Полукровка. Прогулка.

Полукровка.

Прогулка.

(маленькие истории)

ПОЛУКРОВКА

маленькая история

 

Как-то, в самом начале 1990-х, я приехала в Москву поздним вечером и почти добралась до нужного места, но немножко не успела – перед самым носом промелькнул последний трамвай, оставив меня на безлюдной остановке. Впрочем, рядом топтался еще один неудачник – приземистый мужчина в черном костюме и широкополой шляпе. Ничего не оставалось, как отправляться пешком и тащить не столь тяжелую, сколь неудобную сумку. Сумка все время норовила запутаться у меня в ногах, но нечаянный попутчик предложил свою помощь, подхватил сумку за вторую ручку, и дело пошло на лад.

Завязалась беседа, и незнакомец почему-то немедленно сообщил, что он еврей, бросив на меня испытывающий взгляд. Что ж, на всякий случай я решила успокоить его, сообщив, что и сама наполовину еврейка, так что не стоит опасаться с моей стороны каких-то детсадовских дразнилок вроде «жид-жид – на веревочке дрожит».

Мужчина с интересом посмотрел на меня и спросил:

А еврейка на какую половину?

Отец у меня еврей.

А-а… – разочарованно протянул мужчина, – так значит, вы по сути и не еврейка.

А какая вообще-то разница – кто еврей, а кто не еврей?

И тут мой собеседник взялся с жаром объяснять мне, что разница есть, и очень даже большая, а если я с ней не сталкивалась, то мне крупно повезло, зато он в полной мере испытал на себе, каково это – быть евреем. Попытки убедить его, что и меня это не совсем обошло, звучали жалким оправданием.

Они гадили мне в портфель! Господи, как только они меня не травили! – начал жаловаться незнакомец.

Всё больше распаляясь, он заявил, что скоро уедет в Израиль, и пусть они не думают, что он не воспользуется этой возможностью.

Наверное, лучше уж молчать и не подливать масла в огонь, хоть я и не понимала, где он жил, куда попал, и кто такие эти «они». Ну, бывали, конечно, всякие случаи, так ведь и люди на свете разные, не все же торопятся прикрепить ярлык и тупо относиться к человеку только в соответствии с ним, ярлыком этим. Чтобы всю жизнь вращаться исключительно среди такой публики нужно «особое, чисто еврейское счастье». Что ж, видимо, этому человеку оно-то и выпало.

А как вы записали своих детей? – вдруг вполне мирно спросил странный незнакомец, и я понадеялась, что он выпустил пар и успокоился.

Ну, раз у них всего четверть еврейской крови, как их еще записывать? Русскими. А что? – беспечно ответила я, не подозревая, какую бурю негодования обрушу на свою голову.

Ах, четверть?! Так вот вы как?!. Ну да, конечно! А чего еще от всех вас ждать? Вы! Вот такие, как вы, первыми побежите с криком: «Бей жидов!»

С какой стати?! – возмутилась я.

Но взбеленившийся незнакомец вдруг бросил ручку сумки и, едва не плюясь кипящей слюной, начал быстро удаляться.

Я изумленно таращилась ему вслед. Вот так история! Да что я страшного сказала? Ведь минуту назад сам же этот господин выразил сомнение, что меня можно причислить к настоящим евреям…

Как я могу кричать: «Бей жидов!», если безумно люблю своего отца?! Как я могу кричать: «Бей хохлов!», когда мой дед по матери украинец?

Да кто я вообще, если во мне течет еще и русская кровь, а прабабушка так и вовсе была буряткой? Выходит, раз уж нельзя никого не бить, а неймется – найди такую нацию, чья кровь точно в тебе не течет, и кричи: «Бей их!»

Размышляя в таком духе, я подобрала свою сумку и побрела по тёмной улице, в пустоте которой все еще гулко раздавался решительный стук удалявшихся шагов.

Шаги сердито дубасили тишину, но вдруг резко замерли, и в следующую секунду я услышала топот – это бегом возвращался мой недавний провожатый, успевший уйти довольно далеко.

Судя по его способности взрываться на пустом месте, не исключено, что пока удалялся, сам себя накрутил и рассвирепел еще больше. Кто его знает, может, решил вернуться и наброситься на меня?

