Журнальный мир

ПОСИДЕЛКИ У ХУДОЖНИКА

В кухне жар клубится и мерцает,
Словно летний полдень над пустыней,
Тесто из кастрюли выползает,
На столе мука лежит простынная.

В разных мисках всякие начинки: 
Мясо, щука, рис, грибы да яйца.
Суетятся у двери мужчины –
В магазинчик сбегать собираются.

Из духовки запах прямо райский!
Есть ли там такие ароматы?
У мольберта отдыхают краски, 
Холст стоит, покуда незапятнанный.

Нынче праздник. Светский иль соборный,
Все равно – зато собрались гости.
Будут песни, будут разговоры,
Анекдоты вперемежку с тостами.

Наплевать, что малы гонорары,
Что зарплату жмут который месяц,
Мы еще сильны, еще не стары,
Пусть враги от зависти повесятся!

Изнывает кот, объевшись фарша,
Дети ждут, пока он пробудится. 
За окошком все такое наше, 
Наплевать, провинция, столица ли…

Будет вечер. Подметутся крошки. 
Час настанет поклонясь проститься.
Для домашних или на дорожку
Соберутся сумочки с гостинцами.

Всем пора. Назавтра на работу. 
И тогда один из уходящих,
Скажет: «К нам на шашлыки субботу!»
Вот. И это, братцы, настоящее…

БАЛЛАДА О СОСТРАДАНЦАХ

Тятя, тятя, наши сети
Притащили мертвеца.

Свидетельство в социальных сетях…

Коли вспыхнет вулкан в Китае,
Или грохнет теракт в Париже,
Тут же свечки в сети поставят
Те, кто дальше, по тем, кто ближе.

Из-за каждой душевной ранки,
Из-за каждой занозы в пальце,
Сострадают вам состраданки
И сочувствуют состраданцы.

Нет бы телом закрыть от пули
Или голому дать рубашку, 
Вместо каждому – сострадулю,
В крайнем случае – сострадашку.

Мир стоит у последней двери,
В коридоры Армагеддона,
Он давно ни во что не верит – 
Ни в Спасителя, ни в Мадонну.

Сухо слезы точат иконки,
Тесно в жизни от имитаций,
И жируют лишь сострадонки,
И елейны лишь сострадавцы.

Нынче многим живется плохо, 
Только станет ли лучше завтра?
И глядит на людей эпоха
Жуткой мордою сострадавра. 

* * *

Платон дешевле истины, дешевле…
Он это столь внезапно узнает,
Что видит пред собою плечи, шею,
А выше – искривленный словом рот.

И гулки издаваемые кличи,
Железным эхом праведных времен…
Прости меня, Господь, за еретичность,
Но мне дороже истины Платон.

К СЛОВУ О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ

Игорь из плена бежит, променяв на оковы оковы,
Лошадь несет седока на закат осторожно и плавно.
Плачет в шатре на персидских коврах Кончаковна,
Плачет в Путивле на белой стене Ярославна.

Скоро утешится, впрочем, и вылечит мужнины раны,
Дети родятся, конечно, хлопот еще будет немало…
Только о битвах и славе слагают былины бояны,
А о дальнейшем потомки снимают потом сериалы.

Чем он трапезничал? Как управлялся с делами?
Повод убогий для домыслов и для фантазий…
Лошадь несет седока. Полыхает закатное пламя.
В нем догорает судьба поражением славного князя.

Путь к неизвестности гладок, а к лаврам дорога неровна, 
Думает Игорь о прошлом, вздыхая порою о главном:
Может быть лучше бы было остаться в шатре с Кончаковной? 
И тосковать на ковре о далекой своей Ярославне… 

* * *

Девчонка, звезда и шалунья…

Александр Вертинский

Создание… Глаза, фигура, ноги.
(Особо – ноги.) Чистая душа.
Входящая, помедлив на пороге,

Прекрасна? – Нет. Но очень хороша.

Прозрачна, словно свежее варенье,
Принцесса вздохов и служебных слов…
Занятно предаваться измеренью
Ее овалов нежных и углов.

Едва касаясь пальчиками пола,
Порхает, словно бабочка, легка,
И храбро запивает «Кока-Колой»
Умеренные дозы коньяка.

Она наверно мне годится в дочки,
А по уму – могла бы внучкой стать.
Зато она в поэзии – ни строчки
Не сможет ни прочесть, ни написать.

Такое вот – «минутное виденье»,
Текучее, как вешняя вода…
Но что ни говори, а с сожаленьем
Я с ней расстанусь нынче навсегда.

РЕТРОСПЕКТИВНАЯ МИФОЛОГИЯ

Иссяк нектар, и молодость, увы,
Иссякла вместе с пролитым нектаром.
Кайф от «колес», полеты от травы,
И почести, добытые не даром – 

Вот наш удел. Эх, оскудел Олимп,
Погасли нимбы, набухают тромбы…
Где прежний гром, где даже прошлый дым
С предгория от жирной гекатомбы?

От рук отбился греческий народ,
Торгует, пьет и вроде всем доволен,
Он даже Зевса не опознает
Ни в лебеде, а уж быке – тем боле.

До боли грустно. Афродита вновь
Ушла недавно растворяться в пене,
С ней растворились ревность, и любовь,
И дали место глупости и лени…

Ну что осталось? Через Лету брод,
Хромой Гефест, Гермес седой и грязный,
Пропивший лук со стрелами Эрот,
Афина на каталке и в маразме…

Но главное, что жив как прежде миф,
А это в мире прочно и нетленно:
Титаны, боги, хороводы нимф,
Герои, преклонившие колени…

Куда ни глянь – то битвы, то цветы,
Прекрасные измены и интриги…
О, Греция! Зачем сменила ты
Оливы на – пардон, конечно, – фиги?

Живи себе еще пятьсот веков,
Как век один – и скучный и убогий.
А там, за кромкой рваных облаков,
Хоть старые твои, но все же – боги!