Стихи
Стихи
* * *
Век мой китежный, отражение
Бела-облака в озерце…
От искристой воды свечение,
Отсвет радости на лице
Углядеть я пытаюсь истово.
Обмануться боюсь стократ.
Лишь вода золотится искрами…
Кто ты мне: ни отец, ни брат?..
На твой берег пришла смиренная,
Зорким солнцем всплыву со дна.
Будет истина сокровенная –
Преднабатная тишина.
Обниманья – рассветы емкие,
Целованья – денниц пожар –
Нам, земным, поднебесной кромкою
Улыбается Светлояр.
И сокрытый до дня заветного
Предо мной – триедино свят! –
Ты откроешься, семиветровый,
Мил-сердечный мой, Китеж-град.
Стон набатный как сон срывается,
С колоколен струит вода,
Когда с веком своим встречаются
И прощаются навсегда.
И на крыльях стрижей возносится
Зримый, видимый за версту,
Свет от встречи до неба с проседью
Из отверстых вод в высоту.
* * *
Здесь петляют дорожные дали,
Фонари в полумраке дрожат.
Здесь расхристанный ветер распяли
Или взрезали дождь без ножа…
Здесь на тех, кто столь юн, сколь отчаян,
Путеводные смотрят огни.
И гостей здесь встречают не чаем,
Ближе ближних отныне они.
Перебежная тропка-дорожка,
Порубежные веси-края:
Ехать в сторону счастья сторожко
От другой стороны, где семья.
Уезжают всегда от кого-то,
Было б только к кому уезжать…
Эта странноприимная квота
В двух словах – провожать и встречать.
* * *
А я развеян ветрами…
Гарсия Лорка
Обещанья мужские недорого стоят –
Легковесней пуха, прочней пера!
Ничего, мой хороший, ломать – не строить,
Знать, боярышнику вызреть пришла пора…
Правды – ни на грош: не сентябрь – истома.
Драгоценный мой, не продешеви:
Увлечениями ветренными влекомые
Недалече бегают от любви!
Не случайно сказано: «смерть – полушка»,
Отцветает и отгорает влёт!
И зардевшейся барынькой-хохотушкой
Осень (царственная побирушка!),
Все плоды пособрав в подола, придёт
И упрямо посмотрит – молча, мороча,
Обметая равнины красой-листвой.
Мокнуть под дождём нету больше мочи,
…Раскидал боярышник своё узорочье –
Раскидало по осени нас с тобой.
Оправдаться неужто достанет духа?
Но, не веря обещаниям и дарам,
Пожелаю себе ни пера ни пуха,
А тебя посылаю ко всем ветрам!
* * *
«Переплыть бы раздольну Волгу
По лихому теченью встречь!» –
Так дерзания юности колко
Будоражили кровь и речь.
Растревожена девья память
Ускользающей вспять реки.
Всё, что было, сокрыла заводь,
Да угрюмые рыбаки.
Было нас, окаянных, трое -
Ты да я и…река! Река,
Искупавшая нас собою,
Искупившая всё лихое
И сбежавшая в облака…
* * *
По птичьему лёту, по зыбкому льду
Весне первоцветной навстречу иду.
Ветра прилетают
И лёд подъедают,
И дуют в шальную дуду.
И голуби мнутся у кромки пруда,
И смотрят любуясь, как дремлет вода
До майского срока,
В предчувствии рока –
Могучего таянья льда!
С господних и горних поющих высот
Нисходит сиянье на тающий лёд.
По лужам весёлым,
Взметая подолом
Весна мне навстречу идёт.
* * *
Вот примирение – есть и такая пора,
Гложет и гложет спасеньем от утра до утра
Встать и собрать земляники лесной два ведра,
И примириться с собой, став счастливым как будто.
И примириться с судьбой, что течёт молоком
И утекает на небо, из вечера в вечер,
…И земляничным вареньем и мятным чайком
Баловать душу, прощая грехи человечьи.
Вот примирения год, или два, или три,
Не перечесть – в счастье времени не наблюдают.
Над земляничной поляной, взошла, посмотри,
И воцарилась на небе луна молодая!
Пестуя светом земную людскую юдоль,
Тех, что спасением живы от утра до утра,
В ведра с земли собирать то ли быль, то ли боль,
Чтоб понемногу вкушать, став счастливым, как будто.
* * *
Ночной перекрёсток похож на распятье.
Дороги не видно вблизи и вдали.
Здесь линии счастья, как в древнем заклятье,
Вновь с линией жизни сойтись не смогли.
Распутица схлынет. Распустится вишня,
Зажжётся от неба пасхальной свечой.
И сладостный ладан лампады всевышней
Окутает вновь перекрёсток ночной.
Российские вехи – кресты да овраги.
Но в каждой былинке – державная стать,
В ветрах – отголоски имперской отваги,
Эпичность в дожде, что античной под стать.
Так нам ли тужить окаянною грустью,
Веками смирять огнепальный свой пыл?
Здесь реки стремятся к желанному устью,
Какой бы разор на Руси ни царил.
