Журнальный мир

* * *

Ей-Богу, просто сумерки богов.
Смотри, какое небо — это вряд ли
хороший признак. Тягостные капли
бьют по косой в предчувствии снегов.

Твой дом теплоспасителен, когда
он окружён периметром артерий —
всю ночь журчало что-то в батарее.
К тебе идёт огромная вода.

Ну а чего ты, собственно, искал
в свои слегка за мкадом и за тридцать,
где на тебя, желая подкрепиться,
огромный космос повернул оскал,

всей бездной грозно всматриваясь в то,
чем ты себя считал до той минуты,
пока мы все не вышли на плато —
смешные и чумные лилипуты, —

и в каждом бьется собственный резон.
А вот тебе, к примеру, подорожник,
он исцеляет внешне и подкожно,
но погоди, пока что не сезон.

Цепляйся за борт и слегка живи.
Грядёт финал, и ты — его подельник.
А так хотелось ясности в крови —
суббота, воскресенье, понедельник.

* * *

Говорил прародитель людей Адам:
«Я ведь Некту яблока не отдам!
Не отдам ему, хоть он дерись со мной
это яблоко с Землю величиной».

Он смущенный, голый был, несвятой.
Спелый фрукт лежал на ладонях той,
что смеялась и предлагала грех,
оправдавший после по ходу всех.

В общем, Некту случился крутой облом,
состоявший навечно и твердо в том,
что ни Стивен Джобс, ни пастух Парис
не отдали, хоть он вообще дерись.

Потому что яблоки бьются в нас,
это яблочный всходит над миром Спас.
Я иду по саду, как шел Адам —
не отдам, не отдам, не отдам!

Луч сверкает в пепельных волосах,
и сияет яблоко в небесах.
А на древе Некто, тая смешок,
обвивает крону как ремешок.

* * *

Лето бабье, память просто девичья.
В трубах ветер жалостно свистит.
Рассказать тебе бы, кто я, где и чья —
да беседы тяжело вести.

После аварийной страшной полночи
кровь во рту, в мозгах тяжелый дым.
Помню, я спросила в скорой помощи:
«А язык останется таким?»

Он когда-то доводил до Киева,
но сейчас мне сложно говорить.
Как-нибудь без слов теперь пойми его.
Над губой дрожит стальная нить.

Если бы не это повреждение,
ты узнал бы от меня уже
об одном…ну в общем… наваждении…
Об одном…ну типа…мираже…

Я к тебе…ну то есть…это может быть…
Я о том… короче…ни о ком…
Счастье, что врачами не положено
нас трепать поганым языком.

День неумолимо убавляется.
В трубах свищет чей-то страшный зык.
Слава Богу, так и не срастается
вовремя прикушенный язык.

* * *

Сергею Арутюнову

То, что запечатано в конверте,
тайной остаётся до суда.
Скошенной травой и свежей смертью
пахнут твои школьные года.

Что там в нас замешано с тобою —
бабкины молитвы, русский рок.
Не снижаться в битве к мордобою —
главный человеческий порог.

Чувствую протянутые руки
от твоих страниц ко мне самой.
Злой комар опять визжит в фейсбуке,
как ему не стыдно, боже мой.

Белый шум — пустые эти фразы,
редкие бродячие огни.
Их бревно мешает их же глазу,
ты пылинку попросту сморгни.

Через все пороги и пороки
прикрывать тебя в чужом бою.
Кто там говорил о русском роке?
Ты начни, я тут же подпою.

В имени твоём — слегка колючем —
спрятан ёжик таинством лексем.
Брезжит свет за самой тёмной тучей,
и его хватает сразу всем.