Современному читателю необходима «литературная навигация»

Современному читателю необходима «литературная навигация»

Интервью-беседа

Сегодня в гостях у редакции — генеральный директор ЗАО «Евросиб» Дмитрий Никитин (фото — слева) и скульптор, архитектор, лауреат Государственной премии Вячеслав Бухаев (фото — в центре), реализовавшие идею установки памятника Сергею Довлатову в Санкт-Петербурге.

В беседе принимают участие главный редактор журнала Кира Грозная, а также писатель и сценарист, председатель Союза писателей Санкт-Петербурга, лауреат Государственной премии и «довлатовед» Валерий Попов.

 

К. Г.: В 2015 году на обложке августовского выпуска журнала «Аврора» появилось фото памятника Сергею Довлатову, на тот момент хранившегося в мастерской — вопрос его установки еще не был решен. Год спустя, 3 сентября 2016 года, благодаря вашим усилиям, Дмитрий Николаевич и Вячеслав Борисович, памятник, наконец, был установлен. Очевидно, с этим связана долгая и непростая история. Поэтому наш главный вопрос, адресованный и Дмитрию Николаевичу, и Вячеславу Борисовичу: как это происходило? Что вам пришлось преодолеть, прежде чем в Санкт-Петербурге, в одном из главных «довлатовских» мест, появился памятник Довлатову?

 

В. Б.: Началось все с того, что ко мне обратился Дмитрий Николаевич. И с памятником это была его идея. Мы решили попытаться реализовать этот проект: «пробить» установку памятника в историческом центре. Я сказал: если на улицах города власти не разрешат, можем установить памятник Довлатову на территории Евросиба.

 

К. Г.: Дмитрий Николаевич, а как у вас родилась эта идея?

 

Д. Н.: Когда моему сыну Коле было четырнадцать лет, я ему подарил книгу Довлатова, и Коля впервые познакомился с этим писателем.. Это было на лыжном курорте, мы с друзьями там все время выпивали. И сын сказал: «Вы прямо как Довлатов!» Ему очень понравились его повести, он как раз и задал вопрос: «Почему в городе нет памятника Довлатову?» Потом я все раздумывал и, наконец, созрела внутренняя мотивация. Во-первых, необходимо восстановить справедливость: писатель действительно замечательный, приятно ведь, что и в писательском цеху, а не только в шоу-бизнесе, в наши дни появляются кумиры. А во-вторых, это такой красивый жест — подарить городу памятник, а не канючить бюджетные деньги на него.

 

В. Б.: Появились эскизы памятников, мы начали выбирать. Было несколько вариантов: Довлатов раскачивается на стуле, идет куда-то… Но выбрали в итоге вариант, где он стоит в дверях. То ли он вернулся откуда-то, то ли уходит… Дверь подчеркивает его высокий рост, его мощь и передает нам, как ему тесно в этом дверном проеме.

 

В. П.: Кстати, у этой двери мы с ним и простились в последнюю нашу встречу. Я пришел к нему перед самым его отъездом в Америку. В квартире уже ничего не было — все продано, на голом полу сидели какие-то уже непонятные люди — и Сергей у двери. Мы с ним мрачно выпили, вышли через эту дверь, обнялись на площадке, и я ушел… Таким он в памяти моей и остался. А потом, когда я должен был приехать к нему в Америку, и он прислал вызов — я опоздал. Сергей умер за два месяца до моего приезда.

 

В. Б.: Когда с самим памятником мы определились, стали выбирать место. И нашли вариант: Графский переулок, дом Ольги Берггольц. И Эрдман там жил, и Эйзенштейн… Такой запущенный дворик: все заплевано, стоит какая-то разрушенная «газель»… Еще четыре тополя было, летом все в пуху, потом хоть тополя подрезали. В общем, место неказистое, пустует — как раз памятник бы и мог его преобразить. У Дмитрия Николаевича еще возникла мысль: хорошо бы сделать там винный кабачок и назвать его «Довлатов»… Но, кажется, кто-то успел раньше нас: уже закрыли одно из нежилых помещений на первом этаже, похоже, делают какое-то питейное заведение.

Мы решили выйти на городские власти с этим предложением, подготовили проект… И началась волокита: в КГА нас несколько раз нас «не могли принять», переносили встречу.

 

Д. Н.: При этом Довлатова называли диссидентом, «не нашим героем», он ведь уехал в Америку. Мы даже предложили: давайте установим памятник у самого аэропорта, как будто он только что приехал.

