Стихи
Стихи
В ПЕСКАХ ЗАБВЕНЬЯ
Стихи читаю мертвякам,
Но их они не слышат,
Как будто каменным пескам,
Ничто их не колышет!
Стихи идут наискосок,
Их душ не задевая,
Но – вновь в тяжёлый я песок,
Как донор, кровь вливаю,
Словно морскую синеву,
В их каменные вены.
Себя я вижу наяву
В глухих песках забвенья.
Зачем я им читаю стих
О дальней снежной сини,
В песок, что сыпется из них,
Смешавшийся с пустыней.
Давно блуждаю в их песке,
Но не нашёл оазис,
Готов повеситься в тоске,
Среди заглохших Азий!
Не затрубит пастуший рог,
И не видать мне воли,
Но обогреть весь Космос мог
Своим я биополем!
Зачем вливаю влагу я
В засохшие их жилы,
Словно в пустыню Бытия,
Живительные силы,
Зачем удары наношу
Неистовой я силы,
Когда который год лежу
В песках своей могилы!?
В пустынно-каменных тисках
Лежу, изнемогая,
Быть может умер я в песках,
Но этого не знаю?
ПЬЯНЫЙ ЛИСТОПАД
Тень самолёта, как гигантской птицы,
Иль птицеящера? Попробуй разберись,
Когда любви заволокло зарницы,
И мы с небес упали оба вниз!
Я знаю дату точную прилёта,
Но не могу никак предугадать:
Ждать твоего в лазури самолёта,
А на земле его совсем не ждать?
И хочется начать мне всё по новой,
Уйти туда, где чисто и светло,
Пока в душе не стёрлись, как обновы,
Твои следы. Пока не замело!
В твоей душе покрыло всё забвенье,
В моей, как листопадная пора,
Кружило листьев огненных паренье,
Как искры в рдяном трепете костра.
Костёр погас, но угли всё мерцают,
И этому я бесконечно рад,
И кажется – я падаю, взлетая,
К твоим ногам, как пьяный листопад.
Унижен иль возвышен – мне едино,
Пока в мерцанье снова не сошлись,
Я перепутал времени картины,
И опускаюсь вниз, как будто ввысь!
МОЙ ГОСТЬ
В могилы чёрную постель
Я лёг вдали от хаты,
Лежу за тысячу земель
От Родины проклятой.
Но там я свой оставил хвост,
И не пройти мне мимо,
Лежу за сотни тысяч вёрст
От Родины любимой.
Оставил душу там, не хвост,
Отбросив здесь копыта,
Но снова я смотрю на Ост,
Где Родина забыта.
Пускай покинул я её,
Ещё во время оно,
Там всё моё, там всё моё,
И даже смерти лоно.
И там блуждает средь могил
Душа моя живая,
Как будто только ею жил,
Её не покидая.
И вижу: движется погост,
В своё он манит лоно,
И как живой, там бьётся хвост
Метельного Дракона.
Пронзив насквозь сто тысяч вёрст,
Прорвав границ охрану,
Ко мне пришёл Руси погост,
Как Командор к Жуану.
Дохнул он русскою зимой,
Чтоб мне в снегах согреться…
И мнится, он пришёл за мной,
И никуда не деться!
ЦАРИЦА И ПЛЮЩ
Сошлись вы на одной тропе,
Что ýже узких улиц…
Чьи руки сами по себе
Вокруг тебя сомкнулись?
Незримым кто тебя плющом
Обвил в вечерней мгле?
И царственным твоим плащом
Он не прижат к земле.
И век свободы не видать
Царице величальной,
Ведь ты свободна горевать
Лишь в одинокой спальне.
И ты, страдая и любя,
Вязала жизнь на пяльцах…
И тихо гладили тебя
Его слепые пальцы.
Вязала жизнь свою, как вязь,
Причудливым узором,
Но он, вокруг тебя виясь,
Не выгнан был с позором.
Когда была ты на краю,
В своём предсмертном платье,
Он власть твою и жизнь твою
Ещё сжимал в объятьях.
ЖЕНЩИНА И ХАМСИН
Хамсин, горячий ветр пустыни,
Всю ночь с тебя тряпьё срывал,
И как расплавленный металл,
Заполнил лавой львиной!
Он сам жарою был палим,
Как лев в пустынном гробе,
И рос всю ночь твой страх пред ним,
Как будто плод в утробе!
Тебя сжигал песком-огнём,
Ни в чём не виноватый,
И были вы всю ночь вдвоём,
Как две души распятых!
Но – пред тобою распростёрт,
Он утром лёг в углу,
Был воздух в спальне тяжко спёрт,
И ветер звал во мглу.
Отбушевав, как рыжий псих,
Потух, словно светило,
И у твоих он ног затих,
И тишь вас оглушила.
Он благостен был и тверёз,
В рукав запрятав грозы,
И не было ни грёз, ни слёз,
Ты выплакала слёзы.
Обоим нужен был покой,
И ничего на свете,
И он, как джинн, с немой тоской,
Унёс тебя, где ветер
Пустыни спит в её песках,
Как будто на ладони…
То я тебя нёс на руках
От бытовой погони!