Журнальный мир

До войны советская контрразведка являлась составной частью единой спецслужбы Советского Союза – Наркомата внутренних дел (НКВД). В начале 1941 года из ведомства были выделены все разведывательные, контрразведывательные и оперативно-технические службы, занимавшиеся вопросами государственной безопасности. Они образовали самостоятельный Наркомат государственной безопасности СССР – НКГБ. Однако с началом войны снова остро встал вопрос о жёсткой координации усилий всех силовых структур, которым нередко ставились общие задачи. И 20 июля 1941 года было принято решение о повторном объединении аппаратов НКВД и НКГБ в единый Народный комиссариат внутренних дел во главе с Лаврентием Берией. Органы государственной безопасности в этой единой структуре действовали на правах отдельного управления – УНГБ.

Задача номер один

Несомненно, что задачей номер один для органов УНГБ была борьба с вражескими шпионами и диверсантами. Уже сам ход войны показал, что мы столкнулись с умным, жестоким и грамотным врагом, который, не останавливаясь на достигнутом, постоянно совершенствовал и расширял свою подрывную работу. Поэтому значение контрразведки и её функций с каждым военным годом всё возрастало. И весной 1943 года руководство государства решило выделить эту структуру в самостоятельное ведомство с самыми широкими полномочиями. Так появилось Главное управление военной контрразведки – легендарный Смерш («смерть шпионам»). Управление возглавил генерал Виктор Абакумов. Как отмечают специалисты, само наименование Смерш подчёркивало, что во главу всех задач военной контрразведки ставится бескомпромиссная и беспощадная борьба с подрывной деятельностью немецких спецслужб.

Война с германской разведкой началась ещё задолго до войны. В 1920-е – начале 1930-х годов за такими важными объектами, как город Горький, шпионское наблюдение главным образом вели германские фирмы и концерны, которые в период НЭПа активно работали с советской стороной по различным экономическим договорам. Судя по сводкам ОГПУ–НКВД начала 1930-х годов, почти каждого немецкого инженера и специалиста, прибывавшего в нашу страну, можно было в той или иной мере подозревать в разведывательной деятельности. И такого рода подозрения были отнюдь не беспочвенны. Россия имела уже печальный опыт разведывательной деятельности германских фирм – во время Первой мировой войны, когда Берлин через своих промышленников и банкиров получал из Российской империи массу ценной информации. Эта «традиция» продолжилась и в советские годы.

Уже во время Великой Отечественной войны в Горьком был арестован инженер Рихард Фокс. Как оказалось, в 1931 году он был завербован разведкой Германии, а на следующий год Фокс выехал в Советский Союз как иностранный специалист. Буквально сразу он начал снабжать своих шпионских начальников информацией о предприятиях, в которых ему пришлось работать. Когда к власти в Германии пришёл Гитлер, Фокс попросил политического убежища и получил советское гражданство. Но «политическое убежище» было только прикрытием для продолжения разведывательной деятельности.

Надо сказать, что Фокс не только шпионил, но и вербовал наших инженеров. Так, в 1935 году ему удалось завербовать инженера-конструктора Наркомата тяжёлой промышленности СССР Самойловича, который вскоре выехал на работу на Челябинский тракторный завод. И оттуда в германское посольство потекла важная информация оборонного значения.

Сам Фокс перед войной устроился работать инженером-механиком Горьковского треста «Мельстрой». Там его осенью 1941 года и арестовали горьковские чекисты, собравшие к тому времени исчерпывающие данные об истинном облике немецкого «антифашиста»…

С началом войны гитлеровцам явно не хватало оперативной информации из советского тыла. То есть информации о текущих событиях – о том, что творится на заводах и фабриках, о выпускаемой продукции, о формируемых воинских подразделениях, о настроениях советских людей. Такую информацию могла дать только заброшенная агентура. Вот почему на Горький нацелились сразу несколько подразделений военной разведки нацистской Германии, абвера, чьи школы готовили разведчиков и диверсантов, которых также набирали из числа сломившихся военнопленных.

Надо сказать, что к этому делу враг подошёл с истинно немецкой тщательностью и педантичностью. Для заброски агентов через линию фронта использовалась специальная авиационная эскадрилья «Гартенфельд». Шпионов забрасывали на парашютах и снабжали топографическими картами с нанесёнными маршрутами передвижения из района приземления. Некоторые агенты пробирались в наш тыл, просачиваясь через боевые порядки советских войск на линии фронта.

Как правило, агенты забрасывались по нескольку человек, включая радиста с коротковолновым приёмопередающей радиостанцией, шифрами и дешифровальным блокнотом. Рации чаще всего помещались в маленькие чемоданы, чтобы с ним можно было легко передвигаться, меняя по мере необходимости место выхода в эфир. Запеленговать такие рации было очень трудно, особенно если сеансы связи были очень короткими и велись из леса или из жилого массива в крупном городе. Передовые пункты радиосвязи абвера, расположенные вблизи фронта, устойчиво принимали агентурные сообщения в твёрдо обусловленные часы.

Вот что говорится о подготовке радистов в книге советского исследователя Ф. Сергеева «Тайные операции нацистской разведки»:

«Для переброски агента-радиста через линию фронта его манеру, индивидуальные особенности работы на ключе записывались на плёнку. “Радиопочерк” потом можно было распознать так же, как соответствующие специалисты определяли почерк по рукописи или обнаруживали пишущую машинку, на которой написан исследуемый документ. Такой контроль был предусмотрен для того, чтобы разведцентр во время радиосеанса связи с агентом был абсолютно уверен, что передачу ведёт он, а не подставное лицо».

Особо следует остановиться на поддельных документах, коими немцы снабжали свою агентуру. В каждой разведывательной школе имелось особо засекреченное структурное подразделение, занимавшееся изготовлением разного рода бумаг в полном соответствии с легендой, под которой будущему лазутчику предстояло выступить за линией фронта. Речь идёт о солдатских книжках, офицерских удостоверениях, командировочных предписаниях, вещевых и продовольственных аттестатах, справках из госпиталей и т. д.

