Неугасимый жар
Неугасимый жар
Воистину божественен,
Дан человеку дар –
Любви мужчины к женщине,
Неугасимый жар.
(жене моей Лиде)
Молитва
Пускай Господь тебя хранит
И Дева Пресвятая.
Пускай свеча твоя горит,
От пламени не тая.
Пусть ангел будет сторожить
В душе источник света.
Пускай ты дольше будешь жить,
Чем я. Прости за это,
Но я иначе не хочу
И благодарен Богу,
Что он зажёг твою свечу,
Мне осветив дорогу.
* * *
Любви обильная роса
На травы шёлковые пала.
Взошла на мир твоя краса
И в сердце солнцем воссияла.
На незабудки глаз твоих
Ресницы бабочками сели.
Я нежно всматриваюсь в них,
Упав на луг твоей постели.
Звезда
Когда, уставшая светить,
На землю падает звезда,
Не упусти, не упусти,
Желания не загадав,
Пускай, хоть крохотный, но шанс
Свернуть с привычного пути.
Один лишь шанс, быть может раз,
Не упусти, не упусти.
Чтобы потом не пожалеть.
Но быстро падает звезда
И что-то загадать успеть
Мне не случалось никогда.
Кто знает, что там со звездой?
Когда её с небес сорвёт?
Да бог с ней – рядышком со мной
Земная звёздочка идёт.
Я загадаю что-нибудь,
Потом (дыханье затая),
Когда упав ко мне на грудь,
Прильнёт ко мне Звезда моя.
Сновидение
Как я признателен Морфею
За эту сказочную ночь!
Всю ночь мы были вместе с нею.
О, Афродита – моря дочь,
И ты, Аврора – дочь рассвета
И угасающей зари,
Прекрасны вы! Но дева эта
Прекрасней, что ни говори.
Как луч светла, нежна как пена!
Я вас сравненьем не колю.
Да и она ведь несравненна,
Поскольку я её люблю!
Люблю! Ну, так уж получилось.
И просто счастлив оттого,
Что этой ночью мне приснилась
Богиня сердца моего.
Сторож
Моя любовь – мой пёс сторожевой,
Мохнатый, злой. Всё рыкает и лает.
Поскольку он лишь только твой и мой,
Он никого ко мне не подпускает.
И юных дев и опытных матрон
Мой пёс сторожевой немедля гонит.
Тебе одной свой нос пихает он,
Зажмуриваясь, в тёплые ладони.
* * *
Я к тебе поднимусь из любого бездонья,
Из заоблачной я упаду высоты.
На коленях замру, под твоею ладонью.
И подъём и паденье моё – это ты.
Пьеро
Наверное, несносен я порой,
И надо быть скромней наполовину.
А я, как неприкаянный Пьеро,
Стишками достаю свою Мальвину.
Мне кажется, что я неотразим,
Что всё в моих стихах легко и кстати.
Она же только пальчиком грозит
И тихо умоляет: «Хватит! Хватит!
Ни к городу стихи и не к селу,
К чему нам эти рифмы и куплеты?
Ну, просто подойди и поцелуй.
Какие же вы странные, поэты!».
Не грусти
Задрожала в ветвях паутинка,
От упавшего сверху листа.
Загрустила моя половинка.
– Ну, не надо, моя красота!
Ну, не надо, любимая. Что ты?
Это осень печалит сердца.
Этот ветер и птиц перелёты
Без конца, без конца, без конца.
И, как морок осенний, надежды
Оседают в распадках глухих.
Старый лес примеряет одежды,
Щеголяя расцветками их.
Это осень – озябшая дама.
Это лист под ногою хрустит.
Это я повторяю упрямо:
– Не грусти, не грусти, не грусти.
Ожидание
Ты не звонишь, а я схожу с ума.
А за окном домов сереют крыши.
«Ну, что же ты? Звони скорее! Слышишь?!».
Мне кажется, со мной кричат дома.
И старый тополь листьями дрожит,
От возмущенья ветками качает.
«Ну, что же ты? Ведь он же так скучает.
Ну, позвони, ну, что нибудь скажи»
«Ну, позвони» – щебечут воробьи,
«Ну, позвони» – воркует голубь томно.
А я гляжу на трубку телефона,
Гляжу и жду. И жду. Ну, позвони.
