэтажки

Рассказы

Большой город живет своей жизнью, случаются иногда какие-нибудь катаклизмы, например природные, которые в той или иной мере касаются чуть ли не каждого жителя. Но и в обычной, «рутинной», практически ежедневно случаются незначительные истории. А потом их заслоняют всё новые и новые – жизнь не останавливается.

 

История первая

Не по значимости, а просто вспомнилась первой

 

Мы, городские, живем, в обстановке значительной, может быть, даже избыточной информации, зачастую инстинктивно защищаем свое «информационное поле», сокращая общение за пределами своей квартиры. Раньше жизнь была несколько другой, более размеренной и спокойной что ли. Например, в послевоенном детстве я жил на маленькой улице, ближе к окраине нашего города, там все обитатели знали друг друга, естественно, здоровались и общались с соседями, даже с жившими на соседних улицах. И вот уже более двадцати лет живу в типовой 9-этажке, у нас на этаже в «клетке» (название-то какое!) восемь квартир. В первые годы после переезда наша половина «клетки» дружила домами, например, вместе встречали Новый год, а если принимали друзей, то потом накрывали стол заново, приглашая еще и соседей. С тех пор много воды утекло, моложе мы не стали, все обновилось, поменялось, из первых поселенцев осталась одна соседка, с которой мы продолжаем общаться. Других соседей знаю ровно настолько, чтобы здороваться. Тем более, мало знаком с обитателями другой стороны «клетки».

В один из дней на входе в нашу половину со мной поздоровался мужчина с удрученным выражением лица, по моим меркам молодой, лет под сорок, поздоровался как-то грустновато. Лицо показалось знакомым, но кто он – не вспомнил. Был заинтригован, и уже дома спросил о нём жену, отметив необычный вид мужчины, опустошенный что ли. Она рассказала, что это милиционер из однокомнатной квартиры. Вспомнил, но раньше он никогда не здоровался, а на приветствие запросто мог и не ответить. Да и выражение лица обычно у него было требовательное, решительное, именно из-за такой резкой перемены выражения я его и не узнал.

И тут вдруг всплыло связанное с ним громкое происшествие дворового масштаба. А случилось вот что. В эти так называемые нулевые годы, когда даже не у всех взрослых были мобильники, папа-милиционер купил своей дочке-младшекласснице телефон. Она выбежала с ним во двор, какой-то мальчишка, ровесник или чуть постарше, его отнял. Слезы, жалобы. Пришедший на помощь отец восстановил справедливость, но когда отнимал телефон, тот упал на асфальт и, наверное, повредился. Сержант, видимо по профессиональной привычке, ударил мальчика, тот получил сотрясение мозга. «Скорую» вызвал сам нападавший. На попытки «замять» дело родители пострадавшего мальчика не пошли, милицейская карьера сержанта прервалась. C этого началась цепочка неприятностей, когда одно звено цепляется за другое: остался без работы, не стало денег, нечем платить за ипотеку, пришлось съезжать с квартиры. В это время я его и встретил, но это был совсем другой человек, он начал здороваться с соседями, даже внешне изменился.

Можно вспомнить знаменитую фразу Достоевского про слезу ребенка. В нашем случае, слеза собственного ребенка сильно «перевесила» слезу чужого ребенка. Разумеется, лично я всего этого не видел, слышал от жены – она от соседей, возможно, какие-то нюансы могли повлиять в ту или иную сторону, но главный моральный критерий: не каждый способен ударить заведомо более слабого, тем более 10-летнего ребенка. А тот, кто способен, вряд ли будет этим гордиться.

Немного стало его жалко; мне, кажется, если бы его оставили в милиции, более ревностного служителя закона трудно было бы найти. Но случилось то, что случилось, обратно перемотать невозможно. Больше я его не видел, судьбой его не интересовался.