Обычно эти документы были выполнены безукоризненно, порой даже лучше оригиналов. Такие бумаги были способны ввести в заблуждение даже опытных людей. Поэтому сотрудникам военных комендатур и органов государственной безопасности требовался особый профессиональный навык и даже особое чутьё, чтобы обнаружить фальшь в проверяемых документах.

Вот краткая хроника заброски вражеских агентов на территорию Горьковской области.

Апрель 1942 года. На территории Краснобаковского района сразу после приземления с самолёта задержаны некие А.Е. Лукашёв и Я.А. Жуйков. Уже после ареста Лукашёв рассказал контрразведчикам о том, как попал в плен в первые месяцы войны, о том, как он, уроженец Горьковской области, дал немцам подробные показания обо всех известных ему в Горьком военных заводах и местах дислокации воинских частей, как его завербовала германская разведка. Вместе с другим военнопленным, Жуйковым, он учился в разведшколе возле города Смоленска, где их обучали проведению диверсионно-террористических актов.

Немцы им дали задание осесть в районе железной дороги Горький – Киров и приступить к диверсиям по разрушению железнодорожной магистрали. Диверсанты были снабжены фальшивыми документами, оружием, взрывчаткой и крупной сумой денег. К счастью, выполнить задания они не успели.

В ночь с 24 на 25 августа 1943 года в районе Сергача с немецкого самолёта высадилась сразу шестеро шпионов: четверо из них явились в органы НКВД с повинной, один попал в руки контрразведчиков с переломанной ногой, ещё одному удалось скрыться. Сброшенными агентами оказались Б.М. Папушенко (кличка Григорьев), С.М. Чечетин (кличка Запалов), И.И. Акиншин (кличка Пугачёв), В.Т. Попов (кличка Герасимов), В.Л. Ершов (кличка Максимов). Эти люди были выпускниками Варшавской школы разведки. Им было дано задание заниматься разведывательной деятельностью главным образом на оборонных предприятиях, а также собирать любые сведения о воинских перевозках на железной дороге.

Ершов и его напарники Акиншин и Заболотный (это тот, кому удалось скрыться) должны были ехать на Урал, чтобы осесть в Свердловске. Они получили задание узнать, в каком количестве и какие танки выпускают местные заводы. Также они должны были собрать данные о свердловском институте оптических и звуковых приборов, о предприятиях, которые были эвакуированы на Урал из Москвы и Ленинграда. Кроме того, необходимо было регулярно сообщать в разведцентр информацию о воинских частях, местонахождении аэродромов, о работе транспорта, о морально-политическом настроении населения.

Попов и Чечетин получили задание собрать сведения о предприятиях Сарапула. А вот на Папушенко была возложена обязанность осесть в Горьком, чтобы максимально всё разузнать о танковом производстве на автомобильном заводе имени Молотова и на «Красном Сормово» – марка и количество танков, есть ли на предприятиях иностранные специалисты из стран-союзников, сколько рабочих задействовано на обоих предприятиях.

Все пойманные шпионы предстали перед судом военного трибунала…

13 июля 1943 года в Богородском районе был задержан разведчик-парашютист Александр Крыжановский. Он окончил Варшавскую школу абвера и 12 июля вылетел в Горьковскую область со Смоленского аэродрома с документами на имя Ткаченко. Как оказалось, это был уже второй рейд шпиона в наш тыл. Первый раз это случилось в районе Краснодара в 1941 году – тогда Крыжановский явился с повинной в органы НКГБ, и советская контрразведка попыталась использовать его для дезинформации немцев.

По заданию чекистов Краснодарского края Крыжановский был послан обратно к врагу, однако никакой полезной работы для нашей стороны он так и не провёл. И даже чем-то отличился у немцев. А в 1943 году его отправили на учёбу в Варшавскую разведшколу, которую он окончил с отличием. И осенью этого двойного агента снова забросили через линию фронта, только на сей раз в Горьковскую область. Шпиона поймали сразу после приземления. По приговору трибунала его расстреляли.

В ночь с 9 на 10 октября 1943 года в районе города Семёнова была задержана ещё одна сброшенная с парашютов шпионская группа, состоящая из трёх человек. Задание у них было стандартное – собрать данные о транспортных перевозках на дороге Горький – Москва, о выпуске продукции оборонных предприятий, об оборонительных укреплениях на территории нашего региона.

Один из трёх вражеских разведчиков должен был пробраться в Киров и осесть там. Но чекисты сорвали все эти планы.

А 6 ноября всё того же 1943 года в руки советской контрразведки попал весьма опасный вражеский агент В.В. Сидоренко (кличка Дерибасов).

Из приговора военного трибунала Московского военного округа:

«Подсудимый Сидоренко, будучи рядовым красноармейцем бронетанкового батальона, 3 июля 1941 года под Минском попал в плен к немцам и направлен в Берлинский лагерь военнопленных. Находясь в лагере военнопленных, Сидоренко 6 мая 1942 года добровольно перешёл на службу к немецкой разведке, изменив Родине. Будучи завербованным для проведения шпионской работы в тылу Красной армии, Сидоренко был направлен в Берлинскую, а затем в Варшавскую и Кёнигсбергскую школы немецких разведчиков, где проходил специальную подготовку на разведчика-радиста по промышленным объектам».

В первых числах октября 1943 года Сидоренко завершил учёбу и получил от немцев целый перечень шпионских заданий на территории Горького, а именно: какую продукцию производит завод № 21 (авиационный), налажен ли выпуск на этом предприятии самолётов американской конструкции. Особое задание касалось работы завода, размещённого в корпусах горьковских мельниц (здесь изготавливались технические приборы для подводного флота). Кроме этого шпион Сидоренко, внедрившись в советскую оборонную промышленность, должен был установить, какие ещё заводы Советского Союза кроме горьковских выпускали танки Т-34.

