Журнальный мир

Инженер-механик, проектировщик, архитектор, художник – Валентин Павлович Павлов давно известен читающей публике своими стихотворениями. Кажется, совсем недавно, всего лишь два года назад, литературная общественность Новокузнецка отметила его 80-летие, а в Доме творческих Союзов в честь такого события состоялась юбилейная выставка созданных им живописных полотен. Валентин Павлович был награждён медалью за заслуги в развитии культуры города.

И вот уже вышел в свет сборник избранных произведений поэта. Несколько своих стихотворений В.П. Павлов предложил на страницы альманаха «Кузнецкая крепость».

«В шестидесятые годы прошлого века сибирский город Новокузнецк широко был известен стране. Комсомольско-молодёжные ударные стройки индустриальных гигантов соединили здесь в одну семью двести тысяч добровольцев-романтиков со всех уголков необъятной державы СССР. Удивительно ли, что десятки будущих широко известных поэтов, прозаиков, композиторов, художников делали на романтической в те годы Земле Кузнецкой первые шаги своей творческой биографии.

Поэты: Павел Милёхин, Олег Дмитриев, Сергей Дрофенко, Владимир Леонович, Ян Гольцман…

Композиторы: Борис Емельянов, Сергей Аракелов…

Художники: Эдуард Зеленин, Валентин Устинов…

Архитекторы: Юрий Медведков, Борис Жеребятьев…

Вот только взятые с памяти некоторые незабываемые лица собратьев по светлому ремеслу добротворчества.

Одной из звёзд первой величины того созвездия остаётся по сей день и Валентин Павлович Павлов. У нас обозначат таких неугомонных романтиков, как он, словом «подвижник» – и догадывайся сам, что за сим укрывается. А укрывается, на мой взгляд, главное – жить по совести, не определяя заранее цену своему творчеству, а значит, не участвуя в противных душе и таланту мероприятиях, сулящих зачастую немалую выгоду…»

Павел Майский,

член Союза писателей СССР с 1981 года.

ОСЕННИЙ МЕСЯЦЕСЛОВ

Что принят кем-то

или понят,

достойно ли судьбу пронёс,

что август кончился, –

напомнят

седые пряди у берёз…

Каких утрат ещё колосья

падут на землю серебром,

каким ещё по душам

осень

пройдёт кровавым сентябрём?

И невдомёк понять невеждам,

какой природе в том резон,

когда взовьётся вдруг надежда

огнём

октябрьских знамён.

(2002 г.)

* * *

Опять колышущимся клином

тоска мою сдавила грудь.

И снова душам журавлиным

шепчу своё:

«Счастливый путь!»

А я,

Земля моя,

с тобою

готов триумф делить и грусть.

Живу одной к тебе любовью

и к перелёту не гожусь.

В толпе людской –

кричащей,

тесной –

пускай подранком прослыву,

пока не кану в неизвестность

за журавлями в синеву.

(2003 г.)

РАЗМЫШЛЕНИЯ

У ДОМИКА ДОСТОЕВСКОГО

В СТАРОМ КУЗНЕЦКЕ

- 1 -

Запахами каторги пропитан

край безумцев,

бунтарей,

расстриг…

Здесь бессмертье обретали

прототипы

на страницах гениальных книг.

Оживал средь ядовитых терний

биографии разорванный лоскут –

воскресали на бумаге тени,

что роились в каторжном мозгу.

Не простым

банальным богомольем

расстилало свой немереный простор

равнодушное таёжное безмолвье

Карамазовским страстям наперекор.

По владимирке –

церквушки-колоколенки…

Ход судьбы неотвратим и крут.

Вот уже и Родион Раскольников

завершает свой порочный круг.

Возвращались

после «Зимних»

и «Бастилии»,

обретая свой утраченный статут,

будто вовсе никуда не уходили

и бессмертье обретали тут.

- 2 -

Край родной!

Свидетель бед и бедствий!

Нет, не зря тебя потомки проклянут.

Край утрат –

и горестных,

и крестных –

здесь убил когда-то Достоевский

у бессмертья несколько минут.

И за эти горькие минуты,

за безмолвье дикой тишины,

горько мне

и стыдно почему-то,

как от подлой собственной вины.

Под двуглавой царственной короной,

продираясь сквозь державный гнёт

был народ Российский обворован, –

тех минут и мне не достаёт.

Не забудь,

затихнув и заевшись,

сколько жизней поглотила мгла,

сколько их,

советских Достоевских,

по сибирским мыкалось углам!

Сколько их –

забытых,

полустёртых,

до предела преданных – своих!..

Что ж ты, Правда,

вспоминаешь мёртвых –

недосуг подумать о живых?

Неужели всё идет, как надо?

Что-то ждёт нас дальше,

впереди…

Неужели надо

по дороге к правде

через это каждому пройти?

(1991 г.)

* * *

Нет, не слыл я ни мотом, ни фатом

от князей благородных кровей.

Не любил я ходить по асфальтам

там, где можно пройтись по траве.

Не искал соблазнительных выгод

И не чтил ни почёта, ни льгот,

и в насмешку надёжному

«Выход»

находил безнадёжное

«Вход».

Пел, как мог,

не скуля и не плача,

на своей семиструнной бренча.

И когда утопал в неудачах,

умудрялся по-новой начать…

Так что смело всплакните,

потомки,

постигая мятежную суть,

и каким я был нежным и тонким,

разберитесь потом как-нибудь.

Ради вас,

рассиропясь внезапно,

я слезу покаянья пролью…

Я люблю вас –

родившихся завтра.

За одно только это люблю!