Стихи
Стихи
От редакции
Русский писатель, председатель Союза писателей Санкт-Петербурга, лауреат премий Правительства РФ в области культуры и Правительства Санкт-Петербурга в области литературы и искусства Валерий Попов известен читателю своими книгами. Сколько их всего написано — полсотни или больше? Нетрудно сбиться со счета, особенно если за последние два года в одном только издательстве ЭКСМО вышли четыре его книги, а в общей сложности за этот период их издано восемь.
В. Попов — блестящий прозаик, его герою-рассказчику никогда не изменяют тонкий юмор и безжалостная ирония (и самоирония).
«…Это только говорится: отпуск за свой счет. А какой счет? Никакого счета и нет! Открыл я как-то ящик стола, оттуда вылетела вдруг бабочка. Поймали, убили, сделали суп, второе. Три дня ели»…
Это — то, что уже стало отечественной классикой. А сколько с тех пор написано!
Наверное, многие уже и забыли, что когда-то Попов начинал свою творческую деятельность как поэт. Но есть читатели, которые об этом помнят. Почти на каждой творческой встрече с писателем кто-нибудь обязательно просит его почитать «про синеватых жуков» или «про гардеробщика»…
Именно им, самым преданным, лирически настроенным любителям творчества Валерия Попова, мы и дарим подборку его стихотворений. Ее публикация в журнале «Аврора» символична, потому что, как говорит писатель, именно этот журнал и дал ему «путевку в жизнь» в далекие шестидесятые-семидесятые. Ведь именно благодаря публикациям в «Авроре» (выходившим, по его признанию, не чаще раза в год) он когда-то стал известен на всю страну. И даже первая книга прозы Валерия Попова «Южнее, чем прежде» была анонсирована в нашем журнале, в выпуске №2 за 1969 год.
В 1969 году и родился журнал «Аврора», который на будущий год отпразднует свое пятидесятилетие — а также полвека сотрудничества с писателем Валерием Поповым.
Кира Грозная
* * *
Мы шли по хрустящим тропам,
По муравьиным трупам,
И лист, то с ольхи, то с дуба,
Вдруг падал к ногам, как рубль.
И вышли мы к сизым рельсам.
На них лист осины грелся.
Кончается бабье лето.
Кончается бабье лето…
Пожалуйста, два билета.
На даче
Приведя свою тетю в восторг,
Он приехал серьезным, усталым.
Он заснул головой на восток
И неправильно бредил уставом.
Утром встал — и к буфету, не глядя!
Удивились и тетя, и дядя:
Что быть может страшней для нахимовца —
Утром встать — и на водку накинуться!
Вот бы видел его командир!
Он зигзагами в лес уходил,
Он искал недомолвок, потерь,
Он устал от кратчайших путей!
Он кружил, он стоял у реки,
А на клеши с обоих боков
Синеватые лезли жуки
И враги синеватых жуков.
Ночь
Как темно! Мы проходим наощупь.
Я веду тебя тихую, слабую.
Может, ждет нас ответственный съемщик,
Сняв с ковра золоченую саблю.
Вот окно. Два зеленых квадратика.
Станут тени зелеными, шаткими.
В сквер напротив придут два лунатика
И из ящика выпустят шахматы.
Тени ночи вдруг сделались слабыми,
Темнота струйкой в люки стекает,
И овчарки с мохнатыми лапами
В магазинах стоят вертикально.
Ты берешь сигареты на столике,
Ты уходишь по утренней улице —
Там, где тоненький, тоненький, тоненький
Мой сосед в этот час тренируется.
Дождь
Ужасный дождь идет, спасайтесь!
Внизу, у самого асфальта,
Мелькают остренькие сабельки,
Сверкают маленькие всадники.
Они то выстроятся к стенкам,
То вдруг опять придут в движенье.
В каких-то тонкостях, оттенках
Причина этого сраженья!
Ах, кавалерия, куда ты?
Стою я мокрый, изумленный.
На клумбах, словно на курганах,
Чуть-чуть качаются знамена.
Гардеробщик
Стоит гардеробщик, сидит гардеробщик —
А вот почему гардеробщик не ропщет?
Карьера ему полагалась иная:
Он должен бы ночью стоять, где пивная,
И громко свистеть, чтоб мурашки по коже,
И шубы снимать с одиноких прохожих.
Но все получилось спокойней и хуже —
Раздав номерки, он сидит на диване,
И долго не может понять — почему же
Его так волнует процесс раздеванья?!
Но вот, отогнав эти мутные волны,
Откинув со лба хулиганскую челку,
Он ходит веселый, он ходит довольный,
И вешалка сбоку походит на елку!
Пруды
Я помню, как однажды голышом
Я лез в заросший пруд за камышом.
Колючий жук толчками пробегал
И лапками поверхность прогибал.
Я жил на берегу, я спал в копне.
Рождалось что-то новое во мне…
Как просто показать свои труды!
Как трудно рассказать свои пруды!
Я узнаю тебя издалека —
По кашлю, по шуршанию подошв,
И это началось не с пустяка —
Наверно, был мой пруд на твой похож!
Был вечер. Мы не встретились пока.
Стояла ты, смотрела на жука…
Колючий жук толчками пробегал
И лапками поверхность прогибал.