О любви, чей неведом предел…

О любви, чей неведом предел…

Переводы с болгарского

ИМЯ

И хлеб. И гроб. И крест над колокольней,

И эхом прокатившаяся весть.

А всё другое – только звук окольный,

Всему другому вряд ли имя есть.

Намоленных имён не забывайте,

В старинном танце затаён полёт.

Я чувствую – в неравнодельном такте1

Немая кровь ликует и поёт.

И клятва в Молчаливом хороводе2,

Беззвучная, как гром перед грозой,

Кипит во мне, кипит в моём народе,

Скреплённая солёною слезой.

Вливается и в Струму, и в Марицу3,

В себя вбирая спёкшуюся боль,

Готовая мгновенно превратиться

В наречии родном и в беск, и в соль.

Когда я в детстве с мамою учила

Стихи о доме светлом и родном,

Она мне в сердце искорку вложила,

Чтоб не споткнулась на пути земном.

Я пронесла по жизни эти строки.

Отечество младенческое в них.

Стареет мама, беспощадны сроки,

Но помню «Домик дней моих златых…»4.

Болгария моя, тот свет в оконце

Я берегу поныне для внучат.

А «Молчаливый хоровод» под солнцем

Блистает, как слеза, в твоих очах.

Перевод Владимира Бояринова

ГАЛЮЦИНАЦИИ

 

Свеча горела на столе…

Свеча горела…

Пастернак

Когда не жду – меня находит

Сначала мрак.

А вслед за ним ко мне приходит

Сам Пастернак.

 

Он видит свечки свет на стенах

Сквозь тьмы покровы.

И то, как жадно пляшут тени

Огня слепого.

 

А может, снег ещё он чует

Что к окнам близко.

И хлеб. И ангельское чувство.

И сладкий привкус.

 

В его глазах ночных растаю.

Мгновенье зимнее.

Когда стихи его читаю

Зовёт по имени.

 

Я сплю иль нет. Какая разница?

Ведь яви нет уже…

А снег идёт. И даль бескрайняя

Звенит монетами.

 

А небо с мелочью расправится

Как ростовщик.

Беззвучно шепчет он и плавится,

Весь воск свечи.

 

В мир опоздала. Бесполезно

Мне слёзы лить.

А снег идёт по всей Вселенной.

Косая нить…

 

Мы разошлись. В душе морозно.

Всем окнам – плакать..

А снег идёт и строчки мёрзнут

Без Пастернака.

Перевод Максима Замшева

РУКИ МАМЫ

Руки мамы укропом пропахли.

Детством. Летом. Визитом врача.

Я не плачу… Солёные капли?..

Это просто слезится свеча.

Это мама во сне осторожно

Простынёй укрывает меня.

Осчастливить, наверное, можно,

С неба светлою тенью маня…

Помнишь, мама, мы вместе искали

Трав целительных чудо-цветы.

И пока собирали – устали,

Задремали в траве – я и ты…

Снился папа… Такая примета –

Значит, скоро обед и привал.

«Это пчёлки, влюблённые в лето…» –

Он веснушки твои называл.

Пахнут руки запаркой из липы.

И мелькают шальные крыла

В небе синем… Под мамины всхлипы

Божья Матерь мне чай налила.

 

ПЛАЧЬ О МАРИНЕ

Дмитрию Мизгулину

Марина – крик в просторе синем,

Душа в сиянии бездонном.

Бессонна в августе Россия

И после августа – бессонна.

А небо цвета тёмной глины

Своей бездомностью волнует.

Бессонные стихи Марины

Приходят в пятницу страстную.

Большой ребенок… Полукровка…

Росинка на смолистом срезе…

Поэт напишет о веревке,

А после сам в петлю полезет…

Но почему, но почему же

Все это мне ночами снится?

Шесть граммов – столько весят души…

Подхватишь – ломит поясницу…

Перевод Анатолия Аврутина

СОЛНЕЧНЫЙ КОЛОДЕЦ

Водой переполняются колодцы.

Какой-то одуванчик шапкой машет.

И дерево стремится поклониться

земле благословленной нашей.

Земле, впитавшей песни нашей речи, –

кто скажет, что в крови нет вспышек молний,

когда возносятся каштанов свечи,

а птицы вдруг становятся безмовны.

Они, быть может, шёпотом воркуют,

Возносятся молитвенные требы

за наши слёзы в пятницу страстную,

когда ты сам себе и крест, и небо.

Расшатанную лестницу ты всё же

поднимешь к свету, с мраком спорить смея…

Мрак утянуть назад за руку может.

В глазах у одуванчика темнеет…

Любимый поцелует так поспешно –

в руках его иголку обнаружишь.

Проступит кровь на пальцах загрубевших,

а взгляд его напомнит зимний ужас!

Но если птицы молятся незримо,

и дерево кладёт свои поклоны,

одной иглою сможет твой любимый

колодец вырыть солнечный, бездонный.

Он за тебя приемлет эти муки!

Остановись – взгляни, как блещет солнце!

Ты поцелуй исколотые руки,

и Пасха в этот самый миг начнётся…

Перевод Елены Исаевой

РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ

Татьяне Житковой

Райские яблоки. Вместо рая.

Грустные взгляды – людей и ангелов.

Бел Андреев день – до бескрайности.

Серафимы – высоких рангов.

А человек – небо разжаловал.

А человек – фигура плакатная,

И в плакате – любовь и жажда.

И заснеженность необъятная.

Стих написан чернилами белыми

Нерадиво, с ошибками глупыми.

Тишина – как пред общим побегом…

Человечество, стой, ты запуталось!

 

Светлый рай на Востоке – проверено.

Снежные ангелы родом оттуда.

Райские яблоки. Рвали их смелые.

Ад свой носят в себе покуда.

Перевод Татьяны Житковой

СОТВОРЕНИЕ МИРА.

Изогнулся мир, как горбатый мост,

Жизнь и смерть о двух берегах,

На него Господь вышел в полный рост

С поднебесной рубахой в руках.

 

Он искал кому подойдёт она,

Чьей бессмертной станет судьбой,

Но лишь рыбью икру поднимала волна,

Да искрился песок золотой.

 

Он искал второго, такого, как сам,

Чтоб рубаха впору была…

Но вокруг никого, только птичий гам

Да дежурная зыбкая мгла.

 

И тогда он сложил этот свет над рекой,

Птичий посвист да крыльев размах…

И увидел мальчишку с льняной головой

И смеющейся бездной в глазах.

 

И тотчас же запела речная вода

О любви, чей неведом предел…

Опустился Господь на колени тогда

И ребёнку рубаху надел.

Перевод Елены Верховской

 

г. Варна, Болгария

 


1 Неравнодельный такт – (7/8; 9/8) – танцевальная народная музыка, своеобразный символ Болгарии

 

2 «Молчаливый хоровод» – ритуальный мужской танец

 

3 Струма и Марица – реки в Болгарии

 

4 Домик дней моих златых» – хрестоматийное детское стихотворение.