Журнальный мир

* * *

«… И сумеречный свет извне»
Д. Лепер

Я в город Тотьму соберусь опять,
Где Сухона течет лишь в центре русла,
По краю запахов и тишины.
Где лилию речную можно взять
И повернуть, с обратной стороны
Разглядывая, как предмет искусства.

Четыре темных чистых лепестка
В ней обрамляют свет.
Так небо обнимает земля на севере.
По млечному пути
Баржа плывет, недвижная почти,
В слоистом воздухе дрожащая, немая.

А в городе черемухи парят
Над медленными тропами людей.
Железные цветы свисают с водостока,
И пупсики, что между рам стоят,
Мне вслед глядят голубооко
Как дети маленькие маленьких детей.

Пойду в гостиницу и лягу на кровать –
Смотреть в окно, не задремлю покуда,
А может и не буду спать.
Пугающий неведомый покой
Поселится в забывшейся во мне,
И не замечу, как глубоко
Сольются и забрезжат в тишине
Прозрачный сумрак комнаты высокой
И сумеречный свет извне.

Ферапонтово

Отягощенные собой
И здравым смыслом
Вошли мы в храм.
Но голос Дионисия
Замедленный
Был недоступен нам.

Печальный, умный лоб экскурсовода
Под взглядом распростертых глаз,
Казалось, изнемог сегодня.
– Потише, умоляю вас,
Ведь в храме вы… –
И чуть не вслух:
– В Господнем…

И говорила, думая свое,
И молнию на курточке старалась
Поддернуть вверх. Но молния сломалась.
Ее жалея, я не слушала ее.

Крыло архангела найдя и голубя,
Был светел луч,
Сошедший с небосвода.
Смотрела я на цель его прихода
Из глубины и темноты себя.

Котенок серый
Жил в тени,
В преддверии расписанного храма,
И Гусев, реставратор,
Вместо мамы
Склонялся с блюдечком над ним.

Всё вместе – белой ночи ожиданье
И Гусева незамутненный лик,
У магазина пьяненький старик –
Всё было тишина и состраданье.
А солнце к вечеру
Как будто не спешило,
Всё плавало по озеру пустому.
Спокойна я была.
И не страшила
Меня
Дорога к дому.

* * *

Павлу Шимесу

Был холод на земле.
В окне высоком
Скрипела форточка, и танцевал сквозняк.
И птица зимняя,
К стеклу прижавшись боком,
Смотрела сквозь меня,
Сквозь комнату,
Сквозь мрак.

Раздельный взгляд ее,
Невольность существа,
Прилет нечаянный во тьме
Меня встревожил,
И был тот миг, помедливший едва,
Моею жизнью
Пережит и прожит.

Когда же свет зажгли,
И говором мой дом
Наполнился и изменил обличье,
Еще мне виделся
В провале
За окном –
Мелькнувшей жизни
Призрак птичий.

* * *
Надозерного неба круг,
Много света белого.
Ни на чем висел паук,
Фортеля выделывал.

Ты еще вернуться хотел,
Потому что забыл нож.
Кто-то ягоды упавшие ел.
Чавкал. Наверное, еж.

Тихо шли. Никуда не спешили.
Заблудились слегка.
Лето было. Мы тоже были.
Не забыто пока.

* * *
В конце июля зацвела вода,
Мерцала золотом в деревьях.
И чайки, шумные, как никогда,
Роняли перья.

Сквозила одинокая сосна
Корнями голыми над обрывом.
Я тоже в то лето была одна.
На грани срыва.

* * *
Долго же пришлось идти,
Чтоб прийти в это лето.
Что успела обрести,
То приходится нести
Без тебя в это лето.

Птичий голос вдалеке
Отзвенел в это лето.
Лунный отблеск на песке,
И душа на волоске –
Без тебя в это лето.

В зоопарке

Не слезы это. Так, соринка.
А может, слишком яркий свет.
Допустим, ничего и нет.
Но кто тогда создал фламинго?

И что нас всех объединяет?
И чья душа во мне болит?
Вот сурикат. Как я стоит.
И смотрит. И не понимает.

* * *
Всё же встретились мы.
На огромной планете
Среди света и тьмы,
Потерявшись, как дети.

Через пропасти лет
Ни моста, ни парома.
Ничего у нас нет,
Ни дороги, ни дома.

Только ветра глоток
И простор над обрывом,
Только мыслей поток.
Только фразы обрывок.

* * *
Я вышла к берегу умыться,
Небес почти не задевая.
В слоях тумана пропадая,
Летела птица.

Стояло утро и сияло,
Когда, совсем уже седая,
Непоправимо молодая,
И я стояла.