Помни меня

Помни меня

(рассказ)

После захода солнца с моря неожиданно задул холодный ветер. Сергей озяб в тонкой летней рубашке. «Так мне и надо. Повелся на рекламу», — он вышел на пустую остановку и всмотрелся в поворот грунтовки, надеясь увидеть горящие фары маршрутки.

В Керчи нужно полагаться только на себя. Сегодня пришлось ехать на другой конец города за старый «ЖБИ» покупать свечи зажигания. Район дикий — промка, частные дома и остатки старой бетонной остановки посреди пустыря. Как водится, в наличии товара не оказалось. Пришлось ругаться и ждать. А последняя маршрутка, похоже, ушла. Или водила решил, что дешевле поехать пораньше домой. Сергей зажал в руках пакет со свечами и попрыгал на месте.

Он уже неделю перебирал в гараже двигатель отцовской «Волги». Но ржавое железо сыпалось и не хотело возвращаться к жизни. Пока же он возится, время уходит. Сезон в самом разгаре, курортников полно — нужно успеть заработать, чтобы протянуть на подсосе осень и зиму. Весной уже можно что-нибудь придумать.

На руку упала холодная капля. Сергей посмотрел на небо и не увидел звезд. Поежился. «Как бы дождя не случилось», — он отступил под козырек остановки. Бетонные стены перекосило, но от непогоды больше спрятаться негде.

Сергей вытащил из кармана старенькую пузатую «Нокию», включил фонарик. Высветил на полу остановки серую пыль, окурки и обрывки газет. Повел лучом выше. В круг света попали ржавые остовы скамеек и часть стены. Со стены смотрело строгое мозаичное лицо, обрамленное шлемом скафандра. Космонавт парил в невесомости, протягивая в темноту модель атома — ядро в окружении орбит электронов.

Такие панно теперь редкость. Лина называет их артефактами более развитой цивилизации. Называла. В другой жизни, которая для них обоих закончилась три года назад. Сергей повел лучом вдоль стены. Человек в очках и белом халате принимал атом из рук космонавта. Или наоборот — отдавал. Было уже не разобрать — мозаика частью осыпалась. Кто-то долбил по ней, оставив в бетоне глубокие борозды. Под стеной лежали осколки мозаичной смальты. Сергей присел на корточки и выбрал из кучи два уцелевших темно-синих кубика. Встал и сунул их в карман.

Нужно было что-то решать. Сергей вышел на край остановки. Внезапно из-за поворота показался длинный желтый луч, выхватил из темени придорожные кусты, сжался и тут же распался на два слепящих круга. Сергей поднял руку. Мимо, поднимая пыль, с ревом пронеслась старая «копейка».

Дорога снова опустела. Над головой прокричала невидимая чайка. Сергей сплюнул, вышел на грунтовку и двинулся вслед за скрывшейся легковушкой. Его тут же объяла глухая бездонная ночь. В тишине слышался лишь стрекот сверчков и мерное: «Бух-бух!» — на другой стороне керченской бухты день и ночь в дно пролива вгоняли стометровые сваи будущего моста.

Через час мобильник в кармане заиграл бодрый мотивчик. Сергей чертыхнулся, вытащил телефон, щурясь, посмотрел на яркий экран и нажал кнопку сброса. Второй вызов пришел минут через десять. На третий раз Сергей снял трубку:

Да, Лина!

Ну где ты?! — она явно злилась.

Фоном из динамика доносился звон посуды и хрип Бориса под гитару.

Начинайте без меня, — Сергей остановился, глядя на показавшийся вдалеке отблеск моря с тусклыми огоньками кораблей на рейде.

Начали уже. Тебя Матвей ждет.

Буду. Возникли проблемы.

У тебя всегда проблемы и всегда на сына нет времени. Даже в его день рождения.

Сергей не стал отвечать, дал отбой. Да и что он мог ответить?

Через полчаса он вышел на трассу. Прошел по разбитым бетонным плитам, обходя черные асфальтовые заплаты, встал под тусклый фонарь. Послышался шум мотора, из-за пригорка показался дрожащий свет фар. Сергей замахал руками.

