На семи берегах

На семи берегах

Есть ли на языке моём неправда?

Неужели гортань моя не может различить горечи?

Иов. 6:30

 

***

 

я устал дожидаться огня

непонятного умному глазу

 

стихомания выдай меня

моему участковому сразу

 

пусть за мной высылают наряд

с ног сбивают и накрепко вяжут

 

если сами стихи говорят

что по всем обвиненьям

покажут

 

 

ИНТРОДУКЦИЯ

Л. Т.

 

«Пни замшелые. Былинная хвоя.

Изумрудная долина. Ты да я…» —

 

Так слова, как птицы, ищут, где им сесть.

И в кукушке от радистки что-то есть.

И у дятла не от райского вина

в скорострельной голове своя война.

 

…Вот и сердце вторит дятлу часовым

механизмом одноразовым своим:

— …ПО-ГРУС-ТИТЬ НЕ ГРЕХ ДО БУ-ДУ-ЩИХ ПО-БЕД

 

Жизнь прекрасна. Жизнь убога. Да — и нет.

 

 

ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ ЭЛЕГИЯ

 

С надеждой, не скажу бредовой,

с обидой, не кривящей губ,

по грязным улицам Ростова

иду как Фёдор Сологуб.

 

…Да-да, в училище, как Фёдор!

Как он, иду учить детей.

Учить тому, что Гарри Поттер

Незнайки нашего глупей.

 

Учить не мыслящих учиться

тому, что книжки умолчат:

почти что Римская волчица

вскормила рыночных волчат

 

(доныне сильный не унижен,

отныне он во всем хорош!),

теперь повсюду ясно слышен

их раздирающий скулёж…

 

И вовсе не пример отдельный

мной приведен, но цепь угроз:

Россия стала богадельней

для любящих её всерьёз.

 

А что стихи?

«Шкафы плацебо!» —

смеясь, ты скажешь.

Но, постой,

не честного ли нынче хлеба

я дал тебе, читатель мой?

 

Как будто искреннему слову

уча довериться, как знать,

на грязных улицах Ростова

легко ли мне стихи слагать?

 

 

FRAGMENTUM SOCIOLOGICUM

 

«Средний уровень жизни» и — бледность.

«Продолжительность жизни» — и вой.

Мы теперь вымирающий этнос,

что вот так вдруг поник головой,

 

у которого сердце пробито,

хлещет кровь — и её не унять!

Ведь не флаг нашей кровью пропитан,

а всё то, что смогли мы понять:

 

жизнь — не годы, и время — не числа,

вера в Бога — не тишь и не гладь.

Человек не любить разучился,

он едва научился… с т р а д а т ь.

 

Справа храм и геройская стела.

Слева рынок и реки людей.

Ничего невозможно поделать

с этой маленькой жизнью

твоей.

 

 

ЧТО ЕЩЕ ВАМ СКАЗАТЬ…

 

1

Что ещё вам сказать,

Чем ещё вас, друзья, удивить,

Или локти кусать —

Это проще, чем весело жить,

Чтоб, сорвав тормоза,

Чтоб, летя под счастливый откос,

Прошибала слеза

От силлабо-тонических грёз;

 

2

Но никто бы не знал,

Как твой разум натруженный скис,

Пропуская в финал

Сокрушительный агностицизм:

«Что за свет, что за пыл,

Что за дым расточала, клубя,

Жизнь, в которой ты был,

Жизнь, в которой не будет тебя!»?

 

3

Тишина к тишине,

Сердце к сердцу, к закату — закат.

Славно вместо кашне

Подарить мне текстильный канат!

Я его подвяжу

Под всеобщий такой потолок,

О котором сужу,

Как о том, с чем ужиться б не смог;

 

4

А зажить довелось.

И я вновь на московском пути:

Скоро станция Лось,

И я чувствую, надо сойти, —

Чистоганом сполна

Расплатиться за кровь твоих звёзд,

О, Лосиха-страна,

Что легла под Калиновый мост;

 

5

На семи берегах

За превечный и мастерский лов

Не на хлеб, а на страх

Умной рыбы — речных дураков,

Где рыбацким сачком

Только мойрам махать не с руки,

И несёт тухлячком

От Большой человечьей реки;

 

6

Впрочем, дух еще жив

И, терпя баснословный урон,

Тянет чудный мотив,

Что когда и за краем времён

Соловьи запоют

И сирень зацветёт навсегда,

Страшным будет не суд,

Страшной будет ненужность суда!

 

7

Что ещё вам сказать,

Чем ещё вас, друзья, удивить,

Или кузькину мать

Мы не можем, как Кузька, любить,

Чтоб не в игры играть,

А, трезвея надеждой скупой,

Не по-детски страдать,

Если мамка зашилась с судьбой?

 

 

СООБРАЖАЯ НА ТРОИХ…

фреска

 

Соображая на троих

под тёрном, яблоней и вишней,

здесь каждый счастлив, как жених,

как гость бесценный, вечер с лишним

и рассуждает, и поёт,

и улыбается, и мыслит,

и облегчённых душ полёт,

что кислород под маркой “Priestley”*!

 

Среди падений и разрух,

при щедрой власти Каганата,

их тосты, скромные на слух,

невольно жгут меня, как брата.

И вот, случайный человек,

какой-то трезвенник-прохожий,

я — мученик библиотек, —

взгляд на седьмой, пью с ними тоже.