Для выполнения полученного задания Сидоренко был снабжён радиостанцией, фиктивными документами и деньгами в сумме 45 000 рублей. Его перебросили в наш тыл в ночь с 19 на 20 октября 1943 года (самолёт стартовал с Псковского аэродрома). Высадился шпион на территории Гороховецкого района Ивановской области.

Но задержали его только 6 ноября… Как видно, этого шпиона немцы долго и тщательно готовили. Ему даже не стали давать напарника – видимо, чтобы избежать провала на случай предательства второго человека. Переброска прошла незаметно, и шпиону благополучно удалось пробраться в наш город. Провалился же он благодаря советским разведчикам, внедрённым в абвер. Именно эти люди передали в Центр информацию о ценном немецком агенте, направленном для выполнения особого задания в Горький, а заодно и сообщили о его приметах.

Для поимки сразу же был задействован весь аппарат областного НКВД. И через две недели тщательных поисков шпиона опознали и задержали. Приговор вражескому агенту был вынесен суровый, по всем законам военного времени…

Вообще, 1942–1943 годы оказались наиболее напряжёнными с точки зрения активизации германской разведки. Немцы изо всех сил пытались собрать максимум информации о советском тыле во время судьбоносных для войны сражений в Сталинграде и под Курском. Поэтому вражеские разведгруппы накатывались на нашу область буквально волнами – бывало так, что в один месяц на Горьковскую область сбрасывалось сразу по нескольку вражеских десантов.

Не прекратились эти попытки и с началом немецкого отступления. Так, в 1944 году в Краснобаковском районе был задержан опытный немецкий шпион Константин Гречкин, переброшенный в нашу область разведслужбами немецкой группы армий «Север». Как установило следствие:

«Гречкин, проживая в Мало-Вишерском районе Ленинградской области, в период временной оккупации в октябре 1941 года был завербован для предательско-шпионской работы. После вербовки Гречкин по заданию немцев выявлял скрывавшихся в М. Вишерском районе партизан, подпольщиков и антифашистски настроенных граждан… По заданию немцев неоднократно переходил линию фронта с целью сбора шпионских сведений о частях Красной Армии. Таким путём им были собраны и переданы немцам сведения о количественном составе и наличии танкового и артиллерийского вооружения частей Красной Армии, расположенных в районе деревень Кузьминка и Дары М. Вишерского района Ленинградской области… Помимо разведывательной работы Гречкин принимал активное участие в чинимых немцами зверствах над мирным населением и военнопленными красноармейцами. За это и за разведывательную работу Гречкин получал от немцев награды».

Но шпиону не повезло – заброска в глубокий советский тыл закончилась для него плачевно. По приговору военного трибунала его приговорили к расстрелу.

Всего во время войны органами государственной безопасности на территории Горьковской области было выявлено и арестовано 120 агентов немецкой разведки, в том числе 26 парашютистов. Конечно, нельзя исключать того, что это были далеко не все шпионы, засланные врагом. И кто-то из них, возможно, сумел избежать разоблачения и даже по заданию абвера сумел внедриться куда надо. Однако на территории области не было зафиксировано ни единого случая диверсии – ни на производственных площадях, ни на стратегических объектах, ни на путях сообщения. Это говорит о том, что диверсионная составляющая немецких разведывательных планов полностью провалилась. И это полностью заслуга нашей контрразведки, которая не только внимательно следила за вражескими вылазками, но и предпринимала активные действия по их предупреждению и нейтрализации. Частью такой работы стали так называемые радиоигры с вражескими разведцентрами. К примеру, на территории Горького в годы войны были проведены две успешные радиоигры по дезинформации противника «Семён» и «Друзья», которые напрямую курировались Главным управлением СМЕРШ и имели важное стратегическое значение.

Борьба с «пятой колонной»

Как известно, советское общество перед войной не отличалось единством. Революция 1917 года, Гражданская война, коллективизация, репрессии 1930-х годов наложили свой отпечаток на жизнь страны. Немало было тех, кто желал гибели советской власти и возврата к старым дореволюционным порядкам и кто возлагал определённые надежды на немецкое нашествие. Борьба с такого рода «пятой колонной» также входила в задачи органов НКГБ.

В ночь с 4 на 5 ноября 1941 года над Перевозским районом пролетели вражеские самолёты, сбросившие множество листовок. Там говорилось о том, что целью Германии является не война с мирным населением, а борьба с евреями и коммунистами. Местный райком партии организовал срочный сбор этих прокламаций. Однако удалось собрать не все листовки, часть из них бесследно разошлась среди тамошних жителей. Агитационные полёты немцев потом случались ещё не раз. Эти воздушные вылазки являлись важной составляющей психологической войны против советского тыла, которую активно проводили германские спецслужбы. Целью такой войны была деморализация населения и подрыв боевого духа воинских частей, направляющихся к фронту.

Не часто, но всё же у отдельных граждан эти призывы находили отклик. Из архивных данных УФСБ:

«В 1942 году в Горьком была раскрыта антисоветская организация под названием Партия освобождения народа России от ига ВКП(б). Участники организации поклялись в верности этой партии и на ближайшее время поставили задачу подготовки кадров к вооружённому восстанию и свержению Советской власти к моменту подхода немецких войск. Для осуществления этого участники высказывались за необходимость проведения среди рабочих усиленной антисоветской агитации и распространения контрреволюционных листовок с призывом к организационной борьбе с Советской властью… Был разработан план приобретения огнестрельного оружия путём обезоруживания командиров Красной Армии и милиционеров. При аресте участников организации были изъяты штампы, печати и значительное число антисоветских листовок с призывом населения к свержению Советской власти, часть из которых они успели расклеить в гор. Горьком.

