Журнальный мир

Историю сибирской литературы XIX в. вряд ли можно считать хорошо изученной, ведь в ней на сегодняшний день есть имена писателей с совершенно не проясненными творческими биографиями. Еще в первой половине прошлого века М. К. Азадовский, собиравший материалы о раннем, «допетербургском» периоде жизни Петра Ершова, отмечал, что формирование юного поэта началось уже в родных ему местах — в Западной Сибири, где в это время существовал круг интеллигенции, неравнодушной к поэтическому слову.

В книге «Очерки литературы и культуры в Сибири» Азадовский писал:

С конца двадцатых годов, то есть в то время, когда Ершов был в старших классах гимназии, в столичных изданиях начали появляться стихи местных поэтов: Черкасова, Нагибина, Речкина. Кому принадлежат эти имена? В списке подписчиков на второй том «Истории русского народа», опубликованном Н. Полевым в одном из номеров «Московского телеграфа», упомянуто два лица из Тобольска: один из них старший адъютант штаба отдельного сибирского корпуса гвардии штаб-ротмистр Иван Черкасов. Очень вероятно, что этот Ив. Черкасов и есть наш поэт. Другой тоболяк, помеченный в списке подписчиков, — Василий, — Василий Афанасьевич Нагибин, видимо, чиновник. Было бы заманчиво видеть в нем второго тобольского поэта, но их инициалы различны: поэт, печатавшийся в «Литературных прибавлениях к “Русскому инвалиду”» подписывался И. (а не В.) Нагибин. Но все же это случайное упоминание очень важно: оно свидетельствует о существовании в Тобольске в начале тридцатых годов какой-то культурной семьи Нагибиных, принадлежащих к местному чиновничеству¹.

Что же еще можно добавить к этому пассажу об интересующей нас личности? К сожалению, совсем немного. В «Материалах для сибирского словаря писателей» Н. В. Здобнова читаем: «Нагибин, Иван Андреевич, сибирский поэт. Сотр<удник> “Лит<ературных> прил<ожений> к Русскому Инвалиду” и “Лит<ературной> Газеты” (1830—1840)»².

Просматривая газету «Литературные прибавления к “Русскому инвалиду”», я нашла три произведения поэта: стихотворение «Гроза (И. Л. Ч…ву)» с подписью «Иван Нагибин. Тобольск. 1 мая 1832» (1832, № 52, 29 июня, с. 414—415), поэму «Алтын-Аргинак» с подписью «Иван Нагибин. Тобольск. 17 марта 1833» (1833, № 42, 27 мая, с. 333—335) и стихотворение «Звезда Вифлеема» с подписью «И. Нагибин. Тобольск. 1832» (1834, № 1, 27 июня, с. 408). Как показывает датировка стихотворений, творческий период Нагибина был краток: 1832—1833 гг. Попытка найти стихи этого поэта в другом издании — «Литературной газете» оказалась безуспешной. Столь же безуспешными были также и поиски биографических фактов в архивах Тобольска.

А теперь обратимся к поэме Ивана Нагибина «Алтын-Аргинак» и сразу же отметим, что текст этого произведения неизвестен — возможно, по причине своей малой доступности — не только обычным читателям, но и литературоведам. Газета «Литературные прибавления к “Русскому инвалиду”» давно уже входит в число раритетных изданий. Безусловно, интересно было бы узнать, сохранились ли экземпляры этой газеты в библиотеках Сибири. Но как бы то ни было, мы видим, что историки литературы ограничиваются лишь упоминанием названия этой поэмы и ссылкой на «Литературные прибавления» в качестве источника ее текста. Так, в очень обстоятельных в целом и значимых для сибиреведов работах Ю. С. Постнова Нагибин называется только в общем перечне тобольских поэтов наряду с И. Черкасовым, Речкиным, И. Веттером, Е. Милькеевым, а из текста его поэмы не приводится ни одной цитаты³.