 

Увы! статистика страшна

(тут не двурушничать пора б уж):

великолепная страна

споткнулась о Великий шабаш;

под страшно давящим крестом

на горько пьющих, с их сердцами, —

не социальным ли вином

становятся они же сами?

 

А впрочем, духом ободрясь,

откроюсь в чём поинтересней:

всю эту пагубную страсть,

не пачканную в фарисействе,

казнящую любую спесь,

печаль кидающую за борт,

не променял бы я на весь

благополучно трезвый Запад.

 

Что молвить: «Не соображай!..», —

а может, завтра, вышней волей,

к последней жатве урожай

на диво будет в русском поле,

и примет всё река одна

кристальная в Четвёртом Риме,

всё, разделенное сполна

когда-то этими троими.

 

________

*По имени Джозефа Пристли (Joseph Priestley, 1733–1804) — британского священника, философа, общественного деятеля и выдающегося естествоиспытателя, открывшего кислород.

 

 

БАРКЛАЙ ПЛАЗА

О. М.

 

1. 2012

в тот год я стал в делах преуспевать

а прежде не везло с учителями

ни стол ни стул ни старая кровать

не дали мне свести концы с концами

 

как будто время выставив посты

пакет судьбы здесь перехватит лично

в столичной жизни мало суеты

когда живёшь по горло нестоличной

 

и ловишь сны её батальных сцен

в тебе горит музейная свобода

ведь в сущности и этот бизнес-центр

всё тот же дым 12-го года

 

всё та же горечь отданной земли

в другой стране во времена другие

в который раз при станции Фили

сражённому булатом ностальгии

 

да были люди (им уж не узнать

кем и когда погашен свет над нами)

теперь в делах я стал преуспевать

а в прошлом не везло с учителями

 

2. 2015

участник нешуточной бизнес-игры

я дни провожу у Поклонной горы

 

я думаю изредка

не горячась

когда бы ребята хотя бы на час

и вам оглянуться на правду войны

из этой эпохи

из этой страны

когда бы вам жизнь на мгновение дать

 

и

что бы тогда вы могли нам сказать

 

мне кажется чудом явившись из тьмы

вы б гордо смолчали

но слышали мы

 

оформили память

поставили стелу

 

но это уже

не относится

к делу

 

3. 2017

живёт москвА жирует

россиЯ водку жрёт

и это всё скажу я

любви круговорот

 

преступно жить озлобясь

и вопрошать КУДА

ОТ НАС УХОДИТ СОВЕСТЬ

В КАКИЕ ГОРОДА

 

 

***

 

Фольклорным детством славно закалясь,

кувшин умишка с росписью раскола,

я был поставлен в первый русский класс

в селе лубочном, в избяную школу.

 

За партой образца «Великий Ост»,

дотоле не сменённого ни разу,

не педагога  птицы Алконост

вмещал я сладкоструйнейшие сказы.

 

И так меня пленял сюжет в одном,

где с каждым днём был коммунизм всё ближе,

что захлебнулся мой кувшин вином

их зельной мудрости… А нынче

что я вижу!

 

На месте красных кущ блатной пустырь,

и Змей Горыныч с Родиной слюбился;

из мальчика не вырос богатырь;

сгорела школа; а кувшин…

разбился.

 

 

***

 

ты в сказке рожден детина

ты правды её не трусь

что в существе едина

да в лицах троична Русь

 

твой пионерский галстук

выброшен и истлел

партийный билет гораздо

фатальнее не у дел

 

но ехать на атах-батах

ты посчитал за честь

ведь не в любых цитатах

отсвет кровавый есть

 

гордилась тобой курсантом

колонновожатым мать

не зная как к депрессантам

ты Питер мог приравнять

 

в горячие те денёчки

с прохладцей плюя на всех

чей стёб кривозубый точно

на скорбех женить не грех

 

как в первых же гео-турах

ты счастья развеял пух

споткнувшись на мудрых дурах

из параллельных двух

 

как страшно при попе голой

работать пошли потом

медалька-луна за школу

картонной зари диплом

 

и прочие атрибуты

что лажей не сдавят грудь

мы сыты одеты обуты

нам не в чем страну упрекнуть

 

которая жаждет имя

да только обрящет навряд

зови ж её ощутимо

возвышенней Каганат

 

а лучше не за спасибо

жизнь наперсницу бед

как кровь голубую либо

сдавай как сдают цветмет

 

иль судя нет не по роже

сам эйдос имея в виду

иди на дымок похожий

как верно уже иду

 

но именем высшей силы

ежели смерть ни при чём

с Пасхой даймоний милый

новый рассказ начнём

 

 

***

 

посели меня в землях забытых стихов

посмотри и фамильною рифмой на -ов

и любовью к вмещающей много

глубине чернозёмного слога

и тяжёлую скорбь изрыгающим ртом

и смиренным покоем пред всяким скотом

в языке палестинского детства

всем я взял и куда теперь деться

не от первой любви

от последней трубы

так и бьющей наотмашь в библейские лбы

коренных хлебопашцев и прочих

нивы духа детей

и рабочих

 

принимай Аполлон мой крестьянский гамбит

эту вечную землю питает Коцит

и уносит с державинской одой

память жизни и славы народной

где не отчее поле живые овсы

а тугие метёлки голодные псы

безошибочно тупоголовым

указуют нам Слово

за словом