Дело организации рассмотрено Военным трибуналом МВО, которым один человек осуждён к ВМН, остальные – на различные сроки тюремного заключения».

Примерно тогда же была раскрыта антисоветская организация на Горьковском металлургическом заводе, пытавшаяся устроить диверсии. Немаловажную роль в создании этой подпольной структуры, по признанию арестованных участников, сыграли именно немецкие листовки…

Одновременно с пропагандистскими самолётами в наши тылы проникали агенты-агитаторы, сеявшие всевозможные панические слухи и домыслы. Они шли к нам то под видом беженцев, то под маской бойцов Красной армии, якобы освобождённых от воинской службы. Одного такого деятеля органы НКВД поймали в 1942 году на Бору.

Из архивной справки УФСБ по Нижегородской области:

«Уроженец Горьковской области А.Г. Евстафьев 15 октября 1941 года, находясь в рядах РККА, с оружием в руках перешёл на сторону немцев, передал им сведения о расположении и вооружении своей части, рассказал о продукции, выпускаемой заводами Горьковской области. Евстафьев активно использовался немцами по выявлению антифашистски настроенных военнопленных бойцов РККА. Он передал немцам около 30 наших бойцов, решивших бежать из вражеского плена. При отступлении немецких войск Евстафьев был освобождён немцами из лагеря, получив липовую справку о непригодности к воинской службе, что дало ему возможность вернуться в Горьковскую область. Проживая в Борском районе, Евстафьев проводил среди населения профашистскую агитацию о якобы гуманном отношении немцев к населению и военнопленным. В феврале 1942 года изменник Родины был арестован чекистами, предстал перед трибуналом и был расстрелян».

Другие немецкие агитаторы, как свидетельствуют архивные документы, оказались более удачливыми. Вот что пишет историк П.А. Розанов в документальной книге «Забвению не подлежит»:

«Отдельные лица призывали не оказывать сопротивления немцам, не бояться их прихода, так как они якобы не воюют с гражданским населением и Гитлер якобы предъявит Сталину требование о мире с условием роспуска колхозов и ликвидации партии большевиков… В Ляховском районе обнаружили листовки с призывом: “Войну кончай, бойцы домой, комиссаров долой!” У здания Воротынского райкома партии были разбросаны листовки с лозунгами: “Долой колхозы, долой коммунистов!” Некоторые лица распространяли угрозы и призывали расправляться с коммунистами и евреями.

Поражения Красной Армии и распространение панических слухов вызвали страх у части населения, стремление скрыть свою партийную принадлежность у ряда коммунистов. Так, Р., член ВКП(б), работавший на Балахнинском бумкомбинате, отказывался выполнять партийные поручения, заявляя, “если я буду заниматься общественной работой, то буду расстрелян немцами”. Школьники 5–7-х классов одной из школ Вознесенского района отказывались вступать в пионеры, мотивируя это тем, что придут фашисты и их повесят».

Итогом такого рода агитации становились народные настроения, принимавшие порой просто удивительные формы. Так, в 1943 году в Гагинском районе были зафиксированы разговоры о том, что-де Советскому Союзу войну объявили… англо-американские союзники вкупе с Турцией! А ещё якобы Гагино скоро займут немцы… Конечно, сегодня такие разговоры могут показаться смешными, но в то время они явно играли на руку врагу. Поэтому далеко не случайно в самом начале войны вышел Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР об уголовной ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. Согласно этому Указу виновные карались на срок от 2 до 5 лет лишения свободы, если эти действия по своему характеру не влекли за собой по закону более тяжкого наказания. Только с июля по октябрь 1941 года по этому Указу военным трибуналом войск НКВД в Горьковской области было осуждено более 40 человек.

Особенно много распространителей вражеских слухов оказалось среди сектантов так называемой Истинно-православной церкви. Эта секта откололась от Русской православной церкви ещё в 1920-е годы – сектантам не понравилось признание советской власти со стороны РПЦ. Секта ушла в глубокое подполье и стала дожидаться удобного для себя часа. Этот час пробил с наступлением войны. Сектанты, как отмечает в своей книге «Потому что была война» нижегородский историк Владимир Сомов, широко развернули самую настоящую антигосударственную пропаганду. К примеру, распространяли следующие высказывания: «Гитлер идёт с Богом и несёт нам счастье, а потому не сражаться с ним надо, а желать скорого прихода», «Как только будет уничтожена Советская власть, жить будет легче, церкви восстановят».

В селе Воскресенское была арестована бывшая церковная староста гражданка Хлебникова, которая по ночам устраивала массовые молитвы за «христолюбивое германское воинство». Сектанты не просто молились за Гитлера, но ещё и призывали людей не платить налогов, не отправлять детей в школы и уклоняться от призыва в Красную армию.

Из спецсообщения Управления НКВД по Горьковской области от 28 января 1943 года:

«Арестованный в сентябре 1942 года в Семёновском районе Горьковской области Хлюнёв, продавая крестики, изготовленные им же из серебряной и медной монеты советской чеканки, среди колхозников и военнослужащих, призываемых в действующую Красную Армию, проводил пораженческую агитацию в пользу фашистской Германии и призывал население к совершению террористических актов над партийно-советским активом.

Хлюнёв заявлял: “Скоро придёт Гитлер, и тот, кто окажется без крестиков, будет расстрелян, а кто будет с крестом, тому Гитлер даст хорошую жизнь…”

Имеются случаи, когда враждебные элементы в воинских гарнизонах распространяли крестики, при этом агитируя красноармейцев добровольно сдаваться в плен немецким войскам».

Понятно, что в военное время такого рода агитацию в пользу врага не потерпело бы ни одно нормальное и уважающее себя государство.