 

История вторая

Обычно такой заголовок относится к чему-то
завершенному, надеюсь это не тот случай

 

В течение нескольких лет в летнее время в открытые окна с нашего двора нередко доносилось слаженное хоровое пение, разумеется, женское. Репертуар народный, преимущественно советского периода, типа «Ой, цветет калина…». Живое пение всегда воспринимается именно как живое, отдельные недостатки, если они и есть, при многоголосии нивелируются и, как правило, не портят впечатления. Наш двор довольно зеленый, сквозь листву я долгое время не мог увидеть дворовых артистов, даже с невысокого балкона. Впрочем, одну из солисток мы с женой все-таки знали – наша соседка, в общем-то не певунья. Текущая жизнь такая штука – пока слушаешь, помнишь, а чуть отвлекся – что-то другое выходит на первый план, все забывается. Как-то подумал: если услышу, не поленюсь, выйду посмотреть. Но, с другой стороны, «глазеть» не всегда деликатно и, может быть, не очень приятно объекту созерцания.

Недавно, возвращаясь домой, услышал уже знакомое хоровое пение, подошел поближе. На скамейке сидели пять женщин, пели, слегка покачиваясь в ритм мелодии. Как минимум две солистки имели явно не славянскую внешность, зрителей не было, но пели они явно для себя, не обращая внимания на окружающих.

При случае спросил у соседки, почему она не поет. Та сослалась на возраст, болезни и сказала, что в лучшие годы было 10–12 поющих, но потихоньку все сходит «на нет».

Вспомнил собственные наблюдения. Мне, как, наверное, большинству россиян в почтенном возрасте, показано поддерживать здоровье в санатории. В «нулевые» годы редкий год я пропускал лечение в санатории «Янган-Тау». Раньше в программу развлечений на неделю вписывали так называемые «спевки», к назначенному времени баянист собирал в концертном зале желающих попеть хором, набиралось на несколько рядов, предложения по мелодиям могли исходить как от ведущего, так и от отдыхающих. Репертуар в основном всё тот же «народный», советского периода, хотя бывал акцент на татарские и башкирские песни. В этом году в санаторной программе развлечений на неделю «спевок» я не увидел, но как-то, проходя по коридору, наткнулся на маленькую группу – того самого баяниста и 4-5 поющих женщин. Про себя подумал – что-то еще теплится.

Не могу сказать, что я большой любитель именно такого репертуара, например, рок-фестивали собирают многотысячную аудиторию и продолжаются по несколько дней, широко освещаются телевидением, коллективы, в основном отечественные, но бывают и зарубежные. Участие в этих фестивалях подчеркивает, что мы – составная часть мира, все это хорошо. Не теряется ли при этом наша идентичность? Может быть, я излишне придирчив, но по телевизору многие наши «звезды» даже удивляются на американский манер – «вау», а не, например, «ух ты». Уже и некоторые мои знакомые удивляются так же. Не хочется «утонуть» в объятиях мировой цивилизации, но, думается, всегда найдется какая-то категория наших соотечественников, которая предпочтет спеть, когда душа поет, например, при застолье, и это точно не будут «роковые композиции». Помимо народных песен, можно ожидать исполнения романсов, которые скорее найдут отзвук в душе русского (российского) человека.

Конечно, новые тенденции будут появляться и дальше, возможно, даже закрепятся на сравнительно долгий срок, со временем уступая место другим – таковы законы жития, но все-таки жалко, хотелось бы, чтобы палитра жизни была разнообразнее.

 

История третья

с криминальным оттенком, относящаяся
к девяностым годам прошлого века
.

 

Широко известна криминальная ситуация 90-х годов. Сравнительно молодой микрорайон Сипайлово именно в это время застраивался активно, не все улицы были заасфальтированы, грязь, строительный мусор, неизбежные издержки. Телефонов в квартирах практически ни у кого не было, ближайший телефон-автомат находился не менее чем за 200 м от моего дома, про мобильники никто и не слышал, их в лучшем случае видели в кино.

Как-то вернувшись домой после работы, услышал от жены, что на нашем этаже обокрали однокомнатную квартиру. Обсудили по-семейному, посочувствовали и легли спать. Утром она говорит: «Хочешь посмотреть на эту квартиру?» Подвела меня к двери, на которой явственно отпечатался внушительный след ботинка, явно не моего 42-го размера. Оказывается, все просто, без затей: ударом ноги вышибли дверь из ДСП и… сделали свое дело. Оказывается, и милицию не вызывали, видимо, каждый надеялся на другого. И, уже добравшись до работы, я позвонил в милицию, дал адрес, объяснил, в чем дело.