Странный господин стремительно приближался, вдобавок на бегу начал что-то энергично выкрикивать. С сумкой далеко не убежишь, поэтому спасаться я даже не пыталась. Тем временем невнятные выкрики обрели форму:

Вот почему!.. Вот почему!.. – запыхавшись, кричал этот несчастный и, подскочив ко мне, с мстительным торжеством выдохнул:

Вот почему я никогда не женюсь на полукровке!

 

ПРОГУЛКА

маленькая история

 

Весной возле нашего дома у бродячей кошки родились две дочки. Вскоре я заметила, что они совершенно разные не только внешне, но и по характеру. Одна была рыжеватая, и я назвала ее Рыжухой. А другая черно-белая, причем пятна располагались так, что на белой голове одно ухо оказалось черным, вот я и назвала ее Черное Ушко. Для уличной кошки она всегда была идеально чистенькая, шагу не ступала без своей сестры и часто жаловалась. В детской среде таких дразнят мамсиками. А Рыжуха, еще не успев как следует вырасти, уже набрасывалась на взрослых кошек и быстро указала каждому его место у кормушки. Остромордая, наглая и пронырливая, она не вызывала симпатии. Обе кошки были достаточно дикими, чтобы не искать ласки и испуганно отскакивать, если я пыталась до них дотронуться. Но когда я ходила на прогулки вдоль нашей улицы, Рыжуха увязывалась за мной, а вслед за ней приходилось тащиться и ее робкой сестричке.

 

В тот день я отправилась в парк. Он у нас недалеко от дома, а в отдалении становится диким и превращается в лес. Рыжуха решительно пустилась вслед за мной, а несчастная паинька Черное Ушко семенила сзади и жалобно мяукала, уговаривая сестру вернуться домой подобру-поздорову. Мне было любопытно,  как долго кошки намерены меня сопровождать.  Сколько я ни оглядывалась, кошки не отставали. Интересно, и что они себе думают?

Вечерело. Рыжуха, все время резво бежавшая, вдруг отошла на обочину и притаилась. А Черное Ушко почему-то забыла, что ей следует меня побаиваться, подошла и прижалась к ногам. Значит, здесь мог быть кто-то пострашнее. Интересно, кого они учуяли? Однажды в сумерках я видела здесь лису. А еще тут могут водиться шакалы. Мне-то их бояться нечего, просто маленькие серые собачонки, но кошкам страшно. Ага, вот будете знать, как убегать с насиженного двора! Однако и мне пора домой, быстро темнеет, легко споткнуться.

На обратном пути я вдруг потеряла кошек из виду. Куда они делись? Решила позвать. И что я вижу? Из ближайших кустов на мое «кис-кис-кис» выскочили не только Рыжуха и Черное Ушко, но и целая стая чужих кошек! При виде меня слегка притормозили, но не особенно напугались. Их медленное приближение к двум сестричкам не предвещало ничего хорошего. Уже и завывать начали.

А ведь чужаками-то здесь были не они, а мои подопечные. Я как-то даже растерялась. Две не совсем взрослые кошечки против целой банды! И что теперь? Я посмотрела на сестер. Черное Ушко испуганно сидела за спиной у Рыжухи, а та и не думала выдавать свой страх. Она и сама умеет грозно выть. Глядя в упор на врагов, Рыжуха издала длинный утробный вой. Чужие кошки ответили тем же и подобрались ближе. Назревала поножовщина. Казалось бы, пора давать стрекача, ведь противник явно превосходит численностью. Но Рыжуха, видимо, считать не умела, зато была переполнена таким боевым огнем, что тронь – и взорвется от злости.

А вот Черное Ушко в бой нисколько не рвалась, наоборот – возможная потасовка так ее пугала, что она громко и тоскливо мяукнула от ужаса. Но за свое малодушие сейчас же и поплатилась. Разгневанная Рыжуха, услышав позади себя жалобное «мяу», молниеносно развернулась и дала трусихе оплеуху. Эпизод был таким красноречивым, что если бы Рыжуха умела говорить, она несомненно произнесла бы такую отповедь:

Подумать только! Я вою, стараюсь, пугаю изо всех сил, нет бы помочь мне, так вместо этого она разнылась тут, слюнтяйка!

А драки не случилось. Проучив сестру, Рыжуха все-таки бросилась наутек и задала такого стрекача, что противники отстали, и обе кошки благополучно добрались до родного двора.