Стихи

Стихи

Глаза

 

Не пеняй на зеркало, коли рожа крива.

Слова не бросай на ветер.

Дети могут услышать.

Могут расслышать дети.

Рассыплются на рассвете мысли твои, как горох.

Глаза закрываешь и видишь:

Бог.

 

Слово не воробей. Воробьи собираются в стаи.

Старость всегда на пороге.

Она лицо твое знает.

Заснешь в дремучем лесу,

Под головой коренья и мох.

Глаза открываешь и видишь:

Бог.

 

Глаза.

Небесная бирюза.

Лоза виноградная гнется —

Поспели плоды —

Рви.

Кто спит, тот, конечно, проснется.

Узри.

 

 

Окна школы

 

Окна школы, в которой учился Степан,

Выходили на железную дорогу.

Понемногу он привык к стуку колес, гудку поезда

И даже полюбил их.

Чтобы увидеть вереницу дрожащих вагонов,

Нужно было приподниматься из-за парты,

А на уроках, как водится, принято сидеть.

Степан не видел поезд.

Он его слышал.

Иногда

Он закрывал глаза

И чувствовал вибрацию поезда каждой клеткой своего тела.

Впрочем, какое дело,

Какое поезду дело до всех сантиментов

Среднестатистического школьника,

Не проявляющего особо интереса

Ни к истории, ни к географии,

Ни тем более к алгебре с геометрией.

Ветреный, — говорила Степану мама, —

Ты слишком ветреный.

Иногда после уроков Степан шел на железную дорогу,

Чтобы увидеть поезд.

Чтобы увидеть его близи.

Разглядеть его лицо.

Рассмотреть каждый дрожащий вагончик.

Впрочем, Степан шел туда,

Чтобы поговорить с поездом.

Эй, — кричал он одному из вагонов, —

Куда ты сегодня?

«Киров», «Казань», «Москва»,

«Санкт-Петербург», «Воркута»,

Города, города, города…

Таблички мелькали, дрожали вагоны.

Кто-то ждет всех этих людей,

Все эти дрожащие вместе с вагонами головы,

Скучающие, глядящие в окно, как в пустоту, лица.

Что видят они за окном?

Бесконечный ряд облезлых панельных домов —

Типичный пейзаж провинциального города.

Такого города, где родился и жил Степан.

Послушай, поезд,

А когда ты поедешь в Сургут? —

Кричал Степан уходящему поезду, —

Ты ведь помнишь: в Сургуте у меня друг!

Степан вдруг однажды решил

(Он не помнил, почему и когда,

Может быть, на уроке литературы или английского языка),

Что где-то там, в Сургуте,

О котором он не знал ровным счетом ничего,

Обязательно должен жить мальчик,

Который учится в школе,

Окна которой выходят на железную дорогу.

Понемногу мальчик привык

К стуку колес, гудку поезда

И даже полюбил их…

 

В общем, – кричал Степан уходящему поезду, —

Ты знаешь, что после уроков

Он приходит на железную дорогу

И ждет тебя, ждет, когда ты привезешь ему

От меня

Привет.

 

«Нет, – слышалось Степану в стуке колес, —

Нет, нет, нет».

 

Он обязательно придет! —

Почти плача кричал Степан поезду, —

Ты слышишь?

Как громко, как часто дышишь!

На крыше твоей путешествуют

Звезды и птицы,

Даже маленькие жучки

Проникают в твои щелки…

Что только, что только ты видишь

На железном своем пути!..

Пусти и меня, пусти,

Хотя бы привет отвези

Туда, далеко в Сургут,

Туда, где у меня друг,

Туда, где он ждет меня,

Туда, далеко,

Где

Я.

 

 

Крыши так сильно засыпаны снегом

 

I

 

Крыши так сильно засыпаны снегом,

Что их очертания исчезают.

Кажется, будто они сливаются с небом.

Кажется, будто они продолжаются в небе.

Кажется, будто небо продолжается в них.

Сбоку на стене дома пожарная лестница.

Лезешь на крышу — поднимаешься в небо.

Небо белое, как огромное снежное облако

Величиной с вселенную.

 

В детстве мне казалось,

Что облака похожи на рисовую кашу,

А скалы — на халву.

Так и хотелось откусить кусочек!

Если честно, мне и сейчас так кажется.

Приедешь летом к морю, выйдешь на скалистый берег,

Погладишь ладонью горячие камни —

Халва? Не халва? Халва?

В детстве мне казалось,

Что облака такие густые и сладкие,

Что вкуснее них нет ничего на свете!

Самолетам, должно быть, трудно лететь сквозь них.

Плотные белые облака.

Рисовая каша на молоке.

 

II

 

Лезешь на крышу – поднимаешься в небо.

Небо белое, паче снега.

Бескрайняя белизна.

Убелюся, убелюся и я.

Снег идет непрерывно три дня.

С головой меня засыпает.

Убелюся, убелюся и я.

Убелится больная земля.

Снег идет непрерывно три дня.

Омыеши.

 

III

 

Вот идет человек, над человеком идет снег.

С головой его засыпает.

Очертания его исчезают.

Кажется, будто с человеком сливается снег,

Кажется, будто человеком становится снег.

Кажется, будто снегом становится человек.

Чело поднимет к небу.

Паче снега.

Убелюся, убелюся и я.

Убелится больная земля.

Омыеши, и я паче снега…

Лезешь на крышу — поднимаешься в небо.

Лезешь на крышу — поднимаешься в небо.

Лезешь на крышу — поднимаешься.

Лезешь на крышу.

Лезешь.