* * *
Что нам за жизнь разговаривать,
Что нам гадать на-гора?..
Жизнь – толокно или гарево?
Завтра. Сегодня. Вчера.
Сколько похлёбку ни взваривай,
Не избежать заварух,
Зарево, марево, варево –
Из молодых и старух.
Старая? Малая? Что теперь?
Не разгадать напрямик.
Жизнь – долгожданная оттепель,
В будущность рвущийся крик!
Песня к рассвету поспела и
Зорька, как мать, тяжела.
Зоркою яблоней белою
С новой весной расцвела…
Много под яблоней этою
Спето-сговорено слов,
Что нам на жизнь нашу сетовать,
Муку в муку измолов.
Дверь притвори в доме стареньком
И, не гадая, молчи!
…Жизнь потихоньку уставится,
Словно заслонка в печи.
СОН-ТРАВА
Близко к сердцу ретивому! Ближе – не принимай:
Вертопраховы правды, речей леденистый наст
Промелькнут по весне, убежав из апреля в май.
Прорастет сон-трава через почву и через нас.
Чернозём пробивая велением высших сил,
Нам не ведомых до холодов затяжных остуд.
Небесами, наверно, что Бог на руках носил,
Были эти цветы, а теперь на земле растут.
Из-под снега, что землю нагую собой укрыл,
Выйдя к солнцу на свет из погибельнейших тенёт,
Сон-трава лепестками похожа на росчерк крыл
Серафимовски хрупких – в поклон до земли согнёт!
И, немолчны, услышишь пророческие слова:
«Не грусти… Отпусти… Жить позволь и сама живи».
…Сон-трава прорастает всегда и во всём права,
Сон-трава прорастает во имя земной любви.
* * *
Многотрудное счастье моё!
Поднимается солнце с востока
И природа себя узнаёт –
Узнаёт в сыновьях ненароком.
Среди сутолок будничных дней,
Среди призрачных дум о высоком,
Кроме сказок, светлей и ясней
Мы согреты лучами востока.
Ну а если покажется мне,
Не жена я, а только невеста –
Где-то мальчик заплачет во сне,
И опять не найду себе места.
Жизнь рассветные гимны поёт,
День взмывает в лучах исполином,
Многотрудное счастье моё,
Нареченное ласково – сыном.
* * *
Что внукам своим мы однажды ответим –
Ответ не готов и не нов…
Что помнят забывшие, бывшие дети
«Лихих девяностых» годов?
Взрослея до срока, подростки-подранки,
Под стадный разгром площадей
Мы помним, как двигались русские танки
На русских угрюмых людей.
На сумеречном рубеже-парапете
Последних иллюзий чертог:
Что вспомнят однажды вчерашние дети?
Над городом пепельный смог.
Предательски памяти вспышки мелькают.
О, где ты отважный герой?
Ужели не важно, ты Авель иль Каин,
Идущий на братский убой?
* * *
Край наследный мой – мир соколиный,
Мой нежданно-негаданный рай.
Домик в листьях отцветшей малины,
Блик остатнего солнца вбирай!
Может, мнится мне, как барабанят
По залатанной кровле дожди,
Иль меня окликает бабаня
Дробным сердцебиеньем в груди?..
Иль туман-атаман Стенька Разин
Снова губит княжну на реке?..
Край соколий, не чувствуешь разве,
То заря-кровяница в строке
Иль студёная Волга-водица
Всё целует заплаканный клён?..
…Ночью что только нам ни приснится!
Тихий мой новорожденный сон…
Новокуйбышев. Бабушка Анна.
Душный август… Прости-прощевай,
Край охранный мой, обетованный,
Вспоминай обо мне, вспоминай!..
* * *
Это всё ничего… осторожной зимой
Пить в вагоне простуженный чай разговоров,
Если каждый глоток возвращает домой
В безвозвратно утраченный юности город.
Но его не нагнать в скоростных поездах
И тогда, упадёт будто лоб на ладони,
Подорожное небушко на провода,
Покачнется звезда в путеводном поклоне.
И на станции Н-ской под вскрик проводниц
Я сбегу на перрон и вдохну этот воздух,
Взбудораженный гомоном буженных птиц,
В понимающем небе и слёзном, и звёздном…
* * *
Качели, замершие в воздухе,
Что это: выдох или вдох?
Для передышки или роздыха –
Переворот, переполох…
Минувшее сомкнулось с будущим,
Ни слёз не ведая, ни зла,
И Родина, примерив рубище,
Стальною розой проросла.
И – строились идеи-крепости,
Искали перемен ветра,
Отринув незавидной крепости,
Обломки прежнего «вчера».
И всё-таки, кто мог раскачивать,
Летящие из века в век
Качели Родины растраченной,
Что это был за человек?!
Мы сами породили новое,
В железно-страшный век летя,
Войны разгневанно-пунцовое
Жестокосердное дитя.
И пройдено немало, вроде бы.
Но сколько призрачных обид!..
Ветра качельные над Родиной.
…И небо Родины кровит…