Из спецсообщения Управления МГБ Горьковской области за 1946 год:

«В начале 1946 года Управлением МГБ было ликвидировано антисоветское формирование церковников, сторонников т. н. Истинно-православной церкви. Формирование существовало на территории Дивеевского и Первомайского районов Горьковской области… Во время Великой Отечественной войны участники формирования проводили организованную антисоветскую работу, направленную на свержение советского строя и установление в СССР монархических порядков. В этих целях участники организованной группы на проводимых нелегальных сборищах, при использовании религиозных убеждений местных колхозников, среди последних выступали со всевозможными клеветническими измышлениями на советскую действительность, призывали к выходу из колхозов, уклонению от службы в РККА и т. п.»

Сейчас сложно установить, действовали ли «истинно православные» непосредственно в контакте с гитлеровской разведкой или трудились во благо Третьего рейха, так сказать, по собственному почину. Но вот что любопытно: нынешние приверженцы Истинно-православной церкви на страницах своих интернет-ресурсов с гордостью пишут о том, что во время войны в оккупированных немцами областях России сектанты – ради борьбы с большевиками – весьма охотно шли служить в полицию, в старосты, в бургомистры. Они отличались особым рвением перед оккупантами, активно участвуя в карательных и прочих акциях, направленных на иноземное порабощение нашей страны. Вот почему мне кажется, что, дорвись германские войска до нашей области, мы бы наверняка увидели доморощенных сектантов вовсе не на церковных папертях, а среди тех, кто без пощады вешал бы, сжигал и грабил во имя «христолюбивого Гитлера». Ровно так же, как орудовали соратники «истинно православных» где-нибудь в Смоленске или в Брянске…

Органы госбезопасности, жёстко преследуя агитаторов-сектантов, уничтожали не только почву для распространения паники и антисоветских слухов, но и основу для зарождения потенциальной «пятой колонны». И с этим сегодня вряд ли кто может поспорить…

Кстати, в годы войны германскими спецслужбами была разработана специальная операция под названием «Цеппелин» – как раз с целью создания в нашем тылу антисоветского повстанческого движения. Правда, в Горьковской области деятельность «Цеппелина» не проявилась, но в конце войны одна такая попытка идеологический диверсии всё же была предпринята. Эта «повстанческая идея» на сей раз была связана с так называемой «Русской освободительной армией» генерала Власова.

Данный проект созрел у немцев давно. Ещё в 1942 году на фронте и на оккупированной территории стали появляться русские подразделения, обмундированные в немецкую форму с нарукавной нашивкой, выполненной в виде щитка с синим Андреевским крестом. Было громко заявлено, что это отряды новой «Русской освободительной армии» под командованием бывшего советского генерал-лейтенанта Андрея Андреевича Власова, перешедшего на сторону немцев якобы для борьбы со сталинским режимом.

Однако в реальности никакой РОА как самостоятельной боевой единицы не существовало. Нося форму РОА, власовцы на деле служили в совершенно разных немецких подразделениях и структурах – кто работал в абвере, кто во вспомогательной полиции, кто просто вёл антисоветскую агитацию, а кто-то «боролся со Сталиным» в карательных отрядах СС или вермахта. Таким образом, РОА была коварным пропагандистским проектом, призванным задурить головы мирному русскому населению, живущему под пятой оккупантов, да ещё смутить советских солдат, сражающихся на передовой.

Ситуация изменилась осенью 1944 года. Тогда, перед лицом угрозы полного военного разгрома, вожди Третьего рейха стали хвататься за самые разные идеи и прожекты, призванные обеспечить спасение гитлеровского режима. Одним из таких прожектов и стало полноценное создание РОА. Предателю генералу Власову на переговорах с главой СС Генрихом Гиммлером и министром пропаганды доктором рейха Йозефом Геббельсом удалось убедить немцев в том, что РОА способна повернуть войну вспять. Мол, как только появится власовская армия, как в неё тут же ринутся сотни тысяч перебежчиков из Красной армии, ненавидящих Сталина, а в самой России немедленно вспыхнет мощное антисоветское восстание.

И вот 14 ноября 1944 года в оккупированной Праге был принят специальный манифест, провозгласивший создание Комитета освобождения народов России. Этот Комитет приступил к формированию дивизий РОА под эгидой командования вооружённых сил Германии. Вместе с боевыми подразделениями власовцы начали готовить и разведывательно-диверсионные отряды для партизанской войны в нашем тылу…

В ночь на 12 января 1945 года советскими постами противовоздушной обороны над северными районами Горьковской области был зафиксирован пролёт неопознанного самолёта. Утром того же дня в окрестностях деревни Шурговаш Воскресенского района на опушке леса был обнаружен грузовой парашют с двумя ящиками. В район по тревоге срочно направили оперативные группы сотрудников госбезопасности и милиции, которые оцепили окружающую местность и начали прочёсывание лесного массива. Вскоре было найдено место со спрятанными парашютами. А на следующий день в деревне Погатиха задержали и самих диверсантов.

Из обвинительного заключения по делу изменников Родины:

«Управлением НКГБ по Горьковской области на территории Воскресенского района были задержаны и 13 января арестованы агенты-парашютисты немецкой разведки: Литивиненко (“Оксамытный”) Михаил Михайлович, Валько (“Войтов”) Степан Андреевич и Пюрко (“Пюрков”) Дмитрий Фролович.

Произведённым по делу расследованием установлено, что Литвиненко, Валько и Пюрко, будучи красноармейцами различных частей и участвуя в боях с немецкими захватчиками, разновременно в 1942–1943 гг. были взяты немцами в плен.

Находясь: Литвиненко в Рижском, Валько в Псковском и Пюрко в Ревельском лагерях военнопленных – и будучи враждебно настроенными к существующему в СССР политическому строю, в начале 1944 года изъявили немецкому командованию желание с оружием в руках бороться против Советской власти и Красной Армии и с этой целью вступили в так называемую РОА. Являясь участниками РОА, Литвиненко, Валько и Пюрко в ноябре 1944 года были завербованы немецкой разведкой для шпионско-диверсионной деятельности в пользу Германии и направлены для специальной подготовки в Кальбергскую школу разведчиков-диверсантов.

