Журнальный мир

* * *

Белые ночи закончились, наступили черные дни,

я смотрю в лицо луны, разрезанное битым стеклом,

мраморные короли из церкви Сен-Дени

сидят за моим столом.

Дагоберт первый в грязных штанах вывернутых наизнанку,

Людовик, веселый отец народа,

Генрих второй, старый лев Нострадамуса с выколотым глазом,

и совсем неизвестный мне король.

Они спрашивают меня: где письмо,

где бессмертие, о котором ты пел?

Никто из нас не вернулся домой,

подземные олени лижут соль наших дел.

И мне бы сказать: я здесь ни при чем,

вы вышли из праха и в прах ушли,

но мрамор сковал мое плечо,

и вокруг сидят короли.

Дагоберт первый в грязных штанах вывернутых наизнанку,

Людовик, веселый отец народа,

Генрих второй, старый лев Нострадамуса с выколотым глазом,

и совсем неизвестный мне король.

Проводы масленицы

1.

Вечером мы делали Масленицу:

голову — из старой наволочки,

мозг — из зимних газет,

(туда еще попали: детский рисунок льва,

дырявый носок, обоев кусок,

тусклый зимний свет…),

скелет — из двух сосновых брусков,

сколоченных гвоздями, что гнулись как время

в руках художника,

знакомого с саламандрами

и множеством других существ,

живущих в стране,

куда уходят масленицы и мясопусты,

которую не

принято называть прямо,

потому ни один гвоздь не вошел прямо

в масленичный крест.

Мы надели на нее пальто

с перламутровыми пуговицами,

светящимися в сумерках

как осколки луны,

а на голову повязали платок

из полосатой простыни,

на которой мои друзья любили друг друга

и смотрели сны…

— Жизнь — полосатая простыня,

коротка словно память огня, –

сказал один поэт,

укладывая в сумку спички и керосин,

чтобы поить масленицу огнем,

чтобы кормить ее огнем.

Мы нарисовали ей губы фломастером красным,

волосы — синим,

а глаза — зеленым,

чтобы она не заблудилась в пути,

чтобы мы снова смогли ее найти

в самом конце времен.

2.

Масленица горит, рассыпая пепел по реке,

костры мертвых освещают наши лица,

отблески прячутся в морщинах,

наши тени — ночные птицы.

— Мама-река Масленицу забери

пусть вернет тепло в наши сумрачные края, —

поют девушки на берегу,

и ветер задирает подолы пестрых юбок,

— Мама-река приведи нам быстрей весну,

мы сами как Масленица горим! —

поют девушки на ветру…

А мы вокруг стопки блинов

протуберанцы жареных солнц

бодрые перцы и буйные старцы

огненную воду пьем.

Пепел Масленицы легкий как вдох,

летит над рекой, поднимая лед:

по черной воде, по млечному пути

она к истокам идет.

— Мама-река Масленицу забери

пусть вернет тепло в наши сумрачные края, —

поют девушки на берегу,

и ветер треплет разноцветные голоса,

— Мама-река приведи нам быстрей весну,

мы сами как Масленица горим! —

поют девушки у воды.

И пока не погас огонь,

пока не рассеялся дым,

Масленица подпевает им.