Б. Н.: У нас было еще одно «резервное» место — на Загородном проспекте, двор дома №15. Там хороший дворик, подходящий. Нужно было ведь предложить несколько мест. Позже возникал и такой вариант, как угол Щербакова переулка и набережной реки Фонтанки… В результате мы получили письмо из КГА с таким вот текстом:

«В соответствии с положением, решение об установке памятника может быть принято только по прошествии тридцати лет со дня смерти выдающейся личности. В вашем случае — только губернатор может принять решение и подписать указ. Кроме того, тот участок, на котором вы хотите установить памятник, находится в границах охраняемой зоны исторически сложившихся районов Санкт-Петербурга, где не допускается размещение никаких композиций, за исключением восстановления утраченных. А если даже дадут разрешение, будет объявлен конкурс на лучший памятник. В случае одобрения эскизного проекта, он выносится на общественный совет, а когда общественный совет одобрит, тогда уже комитет займется подготовкой проекта…»

До нашего сведения также довели, что на доме, где проживал Довлатов, установлена доска. А дом №7 по улице Рубинштейна связан с памятью Ольги Берггольц, и там тоже есть мемориальная доска. Резюме: комитет считает установку памятника Довлатову нецелесообразным. Получив такой ответ, мы не опустили руки, продолжали действовать. Наконец, общественный совет согласовал наш памятник.

 

Д. Н.: Потом возникла пауза — года на полтора. Потому что все устали…

 

В. Б.: Тогда Валерий Георгиевич написал письмо губернатору. Пригласили Андрея Юрьевича Арьева и Якова Аркадьевича Гордина. Они поддержали идею, отметили сходство памятника и самого Довлатова, которого они хорошо знали. Потом мы отформовали памятник в гипсе, и он долго лежал в мастерской. По частям. Однажды там прорвало канализацию, и все залило. Откачивали эту жижу, спасали памятник…

 

В. П.: То есть — чисто довлатовская история! Еще одно доказательство того, что Довлатов и памятник — идентичны.

 

Д. Н.: Конечно, велика заслуга Вячеслава Борисовича в установке этого памятника. Его талант заключается в том, что он сумел и создать художественную концепцию, и в течение долгого времени поддерживать интерес — как в себе, так и в нашей команде, и при этом подниматься с нашим вопросом все выше по административной лестнице, решать проблемы административного характера, и делал это как-то легко! Сейчас мы оглядываемся назад и видим, что хоть сама эта история и долго тянулась, но в итоге все произошло за три дня, как у Булгакова. Словно кого-то ударило током… Потом еще Лев Лурье подключился. Ну, и, конечно, нам на руку сыграли выборы.

 

В. Б.: Мы пошли к губернатору Георгию Сергеевичу Полтавченко, он дал добро и отправил нас решать остальные проблемы совместно с «Единой Россией». Подписание документов заняло полтора дня. Большую помощь оказал Сергей Михайлович Боярский, который ходил к губернатору, просил, чтобы к юбилею Довлатова памятник успели установить. Общественный совет поддержал, конечно, хотя его председатель Николай Витальевич Буров не одобрил место. При этом сам памятник ему очень понравился: «Довлатов словно через дверь выходит в вечность…» А место очень трудно было согласовать, из КГА тоже пришел отказ с комментарием: «И угораздило же Довлатова жить прямо в охраняемой зоне!» После этого мы уже не писали никаких прошений — сами ходили по инстанциям.

 

Д. Н.: Хотелось бы приписать внизу на памятнике: «Молодые писатели, думайте о том, где вам жить!» Кстати, один из наших мотивов при установке — показать, почему нужно заниматься литературой. Может, кому-то из нынешних молодых писателей тоже поставят памятник!

 

Б. В.: Были разногласия и по поводу материала — например, нам предлагали отлить памятник в пластике! Тогда мы на свой страх и риск сами отдали его в литье. Это было в июле, а юбилей Довлатова — уже третьего сентября… Наконец, согласовали место, приехала туда комиссия человек пятнадцать. На установку памятника было отведено чуть ли не два дня. Сначала хотели установить во дворе, потом все же выбрали нынешнее место. Обшарпанную, уродливую стену дома покрасили за два часа. Вот фотографии, на которых ее красят…

Наконец, состоялось открытие памятника. Приехали жена Довлатова Елена и дочь Екатерина. И когда памятник открыли, я увидел, как по щекам Кати потекли слезы. Очень эмоциональный был момент. А Елена — она вообще окаменела. Потом подошла и сказала мне: и правда, очень похоже на Сергея…

 

В. П.: Вот моя книга о Довлатове из серии ЖЗЛ. На обложке и в самой книге нет фотографий, Елена Довлатова, которой я трепетно посылал главы на согласование, вдруг на что-то обиделась. Может быть, потому, что в книге есть глава «Довлатов и женщины», и, по моей трактовке — всех их Довлатов заставлял служить своей литературе, остальное его волновало меньше. Мне Елена написала так: «Какой-то Сергей у вас получился очень целеустремленный!» Ее можно понять: в жизни Довлатов не был так совершенен, как его книги.

И ваша огромная заслуга, Дмитрий Николаевич, Вячеслав Борисович и все, кто трудился над памятником, в том, что вы показали лучшее в Довлатове, то, за что его любят все. И теперь все любят памятник, он объединил тех, кто прежде «за Довлатова» могли и поссориться. Ваш памятник сплотил разные поколения петербуржцев, что очень важно. Ваш памятник поднимает дух горожан, превращает толпу в нацию, которая гордится своими героями. Он словно говорит: и в нашу эпоху можно стать «памятником», предварительно сделавшись гением. Не теряйте надежд!

