Несложный мотив

Несложный мотив

Стихи

МОРОЗИЩЕ

 

А на улице нынче морозище.

На окошке из инея тюль.

У соседа авто не заводится.

Ртуть в термометре села под нуль.

Кот прилег на меха батарейные,

Как упившийся вдрызг гармонист.

И сосульки узором затейливым

Потянулись вершинами вниз.

А вчера еще дождик наяривал,

И, бутылку пивную обняв,

Чуть не плача, мужик уговаривал,

«Не морозить его и коня».

 

 

О ГОСПОДИ, БУДЬ МИЛОСТЛИВ

 

Погода разненастилась,

Сырая круговерть.

Намокли крылья ястреба,

И он не смог взлететь.

Несутся мимо голуби,

Бегут перепела.

А ястреб очень голоден:

Погода подвела.

Пропахло поле сыростью,

И он промок насквозь.

О Господи, будь милостив,

И не пошли мороз.

 

 

САМОВАР

 

Наши толк в чаях не знали:

Чай варили в чугуне,

А старинный самоварчик

От безделья зеленел.

Но к приходу Ульмяс-бая

Он стоял среди стола,

И бока его сверкали

По избе, как зеркала.

Пили чай отец с Ульмясом,

Ну, почти что наповал.

И поныне мне неясно,

Кто кого перепивал.

Ведь из них никто не падал,

Не бросался в кулаки.

Самовара по два к ряду

Выпивали мужики.

Как-то весело прощались,

И, в пожатии крепки,

В самоваре отражались

Две мужицкие руки.

 

 

МОЯ ИЗБУШКА

 

«Ты чего смастерил? – мужики зубоскалят. –

И изба не изба, и шалаш не шалаш.

Кот погреться залезет – и крышу завалит.

Ну, а дождь или вьюга, тогда ты куда ж?».

Но зимою голландка моя задымится.

Станет весел и ласков любой уголок.

Серый ворон на теплой трубе приютится,

На чугунной плите закипит котелок.

И Есенин ударит казацкою трубкой.

Выбьет пепел и бросит в поющий огонь,

И расправит ладони над теплою грубкой,

Спросит: «Где тут у вас продают самогон?»

Почитаем друг другу стихи до рассвета.

За окошком метель заведет канитель.

Мы простимся и, снова он станет портретом.

Ну, а я в одинокую лягу постель.

 

 

СНЕГИРЕК

 

У нас под окошком

Поет снегирек,

И денег за песни

Свои не берет.

И песнь неплохая,

И сам он красив,

Поет, не порхая,

Несложный мотив.

Узором окошки

Мороз расписал.

Я – крошки в ладошки

И выбежал в сад.

Сороки стрекочут,

В кормушке возня,

А вот снегиречек

И крошки не взял.

 

 

КУКЛА

 

Печальная кукла сидит на шкафу,

Глядит в телевизор, устала.

Хозяйка уехала в город Уфу:

Она уже взрослою стала.

А кукле труднее: она не растет,

И в садик, и в школу не ходит.

Солдат оловянный ей письма не шлет,

Наверное, снова в походе.

Хозяйке полегче: родители все ж

Деньжонок немного скопили,

На службу хозяйкин жених не пойдет,

Родители «липу» купили.

 

 

СНЕЖНАЯ БАБА

 

Мальчики снежную бабу слепили

И, с наклонившейся ветки схватив

Мерзлую ягоду красной рябины,

Спрятали в бабьей холодной груди.

Что натворили, мальчишки-негодники?

Снежная баба, да с сердцем в груди,

Сразу влюбилася в нашего дворника,

Что по утрам здесь с метлой проходил.

Он для нее даже слова не молвил,

Слова не молвил и песни не спел,

И от волнения носик морковный

У растерявшейся бабы краснел.

Как ей хотелось услышать: «Любимая!».

И, безответно всю зиму прождав,

В лужу растоплена сердцем рябиновым,

Люди же думали, что от дождя.

 

 

КОШКИ

 

Кошки по-кошачьи и воспитаны

И котят такими же растят:

Колбасу с названьем «Аппетитная»

Есть особы эти не хотят.

Вот они, привычки древней дикости:

Все съестное пробовать на нюх.

Не желают кошки: «Накось – выкуси»,

Есть бумажно-соевый продукт.

Эй, вы люди, умные создания,

Чтоб смелей идти на Божий суд.

Хватит вам придумывать названия,

Положите мясо в колбасу.

 

 

ДЕНЬГИ

 

А чего они стоят, стихи,

Я морковь продавала во вторник,

И рублей насшибала таких,

Что тебе не заплатят за сборник.

Вяжет баба морковку в пучки,

В небольшие пакетики вяжет,

Съехал на ухо белый платок,

И ручонки трясутся по-скряжьи.

Цену я назначаю сама.

А тебе платят, как соизволят.

У тебя, может, больше ума.

У меня же деньжонок поболе.

Я не знаю, чего ей сказать,

Ослепленной рублевой любовью,

Если ей восклицательный знак

Тоже кажется мелкой морковью.

 

 

КРЕСТЬЯНЕ

 

Тротуары здесь ровные-ровные,

Не споткнуться тебе, не упасть.

Будто все мы родные по крови,

Так о нас здесь заботится власть.

Рестораны для нас и столовые,

Водостоки красивые с крыш,

И Китай нас снабжает обновами,

А духи поставляет Париж,

Телевизоры с песнями-плясками,

А напротив любимый диван.

И реклама с такими лекарствами,

Что бессмертным ты станешь, Иван.

Мы в ответ на такое-то благо –

Как же нас, подлецов, не бранить? –

На клочках пожелтевшей бумаги,

Просим нас в деревнях хоронить.