Журнальный мир

* * *

Памяти Михаила Толстых

Зимний день. Ничего хорошего.

Подлый выстрел… и сердце – в крошево,

на съедение “крысам’’ отдано.

Благородство и честь доподлинно

стали новой мишенью мелочных

лжеборцов с ветряною мельницей.

Отчего же земля погостами

как травой зарастает, Господи?!

Убиенных героев души

встретит ангел у райских врат,

что ушли они – Боже, слушай! –

каждый, видимо, виноват.

Кто теперь на кого обижен –

не решит запоздалый спор,

вот ещё один к звёздам ближе

мчится нам всем наперекор.

Видишь, Господи, в небе зарево –

вслед молитвы летят за ним:

дай любви ему недодаренной,

и хоть в Царстве своём – храни!

* * *

По мотивам учения

о едином информационном

поле Земли

Силуэт за окном

в предрассветный чернильный час

превратился опять в вытынанку¹.

То ли сон невесом,

то ли мысли излишком масс

перевесили веки с изнанки.

Время вяло бредёт,

водрузив полумрак квартир

на свои изнемогшие плечи.

Под секундный отсчёт

мысли рвутся в земной эфир,

как из тьмы ошалевшая нечисть.

А поток волновой

собирает и тащит прочь

наши замыслы, словно трофеи.

Тот, кому не впервой,

подберёт для себя точь-в-точь

и примерит чужие идеи.

Аксиома проста:

вдохновения миг похож

на забег в скоростной эстафете.

Покорит пьедестал

самый быстрый, а прочим – что ж,

остаётся пенять лишь на ветер.

* * *

Когда принадлежишь к маленькому народу, который отказывается безропотно следовать идеям народов больших, то могущественные силы станут бомбить тебя бомбами, и назовут их «ангелами милосердия». И забвение, позднее, поможет с этим примириться.

Эмир Кустурица

На верёвках времени память народная,

на безветрии – как броня,

нависает плотным полотнищем, Родину

от неверия век храня.

Но порой слетаются издали коршуны

в земли вольные – взять своё,

и тогда бывают крылами их скошены

столпы истины, мол, гнильём

поросли они да состарились, в шутку ли

говорят: «Чересчур просты»,

разрывая память когтями жуткими

между делом на лоскуты.

Из рванины той для народа лоскутные

не одежды, а саван шьют…

Запугав людей, объясняют попутно им,

что история – миф, этюд,

или вовсе ложь праотцов беспричинная,

неуместная, как вопрос,

отчего заморские гости бесчинствуют

и повсюду суют свой нос?

А когда в разгар кровожадного пиршества

упрекнуть их рискнёт пострел,

всех неравных, загнанных и не смирившихся

уравняет в правах расстрел.

И безумец явит толпе озарение,

что живыми нужней рабы,

большинство тогда поспешит во спасение

покориться и всё забыть…

Но вонзит Безвременье в сердце заточку им

аж по самую рукоять,

продолжая войнами, словно примочками,

от забвения исцелять.