 

К. Г.: Дмитрий Николаевич, у меня вопрос к вам: что необходимо делать для того, чтобы у нас побольше реализовывалось таких культурных проектов?

 

Д. Н.: Очень важна позиция государства. В Швейцарии, если вы тратите средства на благотворительность (неважно, на культуру, детей или другие статьи), вам государство в конце года возвращает семьдесят процентов этих средств. Получается, и затраты жертвователя не столь велики, и ему приятно чувствовать, что он сделал доброе дело, за которое ему же еще благодарны. И он тоже благодарен государству за то, что оно дало ему такую возможность. Да, я согласен с тем, что не надо в историческом центре ставить памятники через каждые десять метров. Но почему бы не поощрять людей, которые тратят свои средства и с удовольствием помогают городу, людям? Почему «герои» — только менеджеры, которые что-то делают за государственный счет? Творить благо — естественная потребность людей, эту потребность нужно делать социально одобряемой. Но наша пресса, освещая реализацию общественно значимого проекта, с удовольствием расписывает участие общественников, представителей органов власти и как-то крайне стыдливо пишет об участии бизнесменов. Это несправедливо и крайне недальновидно. Над восстановлением сгоревших куполов Троицкого собора трудились «всем миром»: настоятель отец Геннадий, Владимир Сергеевич Лисин с Новолипецкого комбината, мой отец, Николай Гениевич Никитин, тоже принимал в этом участие. А на открытии в первом ряду стояли только чиновники… Необходимо менять в нашем сознании значение ролей, если мы действительно хотим что-то изменить в этой сфере.

К. Г.: Дмитрий Николаевич, мы хотели задать вам вопрос, считаете ли вы достаточной поддержку культуры государством. Но, по-моему, ответ уже очевиден…

 

Д. Н.: Вообще-то, если проанализировать объем бюджетного финансирования различных программ, связанных с культурой, то получается, что вроде и делается немало. Да и что нужно делать для поддержания культуры? Того же Довлатова государство ведь не поддерживало особо, когда он писал свои произведения?

 

В. П.: Косвенно — поддерживало. То было время, когда литература для государства была очень важна, и, значит, для молодежи престижна. И это определило выбор Довлатова.

 

Д. Н.: Сейчас, как и в былые времена, престижно быть талантливым. И, на мой взгляд, пробиться таланту стало легче. Сейчас проблема с четким формулированием заказа. Чего мы хотим от массовой культуры, от элитарной? На достижение какой цели должны работать деятели культуры? И как эта работа будет поощряться?

 

К. Г.: Дмитрий Николаевич, литература — это важный пласт культуры. Как вы считаете, можно ли вернуть литературным журналам роль «культурных рупоров», какими они когда-то были?

 

Д. Н.: Сейчас роль площадки для литературы во многом выполняет интернет. Технологии существенно изменились по сравнению с тем временем, когда жил и писал Довлатов. Сейчас у писателя нет проблемы в том, чтобы быть услышанным читателями. Да, конечно, количество литературной «шелухи» увеличилось. Поэтому тем более важен контент, а также навигация. Литературный журнал должен играть роль «навигатора», знакомить читателя с новинками литературы, выбирать и предлагать лучшее, формировать, так сказать, хороший вкус. Ведь перечитать все издающиеся сейчас книги невозможно. Чаще всего роль таких навигаторов выполняют определенные рубрики гламурных журналов. Конечно, то, что они подают, как «культурные новинки», может оказаться поверхностным срезом. На более глубоком уровне эту задачу могли бы выполнять литературные журналы. Подсказывать, куда обратиться, где найти нужный источник, нужное направление, что стоит читать в первую очередь и так далее. Есть хорошие литературоведы и обозреватели — например, блестящий Дмитрий Быков. После прослушивания его лекций хочется вернуться к литературным первоисточникам, которые он приводит в качестве примеров. Даже если это что-то давно забытое и прочитанное. А уж освоить новинки литературы — тем более!

Востребованность таких обзоров велика, особенно для тех, у кого мало времени, кто не в состоянии бесконечно ходить по музеям или читать все подряд. Рынок — великая штука: он очень чутко реагирует на любой продукт. Если этот продукт — «правильный», он, скорее всего, будет востребован. Литературным журналам необходимо уловить веяния новой, давно изменившейся эпохи, чтобы вернуть себе роль «культурных рупоров», какими они когда-то были.

 

К. Г.: Еще раз — спасибо Вам. Мы чувствуем, что ваш тандем — Дмитрий Никитин и Вячеслав Бухаев, прекрасно сработался, и Вы, с вашей энергией и стремлением совершенствовать наш город, сделаете еще много замечательного. И мы надеемся, что Вы еще не раз придете к нам в «Аврору» и расскажете о своих добрых делах.

 

Беседу вела КИРА ГРОЗНАЯ