Надежда

Надежда

(Посвящается певцу Игорю Шумаеву)

Бывают у женщин стремления, привязанности, которые посторонние объясняют страстью, то есть — телесным влечением. Наверняка эти посторонние судят по себе. У Нади все было не так. Если бы ее спросили впрямую, она бы негодовала. Потом бы задумалась и спросила себя: «А может быть, я и вправду желаю его? Если бы он захотел меня, что бы я ответила?» И призналась себе: «Нет, это мне не нужно, все должно остаться как есть. Он для меня — идеал. Он — талант. Буду любить этот талант и служить ему».

А вокруг певца Евгения Хрусталева теснились поклонницы. Были среди ценителей, конечно, и мужчины — два театральных критика, один композитор и два-три мужа поклонниц. Надя хорошо относилась почти ко всем, кто ценил талант Евгения. Неприязнь вызывали две дамочки, чей разговор она однажды случайно услышала. Она оказалась в соседней ложе, в антракте оперы «Кармен». Там Хрусталев исполнял партию Эскамильо.

Странно все-таки, — говорила красивая крашеная блондинка лет пятидесяти. — Евгений не женат, но и любовницы у него как будто нет. И ведь он даже на интересных женщин не смотрит! Может, он гей?

Я слышала, — отвечала брюнетка, — что у него в юности была трагедия. Его невеста не пришла на бракосочетание, оказалось — она погибла в аварии. Он до сих пор переживает. Замечала, он часто бывает печален?

Ерунда какая! — громко возмутилась блондинка. — Он довольно весело общается со всеми. Даже иногда говорит комплименты. Но никого из окружения особенно не выделяет… Разве вот эту…

Вы не в курсе! — обернулась к говорившим дама с крупными бриллиантами в серьгах, занимавшая лучшее место в ложе. — Невеста Хрусталева не погибла, а предала его — ушла к другому в день свадьбы. Теперь можете быть спокойны, он осторожен.

Надя заметила ироничную улыбку на губах дамы, как видно, «бывшей в курсе», и задумалась. По организационным делам она часто остается вдвоем с Евгением. Действительно, он впадает порой словно бы в какой-то транс. «Неужели вправду Женя пережил такую беду? — встревожилась Надя. — Но он молодец, отдает себя музыке, много работает, растет. Я-то его не предам, моя дружба — верная».

Опера началась. Увертюра очаровывала. Надя любила «Кармен», многие мелодии могла напеть, но эту постановку видела впервые. Игра оркестра сегодня ей понравилась, но постановка удручала. Она невольно сравнивала то, что видела и слушала сейчас, с записью спектакля 1978 года в Венской опере. Там был прекрасный ансамбль певцов: пара — Елена Образцова и Пласидо Доминго, а тореадор — Юрий Мазурок. Там режиссер дал возможность артистам проявить себя. Образцовой исполнилось тридцать девять лет, Мазурок достиг сорока семи, Доминго — тридцати семи, то есть, все были в лучшей своей творческой поре.

Сегодня в этом петербургском театре режиссер не дал раскрыться певцам как артистам, они не играли — просто пели. «Когда должен появиться Эскамильо?» — думала Надя. Эта сцена прежде, до сокращения времени спектаклей, была во втором акте, после первого антракта. Теперь Надя еле дождалась выхода тореадора. Хрусталев был очень ярок в черном бархатном костюме с золотыми галунами. И куплеты он пропел замечательно.

Однако пришло время антракта. Обе поклонницы покинули ложу. Дама с серьгами осталась. Она, как видно, почувствовала Надино к себе внимание и повернулась к ней, обмахиваясь программой. На пальце ее свернул бриллиант.

Кажется, я уже видела вас. Любите «Кармен»?

Надя решила ответить шуткой:

Нет, Эскамильо!

