Стихи

Стихи

ОН – ЛЮБОВЬ

 

Бог не терпит валяться весной в снегу,
До рассвета он снег языком слизал.
Я убит, я плыву по людским слезам,
Вроде старой кастрюли с мясным рагу.
Мимо совести нации в кислых щах,
Мимо школы приветствия «Хайль и ко»,
Мимо скромного кербера – Ха-Ти-Ко,
Мимо старого страха в свой новый страх.
Я ломлюсь в городскую людскую грусть,
Я кричу в неё:

Зажило. Мне не лги.
Разлетаются пули во тьме, легки,
Будто бабочки, каждая в чью-то грудь.
Под растерянной памятью тень в окне.
Разбиваются мысли о взгляд:

Забыт?
Я давлюсь, запивая капелью спирт,
Я домой прорываюсь к тебе – жене.
В белой роще, у нашей с тобой ольхи,
Где слетают куплеты на струны строк,
Ловит совесть на истину хитрый бог,
Просто так отпуская на свет грехи.
У него каламбурами полон рот,
Он любого заварит в обед и съест,
Что земля для него? Шестипалый крест
На одной из пробитых насквозь аорт.
Он – любовь, он забрал спелый дождь из …бря,
И последнюю ночь – соловьиный пух,
Мы теперь существуем в одном из двух,
Мне случилось начаться внутри тебя.
Он – любовь, по судьбе полоснул ножом,
Чтобы снова свести нас. Кольцо надень.
По Арбату в развалку шагает день,
День отдельный от вечности, день – пижон.

За тобой! Не отдам никому. Держись!
Мы приходим из праха, уходим в прах.
Бог – любовь,

он слепой неразрывный страх
За мгновение смерти,

в которой жизнь.

 

 

В САМЫЙ РАЗ

 

Для войны провожала Родина,
Вслед печально ключами звякала.
– То, что в жизни тобою пройдено,
Порастает пустыми злаками.
Мне из них – ни хлебов, ни шанежек!
Разобьётся о голод армия.

Для тебя придорожный камешек –

Полстакана да стойка барная.
В белом поле твои товарищи –
Верстовые столбы для памяти.
Где твоё родовое капище?
Где твои вековые наледи,
Языки под земными плахами,
Наднебесные взгляды-выстрелы?
Всё, что в жизни тобою вспахано,
Безответной любовью выспело.

Города, пересадки, станции,
От потерь до потерь – околицей.
Можно быть черепахой в панцире,
Но под панцирем тоже колется.
Чёрт-те с кем, на забытой пристани,
Разбазаривал дни бездарно я,
Чтобы рифмами, снами, мыслями
Золотая питалась армия.
Там с такими, как я, скитальцами,
Разделяли мы жизнь по-честному:
Принимая, встречали танцами,
Провожая, крестили песнями.
Безответные стали верными,
Бесполезные стали звёздными
В тесноте, за тройными стенами,
За бесценными сердцу вёснами.
Где разлукой любовь воссоздана
До последнего стона, выплеска…

– Не такой ты, – кивнула Родина, –
В самый раз «не такой» для Витебска.

 

 

* * *
Страх семенил ногами, страх подвигался ближе.
Я убегал подъездом, падал в чужие лица,
Мне предлагала деньги девушка в синем ситце,
Маленький добрый мальчик,

вслед закричал мне: – Ты же…
Ты же всевышний, дядя, мне о тебе вещали
Туча на небе стылом, знатный великий дворник,
Бабушка (помню песню),

мой гороскоп, мой сонник
Встречу мне рисовали, в самом ещё начале.
Холод мечтою пахнет, словно судьба дворами.

Терпишь, когда заплачет то, что смеялось нынче?
Ты же всевышний, дядя,

только к семье привинчен,
Сердцем в ночи щемящим,

кровью, детьми, тенями.
– Ты же всевышний, сынка, –

впилась в плечо старуха, –
Дай нам немного жизни, холода полглоточка,
Небо съедают дрязги, полночь кусает полночь,
Верим в тебя, о боже, верим в земную помощь.
Если не ты, всё небо завтра свернётся в точку.
– Всё, что захочешь, братец, звёзды ещё остались
Хочешь звезду героя? Дважды, и трижды можем.
Нужно помочь, солдатик, не убивай… – в прихожей
Медленно таял маршал, на обнажённой коже.
Странно, что вспомнил маму, глядя на китель талый,
Значит, осталась мама в шаткой моей основе.
С неба сходили снегом ангелы всех сословий.
– Что там случилось, мама?
– Веры в народе мало…

Веры в народе мало?

Где же достать лекарство?
– Вспомни отцово слово,

слово разверзнет землю.
Выйди под снег под стоны.
– Слова достанет всем ли?
Хватит души помочь им или уйти несчастным?
– Хватит, мой милый.

Знала, что не остыну в сыне,
Встань за отца, всевышний, чти именины предков.

Утро саднило в горле, билось в грудную клетку,
Мама и папа вместе были со мной отныне.

 

 

ЧЁРНО-БЕЛОЕ

 

Выцвели Покрова над берёзами.

Вылились облака в землю временем.

Что-то кричали мне, что-то пели мне

чёрные соловьи в небе бронзовом.

Как же я не узнал, в чём их цель была?

Бедные соловьи к Пасхе вымерли.

Песни отдав свои псам без имени,

чтобы росли они каждый – в цербера,

чтобы несли в зубах мудрость полночи,

годы в себя вобрав, месяц к месяцу.

Не утонуть теперь, не повеситься –

вечно бросать в окно сны невольничьи.

Годы в ручей вплетать меж погостами,

Надписи обновлять над потерями:

это – любовь твоя в светлом тереме,

это – судьба твоя – зимы с вёснами,

это – друзья твои.

Кто?

Не спрашивай.

Сколько их?

К четвергу будет семеро.

Ночью приснился мне запах клевера,

я упаду в него нынче заживо.

Нужно вернуть себе счастья видимость,

рифм отыскать пяток под оскоминой

и на последний слог сэкономленный

белого соловья в небе выдумать.