Журнальный мир

ЮРИЙ ТАТАРЕНКО

Новосибирск

ОТЕЛЬ 4 ЗВЕЗДЫ

Жил по законам магии

Два бесконечных дня.

Если я стану маленьким,

Не поливай меня.

Строчки чеканил запросто,

Рифмам не изменял.

Если я стану августом,

Посентябри меня.

Пуговичные прорези

Верности не хранят…

Если я стану прописью –

Перепиши меня.

Танцы дождинок с листьями –

Осени западня.

Если я стану истиной,

Не вспоминай меня.

АЛИНА СЕРЁГИНА

Люберцы Московской области

ПТИЦА

Надо мной – синева, подо мной – сон-трава,

А во мне – всё слова, всё свежей да упруже…

Я, наверное, дерево – все дерева

Прячут кольца внутри, а не носят снаружи.

В кроне вечно шумит то норд-вест, то зюйд-ост,

Гнутся тонкие руки мои, словно ветви;

И поёт во мне птица, не вьющая гнёзд,

Не про вёсны поёт – про суда и про верфи,

Что бывает, как ситец зелёный, вода,

Шьют волну корабли по зелёному ситцу…

И приходит сюда человек иногда –

Он целует листву мне и слушает птицу –

И тогда подо мной закипает земля,

И ко лбу его жмусь я прохладной корой, ведь

Я, наверное, мачта его корабля –

И, меня не срубив, корабля не построить…

…Он не рубит – и я дорастаю до звёзд.

И поёт во мне птица, не вьющая гнёзд.

ЕЛЕНА УВАРОВА

Мытищи Московской области

ОЖЕРЕЛЬЕ

В прошлой жизни я был цыганом: пил вино, воровал любовь.

Помню, как-то в запале пьяном, за плетнями тверских дворов,

в кабаке, где тянуло прелью и гудело полсотни рыл,

я жемчужное ожерелье дочке конюха подарил.

Пошутил: «В нём душа живая, только ныне укрыта сном.

А разбудишь (сама не зная) – мы, бедовые, совпадём.

В каждом веке найдём друг друга, будем вместе в любых мирах».

И ушёл… И скулила вьюга, как собака скулит впотьмах.

Сотня лет с той поры минула. Не кочую – свой дом, жена,

на парковке – седан сутулый, в чубе – ранняя седина.

А на сердце свинец и тучи: чувства есть, да всегда не в масть.

Но недавно мне выпал случай с проводницей одной совпасть.

Мы, обнявшись, летели в бездну, а потом поднимались ввысь.

Было жарко в купе и тесно. И разгульно пьянила жизнь.

Пахло волей, полынью, Тверью, проводницей, сырым бельём.

И мерещилось ожерелье на горячей груди её.

СЕРГЕЙ КРИВОНОС

Сватово Луганской обл.

***

В твоём лице есть что-то от весны,

От всех апрелей будущих и прошлых.

Проталины морщинок осторожных

Улыбкой добрых глаз освещены.

В твоём лице от лета что-то есть.

Когда приходишь ты, теплеют будни,

И на душе становится уютней,

Как будто добрую прислали весть.

В твоём лице и белизна зимы,

И осени задумчивость лесная.

Что будет с нами завтра, я не знаю,

Но знаю, будет мир с названьем «Мы».

И, небо исписав наискосок

Безоблачными буквами созвездий,

Хмельная ночь нам окна занавесит

И бережно прижмёт к виску висок.

ЮРИЙ МАКАШЁВ

Барнаул

ТЫ МОЙ БОГ

Ты мой Бог.

Не потому, что рядом

Неба синь. И «город золотой»

В череде прошедших звездопадов

Кажется нам сбывшейся мечтой.

Ты мой Бог.

Не потому, что вместе,

Снова отмеряя день за днём,

Получаем радостных известий

Ровно сколько грустных отдаём.

Ты мой Бог.

Не потому, наверно,

Что бывает разным волшебство.

Просто ты…

Пусть медленно, но верно

Сделала наш мир

Из ничего.

КЛАВДИЯ СМИРЯГИНА

Санкт-Петербург

ЯБЛОКО

…А яблоко ложится в руку,

как будто помнит райский сад.

У них, пригубивших разлуку,

нет времени смотреть назад.

Есть только этот день осенний,

есть ельник, дятла метроном

и завтрашнее воскресенье

с полынным праздничным вином.

И небо выцветшего ситца,

и запах скошенной травы,

и знанье, что не повторится

вот эта речь сухой листвы.

А если сентябри иные

им вместе встретить повезёт,

пусть снова будут выходные,

молчания тягучий мёд.

Она не названного слова

опять почувствует огонь.

И яблоко положит снова

в его горячую ладонь.

СВЕТЛАНА ПЕШКОВА

Липецк

НАДО МНОЮ ЗЕМЛЯ

Ты меня по имени не зови,

мы с тобой случайные визави –

две беды в прокуренной тишине.

…А меня вне города больше нет.

Я дитя его – у него внутри,

и смотрю глазами его витрин

от Базарной площади до пруда.

Я теперь из города – никуда.

От Никольской башенки – до кремля

подо мной – земля,

надо мной – земля.

Я теперь – дыханье крылатых львов,

папиросный дым, перегар дворов,

колокольный звон и колёсный скрип,

я – нектарный флёр златоглавых лип.

У меня в ладонях –

прохлада луж,

у меня в гортани –

сквозняк и сушь.

Ты привык по имени… Ну и что ж!

Отними у памяти, уничтожь,

вырви восемь звуков, сожги, развей,

без любимых слов – забывать быстрей.

Я тебе ни сродница, ни жена,

не тобой наказана-прощена.