После окончания специального курса по разведывательно-диверсионной деятельности по заданию немецкой разведки самолётом переброшены в тыл Красной Армии и парашютами выброшены на территории Воскресенского района».

А теперь обратим внимание на снаряжение пойманных диверсантов. Помимо стандартного шпионского груза – денег, бланков с чистыми документами, фальшивых печатей, оружия и т. д. – они имели при себе массу агитационной литературы: 500 штук всевозможных антисоветских листовок, 12 000 обращений с призывом к народу подняться «на борьбу с большевизмом», 500 экземпляров Пражского манифеста КОНР. А ещё порядка трёх тысяч брошюр под названием «Ленинские заветы» – книжки троцкистского содержания, в духе «вперёд, за дело Ленина против Сталина».

По всей видимости, таким вот идейным суррогатом из творений Троцкого и обращений Власова эти люди, собственно, должны были «поднимать народ»! Верили ли сами диверсанты и те, кто их посылал, в действенность этих агитационных материалов и в то, что такие прокламации могут воодушевить людей на восстание? Что касается диверсантов, то они точно не собирались заниматься никакой агитацией. На допросах они показали, что намеревались сдаться советским властям, а сразу с повинной не явились только потому, что оказались в глухом, почти таёжном уголке Горьковской области, откуда выбираться пришлось с большим трудом.

Впрочем, в серьёзность и востребованность власовских агиток в глубине своей души вряд ли верили и сами их составители. Война была уже безнадёжно проиграна. Но, как говорится, надежда умирает последней – утопающие вожди рейха, словно за спасительную соломинку, хватались за любую иллюзию, за любую надежду, лишь бы отсрочить свой неминуемый конец: надеялись на «гениальное» провидение Гитлера, на некое «чудо-оружие», на «неприступную крепость» в Альпийских горах, на «союзников» типа Власова…

Увы, эти иллюзии лопались одна за другой, пока в мае 1945 года не была поставлена окончательная и закономерная точка в истории германского фашизма.

Об этом мало говорилось…

На органы УНГБ в военное время были возложены и другие функции, о которых до недавнего времени говорилось очень мало. Это – поддержка действующей армии и работы тыла, причём по самым разным направлениям.

Во-первых, это обеспечение оборонительных мероприятий. 10 октября 1941 года, согласно приказу НКВД за № 0014559, в области началось формирование добровольческих истребительных батальонов. На эти батальоны возлагались следующие функции:

– борьба с парашютными десантами противника, уничтожение диверсантов, задержание шпионов и шептунов (распространителей вражеских слухов);

– оказание помощи местным органам НКВД и милиции по поддержанию общественного порядка;

– при необходимости – участие в боях с регулярными частями противника совместно с частями Красной армии и организация партизанских отрядов…

В октябре – ноябре 1941 года в области было сформировано 74 истребительных батальона общей численностью 13 700 человек и несколько лыжных подразделений. Возглавляли батальоны оперативные работники НКВД, руководство их деятельностью осуществляли штабы при областном и районных органах НКВД – до 30% их состава были переведены на казарменное положение. Когда опасность захвата Горького в 1941 году миновала, из личного состава истребительных батальонов стали формироваться диверсионно-разведывательные отряды и группы, которые направлялись для действий в тылу врага. Так, 54 человека, добровольцы-горьковчане, в феврале 1942 года были направлены в распоряжение 43-й армии Западного фронта. В Смоленской области им предстояло провести тщательную разведку на заданной территории, выяснить дислокацию противника, наиболее укреплённые участки и слабые места в его обороне. Кроме разведки им предстояло уничтожение мелких групп противника и совершение диверсий.

Непростым оказался переход линии фронта, да и весь назначенный маршрут партизанского рейда – отряд вёл непрерывные бои с карателями и полицаями. Тем не менее рейд по вражеским тылам в целом оказался успешным: уничтожены десятки гитлеровцев, взорваны железнодорожные пути, захвачены ценные разведывательные данные. В начале марта 1942 года отряд вернулся в Горький.

Всего месяц находились наши земляки в спецкомандировке, однако даже за короткий срок бойцы так проявили себя, что сразу же после их возвращения в адрес Управления НКВД пришло благодарственное письмо от 3 марта 1942 года за подписью начальника разведотдела штаба 43-й армии подполковника Шиошвили и военкома разведотдела штаба 43-й армии батальонного комиссара Жуйкова.

В письме говорилось:

«Дорогие товарищи! К нам в 43 Армию для действий в тылу врага партийно-комсомольские организации города Горького прислали группу добровольцев-истребителей…

…Исполненные глубокой благодарности за тёплое отношение, за стремление оказать помощь действующим Армиям в окончательном разгроме фашистских бандитов, мы, начальствующий состав разведотдела штаба 43-й Армии, сердечно благодарим Вас…

Ваши юные патриоты, действуя в течение февраля по тылам врага, успешно выполнили все боевые задачи, которые были перед ними поставлены. Действуя в тылу врага, они не только дали богатый разведывательный материал, но деморализовали противника, уничтожив ряд его огневых точек, телефонные линии и более 50 фашистов.

Боевая работа группы позволила правильно определить систему обороны противника и нанести ему ряд решающих ударов. Бойцы-истребители, проходя район врага, неоднократно вели бои с превосходящими силами противника, выходили из окружения и в ночь на 1 марта вышли в распоряжение наших частей, вынеся с собой 7 раненых бойцов.