Чаша любви
Сидели двое на балконе
И молча щурились на свет,
Друг с другом рядышком, на склоне
Судьбой отпущенных им лет.
На лицах их морщинок сети
Улыбкой тронуло чуть-чуть.
А во дворе смеялись дети,
Лупя ногами по мячу.
Их звонкий смех, мячом кручёным,
Летал и прыгал по траве.
Они играли увлечённо,
И даже не смотрели вверх.
Как эта юность безмятежна,
Ей отвлекаться не с руки.
Она не видела, как нежно,
Держась за руки, старики
На дворик маленький взирали,
Друг к другу плечи прислонив.
И будто что-то понимали,
Всем непонятное, они.
Потом она ему сказала,
Совсем глазами подобрев:
– Любимый! Помнишь, как играла
И я, вот так же, во дворе?
Как время быстро пролетело,
Уже и внуки поднялись.
– А что ж ты, милая, хотела? –
Он ей ответил – Это жизнь.
У нас она то, слава Богу,
Что у меня, что у тебя!
Теперь стареем понемногу,
Как жили – рядом и любя
Тут только радоваться надо,
Тут огорчаться ни к чему.
– Да, да, родной! Я очень рада! –
Она в ответ шепнёт ему.
И он ей шепотом: «Я тоже».
Тут и закончить бы мне стих.
Но видел я, как крылья сложив,
Глядели с облака на них
Два белых ангела, два стража,
Два их хранителя от бед.
И в их руках сияла чаша,
И в ней вином искрился свет.
Свет той любви, что стариками
Испит из чаши был сполна.
То нежно, мелкими глотками,
То страстно и почти до дна.
И всё же чаша не скудела
Поскольку ангелы, нет-нет,
В неё вливали, то и дело,
Небесный свет, Господень свет.
И он разглаживал морщины,
И на балконе, в этот миг,
Сидели женщина с мужчиной
А не старуха и старик.
* * *
Наша встреча была не случайна.
Встреч случайных, наверное, нет.
Просто двое живут, излучая
Одинаковой яркости свет.
И когда их сиянья сойдутся,
Непременно сольются в одно.
Эти двое легко улыбнутся,
Эти двое поймут «Вот оно!».
Это самая главная тайна,
На которую найден ответ.
Наша встреча была не случайна.
Встреч случайных, конечно же, нет.
Я счастливый человек
Я счастливый человек,
У меня есть ты –
Есть твой дождь, и есть твой снег,
Мысли и мечты,
Город есть, где ты живёшь,
В нём твои следы,
Есть твоих осинок дрожь,
Свет ночной звезды,
Утро есть, когда ты спишь,
Мне в плечо дыша,
В полусвете полутишь
И твоя душа.
И слезинки из-под век,
Радостью литы.
Я счастливый человек,
У меня есть ты.
* * *
Когда моя любимая молчит,
Я всё-равно любимый голос слышу.
Во мне он, словно музыка, звучит,
Он дан мне свыше.
В нём гомон птиц, в нём жаркий треск огня,
В нём дождь по крыше.
Любимый голос – он внутри меня,
Он дан мне свыше!
Хандра
И в голове и в сердце пусто,
Как в полусне или бреду.
С утра моё шестое чувство
Весь день предчувствует беду.
Мечусь бесцельно по квартире,
Пытаясь что-то поменять.
Сегодня дважды два – четыре,
А завтра, может быть, и пять.
А может, завтра и не будет,
Не зря же с чувствами хандра,
С утра будильник не разбудит,
И будет это ли с утра?
Ну, как же так, скажи на милость,
Что за несносные дела?
И вдруг всё сразу изменилось.
Звонок! Любимая пришла!
Откровенно
Меня не любили, ну, так, чтобы очень,
Ну, так, чтобы жизнь за меня!
Я был оттого очень жалок и склочен,
Я жил словно дым без огня.
И сам не горел, и другим, между прочим,
Мешал полной грудью дышать.
Меня не любили, ну, так, чтобы очень,
Ну, так, чтобы в душу душа!
Меня не любили! А очень хотелось.
И вот, когда бросил мечтать,
Когда наступила холодная зрелость,
Пришла ко мне именно та!
С которою раньше бы мне повстречаться,
Которая тоже ждала.