Салон «Газели» пропах крепким дешевым табаком. Монетки по краю лобового стекла, картонный складень с Богородицей, приклеенный к приборной панели. Из магнитолы сквозь треск помех пробивались обрывки нестройной музыки.

Сергей прикрыл глаза и плыл по волнам нескончаемого монолога водилы. Крепкий мужик с загорелым морщинистым лицом гнал колесную лодку по асфальтовым рекам сквозь темень ночи к спасительным берегам.

Что еще человеку нужно, когда голова и руки на месте? — хрипел он прокуренным басом. — Можно хоть в чистом поле дом построить и жить себе без забот. Корову завести, козу, овец. Вон, татары так и живут и бед не знают.

Многим этого недостаточно, — мягко возразил Сергей.

В-о-о-т! А почему? — водила снял руку с руля и поднял вверх указательный палец. — Потому что всюду реклама, интернет и соцсети. Манят людей яркие картинки, и народ шагает стройными рядами, словно крысы за дудочкой. А можно жить проще.

Помолчали. Мимо проплывали беленые заборы частников, увитые плющом и диким виноградом.

Я вот, — водила ухмыльнулся, — свою жизнь провожу в машине, как древний кочевник. — Он похлопал по черному ободу руля. — Кормит меня лошадка. И детей моих.

Сергей покачал головой:

Я и сам калымлю, — он развернул лежащий на коленях пакет и показал замасленные свечи.

Водила оживился:

А-а! Брат-кочевник! — он переключил скорость, и машина с ревом начала взбираться по уклону. — Скоро настанет наше время. Достроят мост и заживем, — улыбнулся, вглядываясь в дорогу. Впереди показались огни многоэтажек Индустриального шоссе.

Сергей выбрался из кабины, выгреб последнюю сотку и протянул водиле. Тот замотал головой:

Обижаешь, брат-кочевник!

Газелька тронулась, обдав удушливым выхлопом. Свет ее фар растворился в темноте, лишь слышалось урчание мотора, но и оно вскоре стихло.

Дверь подъезда оглушительно хлопнула за спиной. Сергей поднялся на площадку первого этажа и вызвал лифт. В кабине воняло мочой, на исписанных матерщиной стенах чернели сигаретные ожоги. На девятом этаже кабина вздрогнула и остановилась, створки с грохотом разъехались. Сергей вышел на площадку, подошел к обитой черным дерматином двери и нажал кнопку звонка.

Открыла Лина и, не взглянув на Сергея, молча ушла вглубь квартиры. Сергей разулся и прошел в дальнюю комнату. В полутьме на тумбочке горел ночник. Матвей лежал в кровати и сосредоточенно читал книгу. Карие глаза и тонкий нос — от отца, рыжие волосы и острый маленький подбородок — от матери.

Увидев Сергея, Матвей улыбнулся:

Пап, наконец ты пришел!

Ну как же я мог не прийти, — Сергей сел на край кровати и потрепал сына по взлохмаченной шевелюре. — Что читаешь?

Матвей показал глянцевую обложку книги. В центре черного пространства, расплескивая хищные протуберанцы, пылала оранжевая звезда. Вокруг нее по вытянутым орбитам неслись разноцветные шары планет, вверху обложки серебром сияла надпись: «Большая энциклопедия астрономии».

Сергей поднял брови и покачал головой:

М-м… Круто!

Он привстал, вытащил из кармана один из подобранных осколков мозаики и протянул сыну:

Ну, раз так, держи. Одолжил у одного космонавта.

Правда? — Матвей отложил книгу, осторожно взял камень и покрутил в свете ночника. Синяя поверхность заиграла изнутри желтыми блестками.

Правда, — Сергей отвел глаза. — У космонавта одной древней и развитой цивилизации.

Спасибо! — Матвей рывком подался вперед. Сергей прижал к себе сына и поцеловал в лоб:

Храни его. Пусть этот камень напоминает обо мне.

Матвей отстранился, внимательно посмотрел на осколок и аккуратно положил его на тумбочку.

Сергей встал:

Тебе пора спать.

Когда еще придешь? — Матвей лег на подушку и подтянул одеяло.

Постараюсь в конце месяца, если мама не будет против, — Сергей выключил ночник и вышел из комнаты.