Этот рейд можно вполне назвать “рейдом смельчаков”, рабочих, готовых за свою Родину отдать всё, в т. ч. самое дорогое – жизнь. Смертью храбрых в боевых операциях погибли товарищи Выборнов, Комин, самоотверженно сражались с врагом товарищи Любимцев, Кутырёв, Варенцов, Хоревко, славная боевая девушка Нюхалова и другие.

Их боевой работой, боевой работой группы в целом мы гордимся и просим передать рабочим, колхозникам и интеллигенции Горьковской области наше боевое спасибо. Фронт с тылом – едины!»

Наиболее отличившиеся бойцы отряда были награждены боевыми орденами и медалями. В дальнейшем из этих ребят был сформирован ещё один партизанский отряд, который в том же 1942 году ушёл воевать в Ленинградскую область. И хотя партизаны-горьковчане и понесли в том рейде тяжёлые потери, боевую задачу, поставленную им, они полностью выполнили…

Впрочем, помощь Красной армии оказывалась не только на передовой. Так, в сентябре 1941 года на органы НКВД были возложены задачи по организации работ по строительству оборонительных сооружений вокруг Москвы и в прилегающих областях. Это затронуло и Горьковскую область. В октябре 1941 года Горьковский городской комитет обороны принял решение о начале строительства оборонительного рубежа на дальних подступах к городу, на юго-западе области – именно сюда могли прорваться германские танки, которые шли в обход столицы (танковая группа генерала Гудериана). Это было сделано очень вовремя. Дело в том, что 13 ноября 1941 года в белорусской Орше состоялось совещание командующих армиями группы «Центр», на котором был объявлен приказ фюрера о продолжении наступления на Москву (второй этап операции «Тайфун»). Согласно этому приказу, 2-й танковой армии Гудериана ставилась задача после захвата Тулы овладеть городом Горьким. Для этого следовало прорваться через Рязань к Мурому и затем, переправившись через Оку, занять Арзамас и нанести решающий удар в направлении Горького. И хотя прорваться в нашу область врагу так и не удалось (Гудериан увяз в боях под Тулой и Рязанью), оборонительный рубеж протяжённостью 1134 километра силами тысяч горьковчан и жителей области в тяжелейших осенне-зимних условиях был построен в самые краткие сроки. На оборонительных рубежах было возведено 1116 дотов и дзотов, построено 2332 огневые точки и 4788 землянок, 114 командных пунктов. Непосредственно строительством руководил заместитель начальника областного Управления НКВД 26-летний капитан государственной безопасности Евгений Питовранов, назначенный на эту должность 30 октября 1941 года. За успешно проделанную работу по строительству рубежа обороны Питовранов позже был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

Во-вторых, на органы госбезопасности были возложены функции жёсткого контроля над военно-промышленным производством. И не только с точки зрения пресечения шпионской или диверсионной деятельности, но и с точки зрения выполнения плана и обеспечения должного качества продукции. По инициативе Экономического отдела УНКВД на всех горьковских предприятиях были специально прикреплённые оперативные работники, за отдельными и важными видами производства назначались ответственные лица, а также создавались оперативные группы, которых задействовали в чрезвычайных ситуациях. Как пишут историки:

«Оперативные работники смело вмешивались в производство, по нескольку суток находились в цехах, где изготавливались танки, самолёты и миномёты, занимались продвижением вагонов и эшелонов. Недостаточно энергичная работа в сфере экономики вызывала острую критику со стороны руководителей Управления НКВД и становилась предметом строгой взыскательности. В случае производственных срывов на каком-нибудь предприятии деятельность оперработников или подразделения, осуществлявших оперативное обеспечение, оценивалась также отрицательно».

Так, в 1941 году строго были наказаны работники Сормовского горотдела НКВД за временную остановку производства танков – из-за того, что закончились радиаторы, а запасов не оказалось. По мнению руководства Управления, горотдел должен был своевременно дать прогноз по радиаторам не за пять дней до их полного расхода из запасов, как это имело место, а гораздо раньше, чтобы и партийным, и советским органам власти можно было принять своевременные меры. Примерно аналогичная ситуация однажды возникла с танковым производством на Автозаводе – также не оказалось нужных деталей на складах, а новые запчасти ещё не подвезли. Но ситуацию удалось быстро решить: по указанию руководства УНКВД навстречу транспортным грузовикам срочно направили колонну легковых машин и на них детали привезли прямо в цеха – таким образом ежедневный график производства сорван не был.

А одна история закончилась настоящим уголовным делом. В 1942 году органы госбезопасности начали тщательную проверку отделов технического контроля (ОТК) разных горьковских предприятий. Дело в том, что из действующей армии стала массово поступать жалобы на качество поставляемой военной продукции. В ходе одной из таких проверок расследовался случай неудачного испытания на полигоне завода номер 92 (артиллерийский – нынешний «Алмаз-Антей») пушки УСВ, в связи с чем задерживалось её принятие на вооружение и ухудшились производственные показатели предприятия. По данным историков:

«Заводская комиссия пыталась вину за происшествие возложить на работников полигона, которые, по её мнению, совершили диверсионный акт. Однако проверка, проведённая сотрудниками УНКВД, показала, что большинство изготовленных на заводе пушек имели умышленно пропущенные аппаратом ОТК дефекты, которые подлежали обязательному устранению до отправки продукции на фронт. В ходе следствия также использовались рекламации, поступившие из действующей армии или с танкостроительных заводов на артиллерийские системы… Были арестованы начальник ОТК Пономарёв и ряд других работников того же отдела».