Я тут тоже ради Хрусталева. Он сегодня очень впечатлил меня. Мой муж на важной встрече, попросил послушать. Муж, — она назвала известного режиссера, — собирается начать новую постановку. Меня зовут Элина. Мужу нравится Хрусталев, он видит его первым кандидатом на заглавную роль.

«Опера, названная именем героя, это что?» — спросила себя Надя, перебрав в уме все, казалось бы, известные оперы.

А вслух спросила, зная, в какой из опер главная партия предназначена для баритона:

Какая из четырех: «Евгений Онегин», «Князь Игорь», «Риголетто», «Демон»?

Это тайна. Ничего не скажу. Надо еще многое проверить. И узнать, согласится ли Евгений, — ответила Элина.

Новость о приглашении певца в новую постановку заняла не все мысли Нади. Не уходило прочь из сознания сказанное соседками о случившемся с Хрусталевым в прошлом. Трудно ему с таким грузом в душе выступать на сцене, выходить с улыбкой к зрителю. Как это ему удается? И какая версия из озвученного — верна?

Наконец началось второе действие. Мысленно Надя торопила дирижера и почти не слушала певцов. И вот последняя сцена. Площадь в Севилье. Хор немногочисленный. Народ встречает тореадоров. Появляется Эскамильо. Евгений выглядит красиво — стройный, статный. Он выходит к толпе, улыбаясь, высоко поднимает руку в приветствии. Тут для Нади соединились два популярных персонажа — тореадор и артист.

Сцену с Кармен певец проводит с большой эмоциональностью. Но Наде кажется, что тут он не полностью выкладывается, мог бы петь лучше. Может быть, волнуется? Ведь первый раз на сцене в этой партии!..

И вот падает занавес. Надя оглядывается, чтобы поделиться впечатлением с Элиной, но та уже выходит из ложи, говоря Наде: «До свиданья!» Не бежать же за ней!

Наде важно было вовремя пройти за кулисы к Евгению, узнать, как его самочувствие. Она застала его, нагруженного букетами, окруженного поклонницами, смотрящего не на них, а куда-то в сторону. Надя тоже посмотрела туда — там была Элина. Он с трудом отбился от девиц, двинулся к Элине и тут, увидев Надю, позвал ее жестом. Она подошла.

Элина Павловна, — сказал Женя, уважительно глядя на Элину, — представляю вам мою помощницу и организатора всех побед Надежду.

А мы уже приятно знакомы, — улыбнувшись, проговорила Элина.

И тут же по-деловому обратилась к Евгению:

Женя, завтра Глеб Борисович ждет вас в малом зале в одиннадцать, спасибо за сегодняшнее впечатление. Ждем вас. До новых встреч, Надя!

Женя, ты успеешь отдохнуть к завтрашней встрече? Что там будет, знаешь? — сразу спросила Надя.

Петь не придется. Просто разговор… Ну, как тебе сегодня?

Честно скажу, — честно сказала Надя, — на репетиции в последней сцене было лучше, ты прости. Ты плохо выразил отношение к Кармен в ответ на ее любовь…

Любовь? — странно реагирует Евгений.

Надя удивлена его реакцией и огорчена состоянием. Он бледен, осунулся. Не заболел бы! Она вызывает такси и, довезя Евгения до его дома, едет к себе.

Месяц ушел на репетиции, только к концу их Надя узнает, что к постановке готовится опера Рахманинова «Алеко». Евгений почти не рассказывает о работе, создается впечатление, что роль мало его интересует и совсем не радует.

Только однажды в течение месяца прервались репетиции «Алеко» — в гостиной старого особняка на Неве состоялся элитный концерт Хрусталева. Организационное обеспечение концерта целиком, как всегда, легло на Надю. Но на репетициях она не присутствовала. Ведь надо было все-таки и на службе появляться. Но на концерт Надя пришла.