Мы с нею теперь, не поверите, братцы,
Как птицы одной два крыла.
И жизнь друг за друга, и близкие души,
И только глазами в глаза.
Простите. Слеза меня глупая душит,
А то б я ещё рассказал.
Рассказчик умолк и стакан взял гранёный,
Налитый почти по края,
И снова поставил, сказав удивлённо:
Нельзя мне, ребята. Семья!
Венчание
Ты помнишь, как нам головы укрыли
Два свадебных обрядовых венца,
Как вдруг, затрепетавшие, как крылья,
Взлететь хотели души и сердца?
Как руку твою правую с моею
Нам батюшка навек соединил?
И не было на свете сил сильнее,
На жизнь вдвоём венчающих нас сил.
Горели свечи, «Слава тебе, Боже» -
У нас с тобою пели за спиной.
Ты помнишь, моя милая? Я тоже.
Держи же мою руку, ангел мой.
Слезинка
Ах, эта милая улыбка!
Ах, эти серые глаза,
В которых капелькою зыбкой
Блестит счастливая слеза!
Она вот-вот щекой твоею
Сбежит и прыгнет мне на грудь.
И я застыну, онемею,
Чтоб суетою не спугнуть
Слезинку робкую любимой,
Тугую капельку тепла.
Я знаю, мне необходимо,
Чтоб эта капелька была.
Ведь в этой жизни без неё мне,
Как без страховки на краю.
И с каждым днём я всё влюблённей
В слезинку светлую твою!
Мне без тебя
Мне без тебя одиноко и душно,
Мне без тебя тяжело одному.
Мне без тебя невозможно, ненужно,
Жить без тебя ни к чему, ни к чему.
Жить без тебя, понимаешь, мне страшно.
Мир без тебя оглушён тишиной.
Будь, где угодно, мне это не важно,
Только, пожалуйста, рядом со мной.
Только в глаза не гляди равнодушно,
Не объясняй мне: за что, почему.
Мне без тебя одиноко и душно,
Мне без тебя не прожить одному.
Занятым
Я всегда был хоть чем-то, да занят,
То одним занят был, то другим
Я себя нёс по жизни, как знамя,
Так и шёл знаменосцем своим.
Я с приподнятой шёл головою,
Я с задачей справлялся любой.
Но не видел, как следом за мною
Увязалась девчонкой любовь.
Всё смеялась, вприпрыжку бежала,
Из ромашек веночки плела.
Я не знал, как её обижало,
Что важнее мне были дела…
Знать душа моя в край одичала,
Исхудала вся, спала с лица.
Я любви не заметил начала,
Впрочем, как не заметил конца.
Всё шагал и канючил уныло:
– Мол, какая любовь? Мол, дела.
А она, подождав, молчаливо
Развернулась и просто ушла.
Ну, а я теперь локти кусаю.
Только вот, написав этот стих,
Я кого-то быть может спасаю,
Из таких же, как сам – занятых.
* * *
Я знаю, что ты ходишь где-то,
Косыми лучиками света,
Теплом оттаявшей земли
Ты ходишь где-то там, вдали.
А я живу в холодной стыни,
В плену заснеженной пустыни.
Один, на много лет вокруг.
И лишь во снах, мой милый друг,
С тобою видимся порою.
В них, в этих снах, зима с весною,
Друг друга за руку держа,
Идут, и тая, и дрожа.
Идут и чувств своих боятся,
И не желают расставаться.
И кто в кого сильней влюблён,
Не знают. Впрочем, сон есть сон.
Он каждый раз бежит рассвета.
И ты опять за далью где-то.
Ревут ветра, весь мир знобя,
И я старею без тебя.
* * *
Я не спешу тебя узнать
Неузнаваемость, до дрожи,
Меня влечёт к тебе. Дороже
Мне ожиданий новизна.
И недосказанности зуд,
И некасание руками.
Но, сердце дёргая рывками,
Меня сомнения грызут.
А если завтра ты уйдёшь,
И не на время, а навечно?
Нет! Даже мысль бесчеловечна
Мне эта. Мысль, как будто нож.
И грудь пронзающая резь
Растёт, нарывом разрываясь.
Ты знаешь, лучше я признаюсь.
Тебе во всём, пока ты здесь.