Поцелуй
Поцелуй
Нервное ожидание 8-го марта началось у Влада задолго до наступления праздника. Вы спросите: «Почему?» А вот потому… Ирэн ни за что не желала целоваться! Не желала, и всё тут! Просто хоть лбом бейся об стенку от безысходности. «Правда, целоваться-то я ей не предлагал, — честно признался сам себе Влад. И тут же спохватился: — Но собирался!»
Тем временем календарь терял листок за листком. Шла ленивая перепасовка самообвинений в нерешительности и самооправданий. И всё так и продолжалось бы до бесконечности, если бы однажды утром на перекидном календаре не открылась цифра «7» с подписью «марта». Влад постоял немного у стены, пялясь в оторванный листок с шестеркой, а затем, теряя тапки, поскакал в свой кабинет. Надежда растаяла без кокетства: компьютерные часы были безжалостны. Они подтвердили: «7 марта, — и добавили, — 10 часов 15 минут».
Соседские бабушки дружно вздрогнули и перекрестились после двойного металлического дверного залпа «квартира-подъезд», по привычке вздохнули: «Владик ушёл…» — и тут же забылись в рукоделиях. А Влад был уже в пути, интуитивно выискивая названия магазинов, где можно было бы купить подарок. Срочно! «А потом подарить и поцеловать!» — пискнула душа. Влад влился в толпу покупателей, стреляя глазами по сторонам. И началось!
— Какие классные трусики!
— Ты дурак, что ли? Думаешь, она поймёт? Подходишь, такой, к ней и говоришь: «Примите от меня трусы на 8-е марта, а взамен давайте целоваться». Так, что ли?
— Ладно, ладно… Ой, тушь!
— Вот прямо беда с тобой, склероз что ли обуял? Что ты говорил недавно, не помнишь? Что Ирэн — девушка, которая без косметики выглядит лучше, чем любая напомаженная супермодель. Вспомнил?
— Ну, да. И всё-то ты слышишь.
Владу вдруг надоело советоваться с внутренним голосом, да и выбор в магазине был не тот. А жаль. Очень хотелось побыстрее заполнить досадный недочёт, купить подарок и дома в тепле переждать ночь перед ответственным мероприятием. Но раз такие дела, надо уже не идти, а бежать дальше. Иначе и в других местах ничего не останется. Он двинул на улицу.
Ближе к вечеру Владик пришёл в отчаяние от вида вычищенных догола витрин. Один за другим магазины впускали его в себя, а затем выпускали, нисколько не сочувствуя пустым рукам. И вот закрыта дверь последней на улице торговой точки. Всё. Влад присел на поребрик и приготовился впасть в грусть и депрессию. Носок кроссовки машинально вскопал небольшую траншею в придорожной пыли, а на дне ямки отчётливо обрисовалась зелёная загогулина. Шип розы. Влада ожгло: «Цветы! Вот дубина! Ведь женский праздник, так что цветы!» Он чуть не закричал на всю улицу, но вовремя одумался и динамично запружинил в обратную сторону по торговой улице. На этот раз Владик искал исключительно цветочные магазины и ларьки. «Ура! Ура! Ура! Вот я молодец!». Солнце садилось.
Когда Влад добрался до предпоследней цветочной лавки, содержимое кошелька не усохло ни на копейку, а в руках оглушающе гремела пустота. «Всё распродано, что же вы так поздно», — с сочувствием и лёгким укором говорили одно и то же девушки-продавцы. Перед последним магазином Влад замешкался, но, получив пинка от своей изрядно подуставшей за сегодня совести, вошёл внутрь. И тут он увидел розу. Владик мог поклясться, что роза тоже увидела его и протянула к нему свои листочки.
— Знаете, она сломана. Видите? И у неё почти не осталось шипов. Понимаете, — монотонно говорила неизвестно зачем и для кого девушка за прилавком, — сегодня было столько посетителей, просто кошмар. Вот, не уследила.
Влад машинально сгрёб с прилавка в карман кучу наломанных за день шипов, сунул пятисотку продавщице и, бережно прижимая израненную розу к груди, медленно вышел из магазина. Он знал, что нужно сделать.
Когда солнышко приподняло утреннюю завесу над горизонтом, Владик ещё спал. В квартире резко пахло клеем и краской, а в вазе терпеливо дожидалась своего триумфа роза. Целая и с полным набором шипов. Звонок будильника подбросил Влада вверх и в сторону, прямиком в заготовленные заранее парадные джинсы и белую рубаху. И вот он уже звонит в дверь Ирэн… Влад счастливо вздохнул, взглянул на огромную чайную розу, стоящую на тумбочке со стороны жены, чмокнул Ирэн в румяную спросонья щеку: «С праздником, дорогая!» — и, поплотнее прильнув к любимому супружниному плечу, отправился досматривать сон.