А между тем, как нам кажется, поэма И. Нагибина сохраняет свою историко-художественную ценность и заслуживает интереса со стороны современных ценителей русской поэзии о Сибири. Это произведение дополняет наше представление о литературных образцах, в которых присутствовала тема вхождения Сибири в русское государство. Тема эта была особенно значимой для отечественного романтизма 1830-х гг. и развивалась во всем разнообразии драматических обертонов в жанре поэмы. В 1837 г. П. П. Ершов создает поэму «Сузге», напечатанную через год в журнале «Современник», а поэма «Абалак» Е. Л. Милькеева появляется на страницах того же «Современника» в 1841 г. Первым же в этом ряду по времени оказывается произведение И. Нагибина.

Основным источником названия и сюжета «Алтын-Аргинака» стала «История Сибири» Г. Миллера. На этот труд поэт ссылается в двух своих примечаниях к поэме. Г. Миллер пишет о названии возвышенности, на которой в будущем появится русский город Тобольск, следующее: «Высокий мыс, где ныне город Тоболеск, выкидывал из себя золотые и серебреные искры, при чем упомянуто, что оной мыс тогда Алтын Аргинак назван»⁴. Для Миллера, в свою очередь, была значима «История Сибирская» С. Ремезова, где есть эпизод с описанием причудливых видений на крутом берегу Иртыша: «При Маметеве сыне царе Сенбахте i видешася в летное время воды и земля, и травы окрововлены и черны, на градском же месте по горе и долу искры златы и сребрены блещашеся. Место жь то, идежь ныне град, мыс тои зовом Алтынъ Яргинакъ»⁵.

Это удивительное атмосферное явление в поверьях сибирских народов рассматривалось как своего рода предвестие крушения татарского царства. В поэме Нагибина данный эпизод претворяется в яркую и грозную картину мистических красочных переливов на небесном своде полуночной порой:

Над Иртышом высокий мыс

Громадой глинистой повис,

Венчанный соснами. Преданье

Чудесное повествованье

О нем, как таинство, хранит.

В часы полуночи глубокой

Видали часто, как высоко

Пурпурный водомет горит

Над ним; то искры золотые

Летят, как брызги огневые —

То страшно вспыхнет свод небес.

Все герои поэмы имеют исторических прототипов. Главными персонажами, представленными в отчетливом противопоставлении, являются татарский хан Сейдяк и русский воевода Чулков. Хан Сейдяк знает тайну: на высоком приртышском мысе должен появиться новый город, основанный русскими, а прежний — Искер, обречен на разрушение и забвение. Эта тайна открылась ему через злых духов — шайтанов. Обремененный столь трагическим знанием, хан Сейдяк тем не менее решает сопротивляться неизбежному, дать отпор «угрозам судьбы». Он принимает приглашение на пир со стороны воеводы Чулкова. Это пиршество, по мотивировке поэта, устроено воеводой в знак дружеского расположения к татарам, но Сейдяк не может скрыть свою тревогу, он не верит в искренность русских, его мучают мысли о скорой гибели родной страны. Чулков, чувствуя состояние своего гостя, начинает обвинять его в измене. Следствием этого становится ссора с последующей битвой, разгромом татар, пленением хана и захватом Искера.

Все эти события, как показывает автор поэмы, имеют провиденциальный смысл. Они исторически неизбежны. И поэт рисует в «Алтын-Аргинаке» картину настоящего Сибири, которая переживает расцвет «под сенью русского орла». На земле, обильно политой кровью, теперь воцарились мир и благоденствие. И все же в заключительных строках поэмы звучат интонации печали, элегического раздумья о судьбе некогда сильного города Искера и его обитателей, о былой славе этих мест, оставшейся только в народной памяти.

«Алтын-Аргинак» — небольшое по объему произведение. Это десять строфоидов с разным числом строк, в которых отражен лишь один эпизод сибирской истории, но этот эпизод — звено исторической цепи, начало и конец которой уходят в вечность.