Концерт шел под «минусовку». В программе были арии из опер, русские романсы от Чайковского до Булахова. Надя радовалась тому, как развился за последний год баритон певца. «Да, на петербургском горизонте разгорается яркая звезда — Хрусталев! Голос сочетается с артистизмом. Ее потряс исполненный в заключении «цыганский» романс — «Две гитары за стеной», особенно спетая с надрывом фраза: «Это просто о любви поминки». Прежде она этих слов в романсе будто и не слышала. И опять пришла мысль о событиях в прошлом Евгения. «Не зря же он исполнил этот романс! Значит, это главная тема в нынешних мыслях Евгения. Так смерть там была или измена? — спрашивала свою интуицию Надя и не находила ответа. — Поговорить бы с ним! Рассказал бы он мне, что его мучит, — сразу полегчает».

В этот раз Женю повез домой коллега. А Надя вдруг увидела в гардеробе Элину. Та ей как будто обрадовалась, позвала выпить кофе в кафе по соседству.

Надя призналась, что Женя в последнее время ничего не рассказывает, спросила, как идут репетиции. Оказалось, что трудно. У мужа Элины разногласия с Евгением.

Режиссер требует от исполнителя большей отдачи, сильных эмоций. Партнерша — с приличным голосом, внешне миловидная, но полновата. Старик-цыган — заслуженный артист, вправду старик, прекрасно исполняет свою балладу. Молодой цыган тоже неплох.

Через две недели Евгений позвонил Наде и пригласил на премьеру. «Значит, все-таки помнит обо мне и не подавлен», — удовлетворенно подумала Надя.

Перед началом спектакля, который состоялся в Эрмитажном театре, она увидела Элину, расстроенную, даже словно бы не в себе.

Мы так переволновались. Нашу Земфиру позавчера увезла скорая: перитонит. До сегодняшнего дня не знали, будет ли спектакль. Только вчера Глеб Борисович нашел исполнительницу, Галину Коваленко. Кончился заграничный контракт, и она вернулась. Голос очень хороший, и партию Земфиры — к нашему счастью — знает. Мой муж вместе с дирижером все утро «проходил» с ней оперу по клавиру. Евгению нельзя было дозвониться, так что совместной репетиции у них не было.

Евгений, по словам Элины, только приехав в театр, узнал о замене певицы и, наверное, впервые час назад увидел Коваленко.

В зале с ненумерованными местами Надя и Элина сели в середине последнего ряда амфитеатра. При первых тактах пения хора все исполнители были на сцене. Среди пестрой толпы цыганок Надя искала глазами и не сразу нашла Земфиру. Она задохнулась от восхищения перед ее красотой. А когда Коваленко запела, Надя поняла: Евгению повезло с партнершей. Известен факт: если есть в спектакле — будь он драматический или музыкальный — актер с выдающимся талантом, он эмоционально «ведет» за собой все действие. Коваленко сразу показала себя, и Хрусталев сразу показал всю свою силу. Голосом, движениями, мимикой принял эстафету. Молодой Цыган был неплох. Но особенно сильно было впечатление от Алеко с Земфирой. Надя больше не волновалась. Элина была в восторге.

Овации долго не кончались. Элина позвала Надю за кулисы, чтобы поздравить участников. Они застали разгар торжества. Масса взволнованных артистов. Цветы. Шампанское. Поцелуи… Центром внимания были стоящие рядом Алеко, Земфира и режиссер. Евгений обнимал и крепко прижимал к себе Галину Коваленко. Она, подняв к нему лицо, счастливо улыбаясь, тонкой рукой гладила его по волосам. Евгений после нескольких минут шумных поздравлений, немного ослабив объятья, попросил тишины:

Я благодарен Рахманинову и Глебу Борисовичу. С Галиной Коваленко мы вместе учились. Тогда я не решился ей признаться. Нашу замечательную певицу пригласили за рубеж. Меня приняли в здешний театр… Мы потеряли друг друга… А сейчас поздравьте меня, Галя сказала «да»!

«Вот как! Ну, слава Богу! Эта любовь приведет его к настоящей славе, — без тени ревности думала Надя, — есть надежда!»