Журнальный мир

* * *

И всё-таки я помню о тебе,

Как то, о чём не помнить было б слишком.

Я отдала себя семье и книжкам,

И крайне незатейливой судьбе.

И всё-таки я помню о тебе.

Мне нравится теперь, как мелодично

Закат сползает в сумрак по окну,

И в ночь идти в объятия к нему

Так, что былое кажется вторичным.

Мне нравится сейчас, как светел дом,

И запах выпечки к пасхальному обеду…

И нежное его «к восьми приеду»

Мне не даёт печалиться о том,

Что жизнь моя, казалось, только вот

Была наполнена с лихвой другой тревогой,

Манящей и весельем, и дорогой,

И тем, что чёрт, должно б, не разберёт.

Да будет так. Мне стал покой приютом.

И свет в прихожей мне милее звёзд.

Я с ним молюсь и соблюдаю пост,

И радуюсь судьбе, проснувшись утром.

И, жизнь свою за всё благодаря, –

Без этой тьмы мы б не ценили света –

Как встарь, я не боюсь с приходом лета,

Что мой корабль не сдержат якоря.

Мне мил уют, милей любой отваги,

Любых непокорившихся высот,

Меня не тянет мчать за поворот,

Как тянет к грифелю и тонкости бумаги.

Я полюбила к вечеру пить чай

Из чабреца, ромашки или мяты,

И праздность дней, где мы всегда поддаты,

Так далека, как близок был сам край.

И всё же в днях беспечных и простых

Мне о тебе не помнить – было б слишком.

Я отдала себя семье и книжкам –

Как обращают взоры на святых.

* * *

Я вижу в увяданье красоту;

Я вижу дом, что больше не увижу,

И дворника, метущего листву,

И голубя, летящего на крышу;

Водителя трамвая, что с зарёй

Бежит, скользя, в расстёгнутой рубахе,

И как за гладью речки ледяной,

Минуя провода, взлетели птахи.

Я вижу небо, серое, как шаль

Старухи у соседнего подъезда.

Я вижу чётко призрачную даль

Нежданного, но скорого отъезда.

Я вижу город – пуст он и безлик,

И, в увяданье становясь красивей,

Бросает осень огненный парик,

Как я – всё то, что связано с Россией.

* * *

Попрощаться нам с тобой не представится,

Собираю чемодан в дальний путь.

Мне самой моя затея не нравится,

Ну да ладно, разберусь как-нибудь.

На обломках, знаешь, жить больно суетно,

По ночам один и тот же кошмар:

Будто девочка в печали рисует нам

И рисунки сыпет с неба – нам в дар.

А зима в этом году – снега проседи,

Напоследок замедляя мой бег,

Сыпет, сыпет, что ни день, с ранней осени,

За все годы, что не видеть мне снег.

Не печалило б меня серым кружевом,

Не сыскать руки моей холодней,

Ни за завтраком уже, ни за ужином…

Нам не встретиться в потоке людей.

Ну да ладно, не томлю я сомненьями,

Всё решила – значит, надо ступать.

Мне ведь, знаешь, с поредевшими перьями

Всё больнее и больнее летать.

А зима так и метёт, заметает ли?

Пахнет хлебом с серым дымом вразрез.

Сколько лет мне не увидеть, как тают льды?

Как опушками стоит зимний лес?

До того душа от горя сутулится,

Что морозным ей дышать тяжелей.

Сколько будет ещё сниться мне улица,

Что взрастит уже соседских детей?

Ну да ладно, ни к чему все метания,

Всё решила, значит, надо ступать.

Я тебя теряла так, как сознание,

Так, как Родину теряют и мать.

А теперь – и от неё, и от матери.

Отчего же и сейчас мне страшней

Выводить всю ночь на скомканной скатерти:

«Нам не встретиться в потоке людей!»?

* * *

Твои глаза – во всех моих стихах,

Не важно, кто тебе готовит завтрак,

Что, с головой укутавшись в делах,

Ты не придёшь, ты не вернёшься завтра.

Любая песнь поёт мне лишь о том,

Что где-то ты, ты жив, а остальное…

Мне всё равно, какой сменил ты дом

И кто она, не знавшая покоя.

В моей душе – твоей души печать,

И где б тебя чертями ни носило,

Кого б под вечер ты ни шёл встречать

С ветрами отдалённого массива,

Я слышу голос твой в своих словах,

В любых делах немое соглашенье,

И эта мысль ведёт меня впотьмах

И помогает избежать крушения.

Во мне меня чуть меньше, чуть больней,

И, может, в жизни есть одна лишь правда,

Что в суете безрадостных недель

Ты не придёшь, ты не вернёшься завтра.

* * *

Всё было живо. Тихо падал снег.

Трамвай скользил по рельсам, а ребята –

Гурьбой за ним. И снег летел, как вата,

Стелясь ковром по мелководью рек.

Мужчина в куртке шаг менял на бег.

Всё было живо. Солнце на закате

Светило ярче, лишь в шестой палате

В четыре двадцать умер человек.

Всё было живо. Тихо падал снег.

* * *

Свяжи мне, мама, покрывало

От всех невзгод.

Я так устала, я так устала

За этот год.

Я так хотела узнать о мире,

О людях в нём,

Что слишком часто в чужой квартире

Искала дом.

Что слишком часто совсем не знала,

Куда идти.

Свяжи мне, мама, покрывало,

Оно в пути

Меня согреет, меня уложит,

От бед спасёт.

Ах, если б знала ты, как был прожит

Мной этот год,

То без сомнения, оставив книжки,

Взялась вязать,

Поскольку где-то твоей малышке

Так страшно спать.

Ах, если б знала ты, если б знала,

Да кто б сказал?

Связала б мама мне покрывало,

Отец связал.