Стихи
Стихи
***
Одно меня спасает и хранит –
Реки теченье между горных плит.
Катунь бежит, окатывая камни,
И, строгая, на берега ворчит.
Люблю бродить по спутанным корням
И видеть лес по узким островам,
Пещеры тёмные на известковых скалах,
Сурово благодарные векам.
Здесь часто льёт. И в сырости такой
Ступаю по тропинке моховой.
И запах солнца да сосновой хвои
Приводит в чувство неба над землёй.
***
От дел своих мне радостно бежать.
Забросить всё к чертям, простите слово.
Но только к одному я не готовый –
Не сделав дело, вновь не посещать
Все эти удивительные тайны,
Не слушать музыки пленительную речь,
Не проникать в устройство мысли дальней,
Не приближать, не прятать, не привлечь…
Мне всё равно когда наступит осень,
Зима растратит новый урожай
И ложь ненастоящая не бросит
За фразу: возражай - не возражай.
И ветер посторонний проходящий
На фоне ускользающих аллей
Прибавит незаметно к правде вящей
Короткий день и станет мир светлей.
***
Береговой косы резная даль.
Уже моя – морская территория,
И водорослей странная печаль.
– Ну, здравствуй, Евпатория:
Поодаль от ночных в степи высот
Не голоса в отжившем санатории,
А битое стекло, гудрон, да вот –
Письмо в страну с названьем Белогория.
Песчаный пляж и дикая лиса:
Ах, грозное, сквозь шапку, чувство голода…
Костры и песни – даже чудеса:
Обряды молоды.
Но где-то здесь Потёмкина печать,
Устав Петра Великого: быть может,
Которым суждено сто лет молчать –
До трепета на огрубелой коже.
***
О, индийский незнакомый
Очистительный обряд!
Где берут пластинки сомы,
Как без сомы наугад?
Кто зажжёт в ночи фонарик
И укажет верный путь,
И подарит сомы шарик,
Или куб какой-нибудь?
Карты где, Меркатора?
Нет на нас экватора…
***
Небо выдало мотив –
Бережёный, бережёный.
Давней нежности прилив
В сладости оживших клёнов.
Значит, зимних передряг
Размываются понтоны.
И на свой весенний стяг
Март вывешивает склоны.
Потому что рядом есть
Оберег живой и странный.
Марту надо вместе свесть
Альт и тенор филигранный.
***
Там, где нет времён,
Нет имён.
Там, где нет имён,
Нет измен.
Только до реки бурной склон,
Облаков закатных кармин.
Сладок вековечный мой плен –
Горные гряды возле лун.
Зябкий полотенечный лён –
Горизонт изломленных длин.
Теневая, пятнами, синь
На лесную сонную сень:
На лету прозрачная скань.
Безымянна воздуха стынь.
***
Снежная ночь. Сколько звёзд намело –
Не прекращается ветер,
С вечера в городе нашем светло –
Каждая светит.
Строгий порядок случается здесь
И не мешает круженье.
В городе – снов завихряется смесь, –
Преображенье.
И прикасается чья-то рука
К белому свету.
Всё вопрошая ночные века:
Где ты?
***
Стихи – утверждение свыше
Всех будущих прочных основ.
Что думаешь ты и что слышишь
Вплетается в поступь веков.
Что сказано, то обретает,
Как плод, свою сочную плоть.
И проникновенно внимает
Той музыке тихий Господь.
***
Глубокое тело моё не стыдись,
Невинное тело, смиренная бренность.
Любви достигает безмолвная высь,
Стремление жить обретает мгновенность.
И корни пустив по неторной тиши
Спасительным древом, целительной тенью,
Ты знаки надёжною зернью пиши,
Миры причисляя к венцу-продолженью.
***
Я не знал, что смогу перебить малым шёпотом зной.
Тот удушливый пал – безнадёжный, сжигающий, злой.
Точно дланью, стирающий всё, он до неба достал.
На пустом полустанке, где рельсами выстлан покой.
Поезда повезут в колыбельный дремотный наив.
И легко прогудят, на высоких кругах послужив.
Город звёздных далёких росин до утра приласкал,
Все горячие головы струями снов охладив.
***
Мне хотелось на твёрдом спокойно стоять.
Я основу испытывал эту.
Но никак с её шаткостью не совладать –
Кто-то мощно качает планету.
И теперь мне осталось нетвёрдой ногой
Тронуть лестницу – зыбкое чудо.
Где опоры и нет – никогда, никакой.
Но устойчив тогда только буду.
***
Я вечера не отдаю
Во власть чужого домостроя.
Переключаюсь на простое
У бесконечности в строю.
Меня поддержит Млечный хор,
Переплетённый с тишиною.
И возрождаются устои,
На коих зиждется простор.
Ночного воздуха в степи
Вдруг понимается движенье.
Вечернее непротивленье:
«Не пропусти, не торопи».
***
Потом был чай. Один завитый лист:
Неведомая птица раскрывалась.
Плыла и пела. Был кристально чист
Случайный воздух. Горечь осыпалась:
Мы принимали музыку её.
И тот подарок — легкий и лучистый,
Творящий голос лета. И всего.
Всего один конвертик золотистый.
И золотой настой на тех словах –
Несказанных, не отнятых у песни –
Перетекал, искрился на губах,
И мир взаправду становился тесен.