Собственно к чему это я. Видимо, выражение «мой дом – моя крепость» хорошо срабатывает в тяжелые времена, каждый отсиживается за своей дверью с надеждой «спастись» самостоятельно. Помимо «технических, телефонных проблем» вспомним, в 90 годы и доверие к милиции было на крайне низком уровне.

Сейчас такое трудно представить, думаю, что звонок в полицию последовал бы самое позднее через пять минут, ситуация была бы отснята на телефон, выставлена в Интернет. Современная полиция выглядит достаточно состоятельной, информационное поле широкое, всякие мелкие подробности в тот же день показали бы по местным новостям. Уровень жизни и защищенности гораздо выше, например, наш двор заставлен личными автомобилями, никто их не трогает годами, во всяком случае, о кражах в своем дворе я не слышал. В 90-е годы такое невозможно представить, как-то я неосторожно оставил свою совсем не новую «шестерку» во дворе, утром выглядываю в окно – на месте, но, оказывается, радовался рано, бензин был слит. Но оптимист всегда найдет повод для радости, так как могло быть хуже, вполне мог остаться без колес, стоял бы на четырех кирпичах.

 

История четвертая,

основанная на многолетних наблюдениях
за детским дворовым футболом

 

Обращаясь к собственному послевоенному детству, понимаю, что основным развлечением для мальчишек был футбол. Девочки скакали на одной ноге, играя в классы, достаточно редко можно было видеть толстых, рыхлых детей. В первые годы Сипайловской жизни, выглядывая в окошко, с удовлетворением отмечал, что каждую весну, как только чуть просохнет, мальчишки начинают гонять мяч. Правда, к лету запал угасал, что я для себя объяснял каникулами, выездами на место загородного отдыха, ну и мало ли чем. Весной все сначала, ну, думаю, хотя бы так. Правда, в расположенном неподалеку школьном дворе периодически мелькают футболисты. Но это взрослые мужики или старшеклассники, говорить про массовость не приходится. В последние годы и этого нет, видимо, все больше играют в электронные игры на планшетах, телефонах, т. е. пресловутые гаджеты заменяют практически весь мир. Особенно подвержены «игромании» мальчики, например, мой внук может сидеть в гостях за столом, принимать пищу, не отрываясь от телефона, и реагирует лишь после нескольких напоминаний. Вспоминаю «похожие» картинки детства: старший брат, когда ел, например суп, разумеется, читал книгу, при этом, как и положено интеллигенту, хлеб не откусывал а отламывал, а я из озорства убирал начатые кусочки. Он, не находя старого, брал новый и снова отламывал, ближе к окончанию обеда я «возвращал» ему сразу несколько начатых кусков, предусмотрительно отодвигаясь подальше. Но, мне кажется, это совсем другое.

Если переходить к обобщениям, то и неудачи отечественного футбола на международном уровне из той же оперы, даже сумасшедшие деньги не спасают ситуацию: по-настоящему массового футбола нет, а значит, на высший уровень не выталкиваются жемчужины – таланты.

В этом отношении хоккей все-таки выглядит предпочтительнее, хотя технически более сложный и дорогой вид спорта. У хоккея в Уфе давние, многолетние традиции. Значительный процент мальчишек, живущих около дворца спорта, записан в хоккейные секции, сложилась школа, есть реальная перспектива стать профессиональным хоккеистом, а это гарантированное финансовое благополучие. Я слышал от одного знакомого шофера, что его 15-летний сын зарабатывает больше отца, тут, кроме всего прочего, могут возникнуть вопросы по семейному авторитету.

 

Небольшие зарисовки,

не тянущие на маленькие истории

 

Так получилось, что первые соседи за стенкой, с которыми мы дружили квартирами, там больше не живут, пошла череда квартирантов, один из них запомнился. Но запомнился мне со слов жены, сам я его не видел, хотя он жил около года.