Впрочем, внимание органов госбезопасности распространялось не только на военное производство. Важное значение придавалось и объектам жизнеобеспечения. Например, в 1943 году начальник Управления НКВД комиссар госбезопасности Рясной направил на имя первого секретаря Горьковского обкома Михаила Родионова довольно резкое письмо, где высказал серьёзную озабоченность состоянием водоочистных сооружений Горького: очистные станции не обеспечены самыми необходимыми химикатами, оборудование требует самого серьёзного ремонта, у рабочих нет специальной одежды и снаряжения, кое-где на станциях нет электричества и т. д. По мнению Рясного, если ситуация с развалом водоочистки выйдет из-под контроля, это может привести к массовым заболеванием и даже эпидемиям, со всеми вытекающими отсюда последствиями для нормальной работы, в том числе и оборонных заводов — и это даже хуже, чем диверсия врага. Сигнал был услышан и порядок на водоочистке был быстро наведён…

В-третьих, органы госбезопасности помогали милиции в борьбе с уголовной преступностью и дезертирством. 30 мая 1942 года Управление НКВД довело до партийных органов следующую секретную информацию:

«В военный период и особенно с наступлением лета возросло дезертирство военнослужащих из Красной армии, а также проявлений уклонения от воинского учёта и призыва в Красную армию. В отдельных районах отмечены проявления бандитизма со стороны дезертиров. В гор. Муроме бандитами-дезертирами при ограблении квартир в одном доме убито 6 человек, в том числе семья эвакуированного из Ленинграда профессора Буйновского. В Кулебакском районе пьяными дезертирами совершён террористический акт. Явившись в деревню Ломовку, пьяные дезертиры открыли стрельбу по окнам домов местных активистов (председателя сельсовета, секретаря и комсомольцев-колхозников). Ими убита колхозница, жена красноармейца Фомичёва…»

Главным образом борьбой с этой преступностью занималась милиция, госбезопасность подключалась только в самых опасных случаях. Например, если возникало подозрение в том, что те же дезертиры не просто прячутся, но ещё и ведут антисоветскую агитацию и вообще своими делами работают на врага. Или когда преступления совершались военнослужащими – здесь работа шла совместно с особыми отделами частей и подразделений РККА. Вот только несколько примеров.

Именно сотрудники госбезопасности в начале 1943 года выследили и ликвидировали опасного бандита Алексея Станченкова, скрывавшегося в отдалённом Наруксовском районе области. Это бывший кулак, который в 1937 году был приговорён к пяти годам лишения свободы за воровство и спекуляцию. Срок отбыл незадолго до начала войны. Сразу после призыва в армию бежал в свой родной Наруксовский район, прихватив с собой боевую винтовку со штыком. В 1942 году вместе с другим дезертиром, Иваном Павликовым, начали терроризировать местное население – угрожали тем, кто их мог выдать властям, крали колхозное и личное имущество граждан, ворованное продавали на чёрном рынке. А ещё Станченков просто люто ненавидел советскую власть, грозился в случае прихода немцев устроить коммунистам жестокий террор. Этим бандитам удалось вовлечь в свою преступную деятельность немало людей, включая даже председателя сельсовета одной из деревень Анну Рамзаеву, которая сожительствовала с Павликовым. Поэтому бандиты долго оставались неуловимыми – их всегда предупреждали об опасности ареста. Но они не только угрожали. Осенью 1942 года Станченков выстрелом из обреза лично убил коммуниста Анащенкова, который принимал активное участие в розыске бандитов. Также им был сожжён дом одного из колхозников, который не побоялся бандитских угроз. Станченков однажды обнаглел настолько, что обещал своим подельникам убить начальника райотдела НКВД.

Сначала органы госбезопасности выследили и арестовали Павликова в доме его любовницы – тот оказался банальным трусом и сразу дал признательные показания, сообщив о возможном местонахождении Станченкова. Его обнаружили в феврале 1943 года на кордоне Ковчей, бандит был окружён в доме лесника. Сдаваться он не захотел, начал отстреливаться, и его убили на месте…

Именно сотрудники Смерша в 1943 году были привлечены к наведению порядка в городском военно-пересыльном пункте. Дело в том, что тогда уголовники получили возможность искупить свою вину на фронте – только в одном 1943-м году в распоряжение Горьковского военкомата было передано 1548 преступников. Часть из них действительно потом честно и даже геройски воевала. Но другие просто воспользовались свободой, чтобы дезертировать и снова начать грабить и убивать. И бежали они в основном именно из пересыльного пункта Горького, куда их направляли прямо из тюрьмы и лагерей. Судя по материалам расследования Смерша, было две причины сложившейся ситуации. Во-первых, работники пересылки слабо контролировали территорию своего ведомства: не было практически никакой охраны, уголовники обитали вперемешку вместе с другими солдатами. А во-вторых, преступное прекраснодушие проявляли сотрудники военной прокуратуры. Оказалось, что пойманных неоднократно бандитов-дезертиров вместо того, чтобы отправить обратно в места заключения, прокуроры снова и снова направляли в пересыльный пункт (якобы после раскаяния), откуда те в очередной раз сбегали. Так, уголовник Борисов, имевший пять судимостей и 13 приводов в милицию, три раза сбегал с пересылки. За время своего неоднократного дезертирства он в составе организованной банды совершил 15 квартирных краж. Эта информация была доведена до Главной военной прокуратуры страны, которая, уже после своего внутреннего расследования, привлекла своих нерадивых горьковских сотрудников к должной ответственности.

В том же году военная контрразведка расследовала в городе Муроме зверское убийство гражданки Комаровой и её шестилетнего сына. Подозрение пало на двух бойцов 362-го стрелкового полка, дислоцировавшегося в этом городе. Поначалу преступники отпирались, но после вмешательства контрразведчиков, собравших неопровержимые улики, во всём сознались: как один из них специально познакомился с Комаровой с целью ограбления, ходил к ней домой и даже «подружился» с её маленьким сыном, а потом вместе с подельником явились ночью и убили обоих… Материалы расследования были переданы в трибунал, который вынес убийцам суровый приговор.

…Такова вкратце история деятельности горьковских чекистов в годы войны. Как видим, служба их была трудной, ответственной, порой опасной и очень важной для достижения Победы. И сотрудник госбезопасности с честью её выполнили.