Стихи

Стихи

***

 

Я пишу ниоткуда, потому что живу нигде,

я забыла твой адрес, но письма ещё доходят,

ни жива, ни мертва, не сгорела в лихой беде,

потерялась, как серый солдатик в ночном походе.

Моя долгая верность выцвела, как платок,

моё юное горе прошло — и уже не жалко,

я прошла за тобой столько ближних и дальних дорог

зимней птицей, жилицей, ночлежницей и постоялкой.

Рядовую, уже никакую мою беду

непростительно было б вместить в наградные списки −

только в общую землю, под небо, ветлу, звезду,

и уже никогда под строгие обелиски.

Прожила — ты скажешь. Не знаю. Прошли года,

провожала, встречала, жалела, была, сказала,

и останусь нигде, ниоткуда, сейчас, всегда

незаметной подробностью станции и вокзала.

 

***

 

Уездная тоска — и вдруг — и в кои лета —

посланником небес — залётный Хлестаков,

столичная звезда, безбожная комета,

руководитель душ, произноситель слов,

 

замученный молвой, восторгами и славой,

он только здесь любим, он понят только здесь,

он близок ко двору, к персоне — Боже правый —

к особе самого… Он — страшно произнесть.

 

Как он красноречив, как он прекрасно бледен,

какой державный жест, какая красота…

И всё-то потому, что он теперь уедет,

и больше никогда… и больше никогда…

 

Сойдёт блестящий век, как с ложек позолота,

и барышня других — мучительных — времён,

подняв огромный взгляд на молодого Блока,

от страха обомрёт: конечно, это он.

 

Конечно, это он. И нет иной причины

для страсти и тоски. Он молод. Он хорош.

И слухи о его трагической кончине —

бессмысленная ложь.

 

***

 

Сохнет на камне соль.

Море о берег бьёт.

В сердце такая боль,

будто уходит флот.

Парусный, молодой,

яростный, как тоска,

выпростав над водой

белые облака.

Просто глядеть вперёд

с легкого корабля.

Он — ещё весь полёт,

мы — уже все земля.

Нами уже стократ

вычерпаны до дна

суть и цена утрат.

Только теперь догнал

юный несмертный грех —

все мы в урочный час

недолюбили тех,

что провожали нас.

 

***

 

Да чем она, молодость, молода,

чем она стоит слёз?

Жалко впалого живота,

жалко ржаных волос,

вот не доблести показной —

с горла рубахи рвать —

жалко пуговки костяной…

Надо было поднять…

 

***

Душа убывает легко,

не слышно, не видно.

Летает не так высоко…

Да ей не обидно.

Душа убывает, как свет

июньский, приветный.

Редеет и сходит на нет…

Да ей не заметно.

Узрела заоблачный знак

и срока не чает…

Не больно, не стыдно, никак

душа убывает.