Лина ждала в коридоре, прислонившись к косяку двери гостиной. Ее тонкие белые пальцы теребили кухонное полотенце, переброшенное через плечо.

Ну что, пообщались? — она посмотрела на Сергея, и ему показалось, что в ее глазах промелькнула прежняя Лина, которую он знал, когда они только поженились.

Да, читает энциклопедию по астрономии, — улыбнулся он.

Запудрил ребенку голову!

Наваждение развеялось, Лина превратилась в Лину сегодняшнюю — чужую, жесткую, свято верящую, что «все, что она делает, она делает ради ребенка». И ребенку, конечно, не нужен отец-неудачник, который обрекает семью на вечную нищету.

Упрашивал купить. Пришлось раскошелиться, — из гостиной вышел Борис и встал рядом с Линой, приобняв за талию. — Вообще, конечно, это блажь. Инженером или программистом можно неплохо устроиться в Европе, — он почесал живот. — А насчет астрономии — нужно постараться, чтобы куда-то приткнуться. Даже в школах астрономию отменили.

Сергей не стал ввязываться в привычный спор:

Как у вас с отъездом?

Все идет по плану, — оживилась Лина. — На прошлой неделе нам наконец подтвердили вид на жительство. Борис еще решает кое-какие вопросы с работой. Но улетаем, как наметили, к концу года.

Да, итальянский тот еще язык: «Sono di Crimea», — Борис ухмыльнулся. — Приходится напрягать извилины.

Сергей покачал головой:

Сейчас ехал в газельке, водитель говорит, что мост построят, и многое в городе изменится. Да и уже меняется. А в Италии, сообщают, снова вулкан проснулся, эмигранты и налоги. Мало ли что еще случится. Может, передумаете?

Ты серьезно? Оглянись вокруг. Здесь, в этой стране уже все случилось! — на щеках Лины выступили красные пятна, и Сергей сдал назад:

Мне будет тяжело без Матвея.

Раньше нужно было думать! — Лина резко развернулась, ушла вглубь гостиной и оттуда крикнула: — Мало того, что зарабатываешь копейки, так еще и все деньги спускаешь на свое дурацкое хобби!

Ты уж не обессудь, братан, — Борис подошел и похлопал Сергея по плечу. — В Неаполе у ребенка куда больше перспектив. Не будь эгоистом, подумай о сыне.

Сергей не ответил, пошел в прихожую, наскоро обулся и вышел из квартиры. Не дождался лифта, спустился по лестнице.

Погода изменилась. Теплый степной ветер принес ароматы цветущих трав и разогнал облака. Сергей глубоко, до боли в груди, вдохнул терпкий воздух и посмотрел на небо. Поверх звездной россыпи светящейся точкой летел спутник.

В траве возле подъезда застрекотали цикады, заглушая далекое уханье молота, вбивающего сваи моста. Сергей пересек пустырь, миновал бетонные остовы недостроенной многоэтажки и вышел к пологому подножию Митридата. В темноте гора казалась спящим чудищем. Оно сгорбилось посреди города и дремало, ожидая своего часа. Сергей чертыхнулся, вспомнив, что оставил в прихожей сверток со свечами. Постоял, хмурясь, и не стал возвращаться.

Спустя час он добрался домой. Открыл облезлую деревянную калитку, погладил выбежавшую навстречу пятнистую кошку и получил в благодарность раскатистое: «М-р-р…» Дореволюционный одноэтажный дом на три комнаты из почерневшего ракушечника достался ему от родителей. Сергей прошел по узкому, вымощенному камнем двору, отпер дверь и по скрипучей лестнице поднялся в мансарду. Нащупал в темноте кнопку электропривода. На выпуклой крыше с тихим жужжанием разъехались в стороны створки, обнажив ночное небо.

В свете звезд заблестела глянцем труба «Скай-Вотчера», проступили очертания массивного штатива и приборной стойки. Сергей подсел к столу рядом с телескопом, сощурился, открыв старенький ноутбук. Ввел несколько команд и убедился, что аппарат готов к работе. Что-то мешало в кармане. Сергей приподнялся и вытащил синий кубик смальты. Задумчиво повертел его в руках, до боли сжал в кулаке и прошептал:

Помни меня…