Стихи
Стихи
* * *
Кто там плачет и кто там хохочет,
Кто там просто ушел в облака?
То ли кречет кричит, то ли кочет…
То ли пропасть вдали, то ль река…
И гадаю я, тяжко гадаю,
Не поможет здесь даже Господь, —
Где прошли мои предки по краю,
Чем томили суровую плоть?
Зажимаю в ладонях монетку
И бросаю в бездонье пруда —
Робкий знак позабытому предку,
Чтобы молвил — откуда?.. Куда?..
И вибрирует гул непонятный
Под ладонью, прижатой к земле,
И какие-то сизые пятна
Растворяются в сумрачной мгле.
И вдруг чувствую, дрожью объятый,
Посреди перекрестья дорог,
Как ордою идут азиаты
На восток… На восток… На восток…
Но не зрится в прозрениях редких,
Что похожи на детский наив, —
То ль с ордою идут мои предки,
То ль с дружиной, орды супротив?
И пока в непроявленной дали
Растворяются тени теней,
Чую — токи идти перестали,
А вокруг все — мрачней и темней.
И шатаюсь я вдоль раздорожий,
Там, где чавкает сохлая гать,
И все Бога пытаю: «Я — божий?..»
А Господь отвечает: «Как знать…»
* * *
По хлипкой тропинке брести осторожно…
Былое размылось… Выдумывать — лень…
Неправда, что на сердце так же тревожно,
А правда лишь то, что зачахла сирень.
Неправда все эти слова о разлуке,
О вечной судьбе, что одна на двоих.
Неправда, что помнят озябшие руки
Тревожащий трепет ладоней твоих…
Есть Черная речка, Нева и Непрядва…
И дождь, что за шиворот нехотя льет.
Есть Слово… И все остальное — неправда,
А правда, что птицам сегодня в отлет.
Неправда, что ждать остается немного —
Закрутит, сломает, ударит под дых…
А правда лишь то, что раскисла дорога
Да ветер свистит в колокольнях пустых.
* * *
Средь стольких ближних — близких не видать,
Средь пишущих так мало написавших…
И — высшим благом — божья благодать,
Не дав упасть, мешает встать упавшим.
Как это все в метаниях мирских
Становится напрасным и надмирным,
Когда есть ночь с купелью на двоих
И тишина с дыханием эфирным.
Как это все становится тщетой,
Снежинкою в косом метанье света,
Когда ты здесь с единственною — той,
Чья чистота к прозрачности воздета.
Греховен ты… И в помыслах не свят.
Есть женщина, и с ней — светлее дали.
Об остальном пусть птицы голосят
На рубеже бесчестья и печали.
* * *
Все кружит октябрьская медь…
Старый дом отправили на слом…
Можно к электричке не успеть,
Но успеть подумать о былом.
Это там, в серебряном дыму,
На ветру полощется белье.
Поднял тост, к несчастью своему,
Наш сосед во здравие свое.
Поднял тост… Культяпкой поскорей
Подхватил заляпанный стакан.
И вспорхнул за стаей голубей,
Тете Нюше крикнув, что не пьян…
Это там трудяга-патефон
Шепелявит грустно: «Бэ-са-мэээ…»
А я только счету обучен:
«Трижды шесть… И два еще в уме…»
Это во дворе визжит пила —
Ставят голубятни… Сразу две.
Это в небе птицам нет числа —
Турманы кружатся в синеве.
Ну да ладно… Спилены стволы,
Огоньки над станцией дрожат…
Электричка выскочит из мглы
И умчит куда-то наугад.
* * *
Вьюги поздним набегом
Города замели…
Я шептался со снегом
Посредине земли.
В суете паровозной,
У хромого моста,
Стылой ночью беззвездной,
Что без звезд — неспроста…
Я со снегом шептался,
Мне казалось, что он
Только в мире остался —
Ни людей, ни времен.
Хлопья рот забивали
И горчили слегка.
Комья белой печали
Все сжимала рука.
Я шептался со снегом,
Я доверил ему,
Что спасаюсь побегом
В эту белую тьму.
Так мне видится зорче,
Если вьюга и мгла —
Обхожусь, будто зодчий,
Без прямого угла.
А потом — перебегом —
По дороге ночной…
Я шептался со снегом,
Он шептался со мной.
Снег пришел осторожно
И уйдет невзначай,
Как попутчик дорожный,
Что кивнул — и прощай…
* * *
Морозец серебрит твое дыханье,
Похожее на ветра колыханье,
Похожее на перышко лебедки,
Летящее в озерную лазурь…
И ничего не знаю я, о Боже,
Что было б так на истину похоже,
Как это серебристое дыханье,
Что защитит от мрака и от бурь.
Все размывает время-невидимка,
А ты все смотришь, смотришь с фотоснимка,
И веет пятипалою сиренью
От старой фотографии резной,
Где ты одна — заря и непогода,
Где ты одна — и утро, и свобода,
Где жажда серебристого дыханья
Вовек не станет жаждою иной…
Есть острый взгляд… Но есть еще прозренье,
Когда столетьем чудится мгновенье,
Когда поймешь в счастливую минуту,
Что до сих пор не понял ничего,
Что все ушло — обиды, люди, лица…
Пусть только этот выдох серебрится,
Пускай парит над узкою тропою
Пока еще тропу не замело…