Журнальный мир

***

В каком году всё это было?

Прости меня, я позабыла.

Автобус ехал по дороге,

Ведущей в дальнее село.

У пассажиров мёрзли ноги,

Покрылось инеем стекло,

И город снегом замело.

Потом стихи читали в школе,

На сцене Пушкин как маяк.

Ты всё сказал о Диком Поле,

Тридцатилетний наш земляк.

Мы не носители фамилий,

А всё-таки учителя

Нас напоили, накормили,

И пели, сердце веселя,

Про лебедя и журавля.

А степь за окнами тянулась

Так долго, словно белый стих.

Зачем назад я обернулась?

Там нет попутчиков моих.

Одни расстались на меже,

Другие умерли уже.

Неважно, как село зовётся,

Неважно, как меня зовут.

Пусть эта школа не взорвётся,

Пусть эту школу не взорвут…

***

Господь бывает мужиком,

За бытовуху срок отбывшим.

Господь бывает стариком,

Домашний адрес позабывшим.

Господь бывает сиротой,

Живёт в бараке запустелом.

Господь бывает даже той,

Которая торгует телом.

Ему не стыдно быть бичом,

Пока мы зло и смуту сеем,

Но никогда — не палачом

И никогда не фарисеем.

Никто бродягу не впустил,

Не дал ему штаны и куртку.

А Он преступника простил

И не отвергнул проститутку.

***

А в детстве мальчика любили,

Он зла не делал никому.

Но в день, когда его убили,

Никто не плакал по нему.

Никто не знал, что он, холодный,

Лежит в овраге под мостом,

А рядом верный пёс голодный

Лежит с оторванным хвостом.

С чего бы вдруг такой красивый

Со мной, соплячкою, дружил?

Был Серый, а точнее сивый,

И голову в Чечне сложил.

За Родину, за президента,

За деньги, чтоб кормить семью,

За откосившего студента,

Занявшего его скамью…

***

Со станции Шевченко

Отходят поезда,

Со станции Шевченко —

Неведомо куда.

Быть может, в стольный Киев,

Где есть бистро, метро,

Где слёзы, очи выев,

Вливаются в Днипро.

А может быть, в Одессу,

Где на стволах смола,

Где не читают прессу

Сгоревшие дотла.

А может быть, в Черкассы,

А может быть, в Херсон.

Стоит народ у кассы

И длится страшный сон.

Следят глаза пустые

За стрелкой на часах.

Но ангелы святые

Живут на небесах.

На землю посмотрите

Из белых облаков,

В Россию заберите

Детей и стариков.

Им нечего поставить

В отсек для багажа,

Их некому избавить

От злого грабежа.

Пускай они на полки

Улягутся свои

И спят до самой Волги…

А в Курске — соловьи.