Журнальный мир

* * *

Как бы ни были смежны и тонки

Возбуждающие города,

Почему-то волнуют итоги,

Состояние рынка труда:

Как и в молодости, голозадым,

Государственничества оплот,

Ощущаешь себя нганасаном,

Эпицентром безмерных болот,

Рыболовственно вяленым нивхом,

Зацепившимся за Сахалин,

Чья судьба на раздолье великом,

Остры когти и взор соколин,

Милым чукчей, наивным селькупом,

Пред которыми меркнет якут,

Придающий значенье секундам,

Что щеколды веков отомкнут.

То скрипят эти скобы, то гнутся,

У замка лишь главком деловит –

Поневоле припомнишь тунгуса,

Наблюдавшего метеорит.

Как же мал мой бюджет, иссякающ,

И, разложенный по коробкам,

Умножает размер их седалищ,

Социально-культурных программ,

Возгнуси же, сибирская флейта,

За исконное счастье воюй –

Потаённую скважину в лето,

Потогонный, как сопло, июль.

* * *

«Тра-та-та, тра-та-та…»

_{Детская песенка}

Скривившись от бодяги,

Берущей под кадык,

Окольными путями

И на перекладных,

По-детски угловато

Стесняясь и грубя,

Составы шли куда-то

В безвестные края,

Отверстыми степями,

Где об руку с бедой,

Загадочно сияя,

Мерещилась юдоль,

И преданно служила,

Забыв про отпуска,

Унынью пассажира

Дорожная тоска.

В составах славу пели

Богам из разных сект,

Умывшись из купели,

Гасили верхний свет,

И видели с изнанки,

Как стянута петля –

Немые полустанки,

Совхозные поля,

И, привалившись к драге,

От грёз исцелены,

Светили им бараки

Из млечной целины,

И вы благоговейте,

Кто ведом и ведом,

Такие же, как эти,

Стоящие вверх дном.

* * *

Голося меж лесов и озёр,

Замечаешь ли ты, как далёко

Над равнинами длани простёр

Властелин, чей девиз – подоплёка?

Так не жили ни после, ни до:

Образованы, сыты, обуты,

И свободны, как, может, никто,

А проснёшься и чувствуешь – путы.

Саданёт кулаком под ребро,

Безотрадней пути подъездного

Пониманье, что нас погребло

Лишь одно бесконечное слово.

И плевать, как трактует его

Экономики щель сырьевая,

Если трескается естество

На осколки подразумеванья.

* * *

Я некогда пространство понимал,

Как сбор простых трудяг, жестоких пьяниц,

Чиновничества, чей надменный глянец

Выковывал бессмертья номинал.

Я чтил фасадов пепельный акрил

Нагую копоть лёгочных артерий,

И облаков сияющий иттербий,

И как с людьми, с домами говорил.

… Лишь в детстве так бывает высока

Обязанность воспринимать явленье,

И жизнь саму, как лежбище тюленье,

И взрослость, как утрату языка.

* * *

…Как однажды замкомбата

Щурясь, обронил –

В горы лезть высоковато,

Хватит и равнин,

По изгаженному снегу

Выходи пестреть,

Запоздавшую разведку

В котловине встреть,

Чтобы хоть на послезавтра

Смолкла дичь команд,

И заря б не воскресала

С октября по март,

И, самим собой затравлен,

Дождик моросил,

И постанывал с окраин

Местный муэдзин.

Отчего ж так тошно, грустно,

Будто мордой вниз

Лёг, расстёгнут, как разгрузка?

Чистый модернизм:

В размышленьях о финансах,

Думах, как Москва,

Жизнь твоя, как нудный насморк,

Мертвенно тускла.

На своих местах исконных

Стайный быт салаг,

Небо в пепельных осколках,

Яства на столах…

И в сомненье обоюдном

Мысль, как урс¹, узка:

Новый год под Алхан-Юртом

И тоска, тоска.

* * *

На прежнее опираться ль,

Сбывать ли его в расход,

Искусству спецопераций

По жизни не до красот.

Покличешь, а голосов-то

Пожиже, чем на плацу –

Накопишь до полувзвода,

И плакаться к праотцу.

Ещё не таких ловила

Со скуки ль, из баловства

Душманская котловина,

Заросшая полоса,

Но разве в зелёнке прятал

Входные без выходных

Потёкший аккумулятор,

Умученный под кадык?

О, если б не предписанье,

Представила б головня

И сретенье то пейзанье,

И плотность того огня…

Такие кололо глыбы

Болотом из-под осок,

Что видно, как день тут был бы,

Но долго пробыть не смог.

Не ждать же, когда пристрелят…

Корячься, но не сгорай,

Когда в двух шагах пестреет

Ружейная пастораль,

И тянет от рук облезлым,

И брызнувшим в рот ручьём

Две ласточки над комбезом

Щебечут, как ни при чём.

* * *

Присядь на койку, клан сопран,

Цвети, календула.

Вернулся, вещи разобрал –

Москвы как не было.

… Ты пробочку-то отверни.

Прости, чудовище.

Порвали сланцы мы твои.

Размерчик тот ещё.

Пока ты, зёма, пребывал

В общенье с массами,

По ком-то плакал трибунал.

Едва отмазали.

Хреновый вышел эпизод.

Бардак с высотами.

Потерь на двадцать из двухсот.

Одни двухсотые.

Из худших выбирая зол

Косое зырканье,

Сложили рапорты на стол

Косноязыкие.

Разведка поздно засекла

Куначьи шнобели,

И жахнула из-за села

Поддержка, чтоб её.

Проси теперь у катаракт

Негабаритного…

Что срочка арте, что контракт,

Ультрамариново.

Ещё он толком не подсох,

Не вмёрз проталиной

В чеченский плавленый песок

Их профиль вдавленный.

Ни бега им сквозь облака,

Ни дома отчего.

Давай ещё по два глотка,

И – в томагочево.

* * *

Вящая пустота,

Облачный тонзиллит –

О, что за мысль тогда,

Осенью осенит:

Странно среди клоак

Машется кораблю.

Здесь, на семи холмах,

Ветрено, как в Раю,

Где кувыркаем шлак,

Плачущ и красноок,

Время в подживших швах

Смотрит в тебя, сынок.

Смотрит в тебя, а ты,

Вытянут, как сержант,

Знаешь, как сны блатны –

Мёртвых не освежат.

… То, что всегда с тобой,

Прежнюю муть круша,

Музыке отставной

Не подаёт гроша,

Пользует алкоголь,

Лезет на пулемёт –

Музыке полковой

Пальца не подаёт.

* * *

Раздираемый Осанной,

Неспособный петь в Раю,

Вот я, Господи, тот самый,

Что хвалу тебе трублю.

Даже если вдруг затихну,

Не душой – умом пойму:

Слава, слава Господину,

Господину моему!

Только струйка эстрагона

Ляпнет, ноздри мне клюя:

Видишь, как я безработна?

Я, как ты, и ты, как я.

Помешавшись на испуге,

Жеребцов пустивши вскачь,

Пряхе дней, античной суке,

Кинусь в ноги – срок означь!

Не упрямься, подыграй же!

И ответит мне швея –

Обозначу, но не раньше,

Чем уверуешь в меня.

г. Москва