Это был молодой парень, студент одного из уфимских вузов. Жена тоже его не столько видела, сколько слышала. Слышала из-за громких скандалов. Почвой для скандалов было полное нежелание квартиранта учиться, оказывается он на занятие вообще не ходил. Чтобы его не отчислили, приезжала очень энергичная и небедная мама из Тюмени, сама с кем надо расплачивалась, переводила с курса на курс и громко ругала, не выбирая нормативных выражений. По децибелам голоса сынок ей не уступал, поэтому жена знала его мнение по вопросу необходимости учебы: «Что ты не отмазала меня от армии, не пришлось бы таскаться по этим университетам».

Трудно рассчитывать, что он станет полноценным, созидательным членом общества, как написали бы при социализме. С другой стороны, его можно назвать жертвой слепой материнской любви, потому что, несмотря на «высокий уровень личных претензий», вряд ли он себя прокормит, так что мама обречена содержать его всю оставшуюся жизнь. А затем… надежда на общество.

Что бы мы ни говорили, но в связи с повышающимся уровнем жизни такая категория людей растет и становится бесполезной нагрузкой на общество, каждый из нас может назвать немало таких молодых и не очень, из числа своих знакомых, причем далеко не всегда из «богатых семей» в общепринятом понимании. Такие люди были всегда, в т. ч. и при социализме, как неизбежно присутствуют трутни в пчелином рое. При социализме число их как-то регулировал закон о борьбе с тунеядством, сейчас эта категория «прячется» за процентами безработицы, да и кто их возьмет на работу, если только для количества.

Еще один, самый свежий пример с этой квартирой. На смену вышеупомянутому студенту въехала старенькая бабушка, жила одна, поддерживали ее продуктами и обслуживанием дочь и внук. Характер у нее, как принято говорить в народе, «тяжелый» практически ни с кем из соседей не общалась, к тому же со временем у нее ухудшился слух. И это стало проблемой для соседей: звукопроницаемость, в некирпичных многоэтажках – знакомая проблема, а так как практически единственным развлечением при малоподвижном состоянии является телевизор, он и эксплуатировался почти круглосуточно. Если днем на фоне городского шума его почти не было слышно, то, когда наступала ночь, все соседи стонали. А просмотр заканчивался, возможно в силу возраста, примерно в 3-4 часа. И никакого дела до проживающих рядом. Приходили целые делегации, одновременно по несколько человек сверху, снизу и сбоку, естественно, дверь никому не открывали, даже участковому, сорвать антенну не давал я, считая, что тогда у старушки совсем не будет окна в мир. Нередко вскрывали дверь с помощью МЧС, одно время квартира вообще не закрывалась.

И вот как-то дочь этой телезрительницы попала на несколько недель в больницу, и бабушка оказалась брошенной. Теперь меня удивили соседи. Однажды в коридоре встретил соседку сверху с баночкой в руках: оказывается, наиболее страдающая от нее женщина кормила ее – разумеется, бесплатно. И все равно телевизор раньше трех ночи не выключался. От этой женщины услышал «не дай бог такую старость». Всегда восхищался благородством нашего народа, но есть и другое – например, элементарная неблагодарность.

Последние десятилетия настоящим несчастьем для страны является наркомания, как правило, молодежная, даже детская. Не обошло такое и нашу «клетку»: в однокомнатную квартиру с другой стороны поселился наркоман, вероятно, его маме надоели бесконечные визиты специфической публики и его отселили, купив «однушку». Сняв эту проблему с себя, родители повесили ее на нас. В подъезде появился стойкий запах «варева», постоянно прибывали жаждущие наркоманы, что в общем-то небезопасно для окружающих, какие-то люди периодически лежали на лестнице. Особой агрессивности за парнем я не заметил, разве что он легко и бурно клялся и обещал, разумеется, ничего не выполняя.

Милиция периодически появлялась, например, я не менее двух раз был понятым, так как другим соседям это уже надоело, и они отказывались. То, что парня не трогали, объясняли тем, что у него влиятельные родители. Все окружающие облегченно вздохнули, когда он съехал.