Я – вьюнок, примятый твоей ногой,

и трава, и корни, и перегной,

серый мох, крадущий тепло камней…

Ты, когда остынешь, придёшь ко мне.

ЕВГЕНИЙ ИВАНИЦКИЙ

Фрязино Московской обл.

ЧАСОВЩИК

Это тема для валторны, двух фаготов, клавесина,

Двух свистулек, двух снежинок, колокольчиков зимы.

Открывается шкатулка, где Щелкунчик с балериной, –

Музыкальная шкатулка, где с тобой кружились мы.

Флейте – петь, снегам – искриться, нам – разгадывать загадку:

Неужели мы вернулись, неужели влюблены?

А над нами две снежинки, и несут нас две лошадки

В наше кукольное царство и игрушечные сны.

Мы – две сущности, две ноты царской радостной охоты.

Нас с тобой не испугает волчий вой из детских книг.

Позади большая вьюга, и ликуют два фагота.

Бунтовавший тёмный ангел нынче – тихий часовщик.

Чёрный пластырь вместо глаза на лице его совином.

Словно крылья старой птицы, свисли полы сюртука.

Заржавели зодиаки, и растянуты пружины,

А в сердцах так мало счастья, тут работы на века.

Фея-флейта гасит свечи. Бьют часы, но как-то странно.

Надо смазать шестерёнки износившихся миров.

Спит усталый старый мастер, сполз парик его стеклянный.

Осторожная кукушка не выходит из часов.

Часовщик сердец бесплотных, часовщик миров полночных

Спит, а облако, как птица, звёзды бледные клюёт.

Пусть кружиться нам недолго, наше счастье пусть непрочно,

Но счастливая валторна начинает свой полёт.

ЛЮДМИЛА БАНЕВИЧ

Москва

МАТИЛЬДА, ТЫ СНОВА ЗАПУТАЛА ПРЯЖУ…

Матильда, ты снова запутала пряжу!

Ты просто бездарна, как старый носок,

Который годами всё вяжешь и вяжешь,

А всё – неумёха, какой с тебя прок?

Детей разогнала, побила посуду

И шамкаешь громко кривящимся ртом.

Матильда, постой, мне так больно и худо,

Не смей покидать наш неприбранный дом!

Куда ты спешишь? Ну не будь слишком строгой,

Здесь кров твой, замри, помолчи у дверей.

Полвека идём мы одною дорогой,

Я плакал, когда ты рожала детей.

Матильда, упрямая злая старуха,

Одна норовишь ускользнуть со двора!

Вот ставня стучит так зловеще и глухо,

Свет меркнет… послушай. Неужто пора?

Матильда, как можно?! Меня ты любила.

Зачем же теперь – в этот день, в этот час

Меня, как очки, вдруг взяла и забыла,

И выпало время… и свет вдруг погас.

Спасибо, родная, я нитку нащупал.

Клубок покатился… Матильда, постой!

Я слаб без тебя…Башмаки перепутал.

Прости, дорогая, Я вслед… за тобой…

МАРК ШЕХТМАН

Маале-Адумим, Израиль

СТИХИ ГАЛАТЕЕ

Ocтaвь Пигмалиона, Галатея!

Талантом, как недугом, одержим,

Над замыслом заоблачно немея,

Земному он становится чужим.

Он в мраморе свои виденья прячет,

Как будто бы надеется опять

Изведать богоданную удачу –

Любовь из невозможного создать.

Оставь его! Иди! Там ждут Афины!

Там целый мир! Hу чтo жe ты? Иди!

Сильны мужи и юноши невинны…

Повелевай – округлостью груди,

Капризом бёдер, зовом лoнa, властью

Влечений, изгоняющих покой!

Ночной жасмин благоухает страстью,

И влажно дышит в сумерках левкой,

И роза зачарованно запела…

Иди же, Галатея!

…А потом,

Когда поймёшь – душа окаменела, –

Вернись для пробужденья в этот дом,

Где нежность – не разменная монета,

Где камню повелели – Оживи! –

И где любовь есть продолженье света,

А тело – продолжение любви,

Где вишнями колышется аллея,

Где за окном цикада голосит…

Вернись к Пигмалиону, Галатея!

Никто другой тебя не воскресит.

ДМИТРИЙ КУРИЛОВ

Москва

В БЕССОННОЙ ГОЛОВЕ ТАКОЕ ОРИГАМИ….

В бессонной голове

такое оригами! –

то ангелы поют,

то демоны трубят…

Шататься по Москве,

ходить весь день кругами

и думать о тебе,

и чувствовать тебя.

Любовь моя и боль,

ты – рана ножевая,

ты – мой горящий куст,

и крест, и забытьё.

И горько, и светло

мне жить, переживая

присутствие твоё,

отсутствие твоё…

Любовь моя и боль!

Ты – праздник и ненастье,

ты жизни вечный мёд

и смерти остриё!

Ты в сумраке моём

мерцающее счастье,

безумие моё…

спасение моё…

МИХАИЛ ЧЕТЫРКИН

Порту, Португалия

ОСТАНОВИСЬ… – Я ВСПОМНЮ САМ…

Остановись… – я вспомню сам

Как рассвело не по часам,

Как луч скользнул за край стола

…И показалось –

Февральский мир вдруг стал так мал,

Иных миров воссоздавал

Он тень и свет. А ты спала.

И улыбалась…

Всё необычно было мне…

Там ель к оттаявшей зиме

Как в измерении другом

Тянула лапы,

Там звук молчанье пережил…

И день, наш новый пассажир,

Вошёл в привычный свой вагон,

Снимая шляпу.

Снега готовились к весне,

И новый год протёр пенсне,

Тактичный. Вежливый. Живой.

Несовременный…

И как любовь из светлых книг

Твой аромат ко мне приник

Теплом. И свежей синевой

Одновременно…