Журнальный мир

ПЕСНИ И ПЛАЧИ ЦАРИЦЫ ПИКЕ¹

_*

Никто мне не скажет больше того, что могу я услышать от ветра, который из своего безмятежного полета приносит мне пыльцу мандаринового дерева из персидского сада, золотой песок египетских пирамид, перо лучезарной птицы Кунгош², которым пишу я теперь эти строки.

_*

На каком языке рассказать я смогу, что пришла из таких неизведанных далей, что пила из озер с жемчужной водой и летала на белом коне в поднебесье? Как растила деревья маслин в полнолунье. Как искала монету любви, оброненную в черное озеро грусти. Как берегла непокорную душу и не хотела, зная судьбу, рождаться опять…

На семидесяти семи языках не рассказать мне об этом, лишь могу промолчать на семидесяти семи языках.

_*

Тебе не надо держать меня в клетке, как редкую птицу. Мне некуда бежать от тебя, как Земле никуда не деться от Неба. И на какую бы ветку ни садилась птица, с чьей бы руки ни кормилась, она всегда живет в одном и том же Небе. Без полета синие глаза птиц теряют свой цвет как морские камни, выброшенные на берег. Без полета сохнут крылья как виноградные гроздья без заботливых взглядов садовников.

_*

Я состригла волосы в месяц юпа³ и вытерла ими ноги того, кто ко мне не придет никогда. Его длинные смуглые пальцы никогда не протянут мне влажный цветок белого лотоса, не услышу и голос, что как ветер во ржи молчит на родном языке о нежности. А в глазах его цвета виноградной косточки не отразится мой лик, нарисованный этой весенней прохладой.

_*

Когда идешь в середине леса, не видя тропы, посмотри на небо, спроси дорогу у Солнца. Когда не знаешь дороги в середине жизни, посмотри на небо. Светлоликий Шамаш⁴ ходит по синей чаше и видит тебя: твое прошлое и настоящее. О будущем не спрашивай богов, не дразни их своими мечтами как наживкой карася с золотой чешуей. Древнее Солнце встает на длинные ноги и идет по кругу, не спрашивая, куда и зачем? Хевел ури⁵ всегда ведут дорогой света.

_*

Никак не могу устроиться внутри себя: неуютно, темно и холодно. Заглядываю в потайную дверцу души – и там нет покоя. Когда плачет мой народ, я плачу вместе с ним, когда поёт, я расправляю крылья. Я взяла эту чашу с золотистым сара⁶, уронила слезу, как камешек в озеро грусти… И увидела я, что нет больше места для слёз… Пришло время для битвы: копья выросли в сердце, и мысли покрылись броней.

_*

Война пахнет железом и кровью. Это ветер соленый с моря пьет этот запах на берегу. Сколько мужчин должны отдать свои жизни ветру? На берегу священной реки Атал⁷ плачут женщины, полоща кровавые платки и печальные взгляды в зелёной как грусть воде. Мама прочитала узор на моем рукаве, прочитала его на подоле и заплакала. Почему ты плачешь, мама? Ведь это ты научила меня этим узорам вдов.

_*

Почему люди плачут, закапывая тела других людей в землю? Воины сами сделали свой выбор и полынные слезы жен и детей не удержат их птиц души в тесной клетке. В далёких садах уже выросли ветки и ждут своих птиц. И созрели плоды граната и взрываются гроздья синего винограда – нет больше времени для прощания с женами и детьми.

_*

Дело женщин – ждать своих мужчин живыми с войны. А ещё – петь и плакать. А ещё – верить и ждать… и рожать новых воинов. Только и можем, что молить о прощении и просить у богов капли жизни любимым, отдавая взамен всё самое лучшее. Родился в печи белый хлеб, вместо соли политый слезами. Белый как день, белый как одежды чувашских женщин, белый как конь мачавара⁸. Отдам белый хлеб из печи всевышнему Тура⁹. Он любит белые подношения.

_*

Я просила тебя не приходить в мои сны, не тревожить духов прошлого. Даже если я и жила в древнем городе Урук¹⁰, ты ничего мне не должен. Тогда я простила тебя, а, простившись, положила тебе на живот белый камень, изрезанный волнами жизни, чтобы больше никогда с тобой не встречаться. Я взяла свою древнюю душу, как пальто со спинки стула и надела её, плотно застегнув пуговицы времени. Без тебя одно крыло моей души высохло и опало как жухлый лист, но я научилась жить с одним крылом – это не трудно, но больно.

_*

Я проглотила любовь вместе с молоком матери, а теперь её выталкивает из моей груди боль. Боль превращается в воздух, который пью каждый день, иногда запивая слезами. Теперь я проглотила зерно надежды и обильно полила его живительной влагой веры. Пусть оно прорастет и даст всходы, вытолкнув обратно эту несправедливую боль.

_*

Как золотая чаша наполняется весёлым вином, так город Сувар¹¹ по утрам наливается Солнцем. Дети пьют это солнце и смотрят в глаза отцов, набираясь мудрости и отваги.

Когда рушится город, остаются следы ступней ног всех тех, кто в нём родился и умер. И никто не сможет завоевать этот город: в нем нет места для отпечатков чужих сапог.

_*

Что останется, когда кончится наше время? Песчинка в море, птица в небе, полынь в поле… Кто вспомнит, где лежат кости предков? Кто подаст им пашалу¹² в день Симек¹³? Поднимаются предки в день лет-него солнцестояния, чтобы взглянуть в глаза своих далеких потомков и увидеть в них отражение вечного стража – Солнца. Только оно передаст тепло и заботу живущим, только оно напомнит о нашем величии.