«А у сердца свои сезоны…»

«А у сердца свои сезоны…»

Стихи

Родилась 20 июля 1955 года в п. Поярково Амурской области. По окончании средней школы в 1972 году вместе с родителями переехала в Алтайский край. Получив специальное техническое образование, работала в Барнауле в системе учреждений связи.

Литературным творчеством увлекалась со школьного возраста, писала стихи («для души, не для печати»), профессионально заниматься этим не собиралась. В городе Заринске, куда переехала на всесоюзную ударную стройку, начала внештатно сотрудничать с местной прессой, затем работала литсотрудником, зав.отделом, ответственным секретарём, заместителем редактора в районной газете.

В Новокузнецке живёт с 1992 года. Ветеран городского отделения Союза журналистов РФ. Известна читателям своими острыми и живописными материалами, которые печатались в 90-е годы на страницах многих городских и областных изданий.

Работала на ответственных должностях в газетах «Новокузнецк без политики», «Сельские вести», «За чистый бизнес», «Земля Кузнецкая», «Вечерний Новокузнецк». Непосредственно перед выходом на пенсию являлась пресс-секретарём ГУ МЧС по городу Новокузнецку.

 

 

* * *

Прикоснулся к щеке теплом

Присмиревшего солнца лучик…

Жизнь, похоже, не станет лучше

С этой смутой в сердце моём.

 

Как седую прядь, у берёз

Пожелтевшую ветку в кроне

Мимоходом сентябрь затронул,

Не осыпав певучих кос.

 

И, войдя в шатёр моих снов,

Холодком их чуть-чуть отметил,

Да на смену горячке летней

Бросил ворох созревших слов.

 

Ты прочтёшь, поведёшь плечом:

«Что за страсти и грусть без меры?

Видно, просто ослабли нервы.

А разлука тут ни при чём…»

 

Да и то сказать, не навек

Разбежались пути-дорожки…

Но внезапно душевной дрожью

Обожжёт у сомкнутых век.

 

Нам ещё предстоит понять,

Что мы значили друг для друга,

И быть может, с лёгким испугом

Спохватиться: поздненько вспять…

 

Птицы – к югу, зёмля – к зиме.

А у сердца свои сезоны.

И наивно искать резона,

Чтоб ты снова пришёл ко мне.

 

Видишь этот цветок в пыли?

Незаметный, неяркий, поздний –

Он ведь так согревает осень –

Ту, что в нас, а не у Земли.

 

ПРИМЕТЫ

 

Это мудрость или жестокость –

(у кого, не знаю, спросить) –

прочный навык: сердечный ропот

от греха лекарством глушить?

 

Это выдержка или старость –

пусть не внешне, так изнутри,

если нежности не осталось,

об усталости говорить?

 

Заблуждение или чванство –

помня юную свежесть душ,

о себе тепло отзываться –

той, которой не помнит муж?

 

Мы умнеем или черствеем?

Реже слёзы и злее смех…

Боже, мы давно не умеем

просто жить, не кляня помех…

 

А порой такое приснится!..

Рассказать? Да нет, не рискну.

Чуть понежусь, сомкнув ресницы,

и рывком отброшу весну…

 

* * *

Мой лес забыли до весны

Любители природы.

Прошли дождём грибные сны –

Листва летит на воду.

И он – обобранный – вздохнул

Светло и облегчённо:

Пора настала отдохнуть

Душою обнажённой.

 

Стволы погружены в покой…

Рукою слышу только,

Как тихо зреют под корой

Их годовые кольца,

Да стук озябнувших ветвей

Перед зарёй морозной…

Прокалывает звёздный свет

Покинутые гнёзда.

 

Смотрю на травы у межи

С непостижимой нежностью:

Мне лес одной принадлежит

До мартовских подснежников!

Когда с пригорков канет снег

Живой водой спросонья, –

Мой друг, к тебе вернутся все

Любители сезонные.

Примчат весёлые стрижи,

На первых мух набросятся…

Тогда мне веткой помаши:

До сентября, до осени!

 

ПРЕДЗИМЬЕ

 

Щекой – к холодному стеклу.

Я за окно смотрю задумчиво…

Мне осень донельзя наскучила –

И ветер снегом сыпанул.

Бросал злорадно на траву,

На крыши и в глаза уставшие,

Срывал с берёз платки увядшие

И с пеной их топил во рву.

 

Тот снег назавтра сотни ног

Смешают с мокрою землёю –

Осенний серенький денёк

Не спутать с бодрою зимою…

Пусть черной слякотью застыть

Он – первый – обречён заранее,

К зиме на светлое свидание

Иди, покуда он лежит!

 

Бреди свободно, не спеша,

Лови перчаткой хлопья влажные…

И ни о чем меня не спрашивай,

Когда молчит в ответ душа.

 

НОВОГОДЬЕ

 

Опять на белоснежной мостовой

пылают мандариновые корки…

Невольно ощущаю привкус горький

и запах хвои, свежий и густой.

 

Подпрыгнет сердце – скоро Новый год,

хотя до праздника длиннющий месяц.

Но запах снега с цитрусовым смешан,

он с детства школьной ёлкой отдаёт…

 

Амурский край до БАМовских времён

был скуп на фрукты, дети их не знали.

Нам мандаринку в Новый год давали

в подарках. Если только повезёт.

 

Готовлю ёлку для своих детей.

Их удивить невероятно сложно!

А для меня, как чудо, в день морозный

сияют восемь долек на столе.

 

ПРО СЛАДКОЕЖЕК

 

Всплывёт в душе картинка прошлого,

где стоит лишь глаза закрыть –

кривая будочка «Мороженое»,

и рядом очередь стоит…

 

В автобусе проехать «кроликом»

и школьный пончик не купить,

чтобы стаканчик с белым холмиком

из рук тёть Шуры получить!

 

И на ходу хрустеть им, вафельным,

с подружкой лакомством делясь;

болтать о суете предпраздничной,

домой не слишком торопясь.

 

То чувство – радостное, светлое –

от детских беззаботных лет

до сей поры желанней делает

холодной сладости брикет.

 

ИЗ ЮНОСТИ

 

Жара. В асфальте вязнут каблуки,

И клёнам лень пошевельнуть листвою.

Мы вялимся на солнце у реки,

Чай и конспекты прихватив с собою.

 

А в ней вода – хоть камешки считай.

И рядом – можно взглядом дотянуться –

Ещё недавно дружеский Китай

В бреду своих культурных революций.

 

И мы гордимся, что у нас не так.

Цитатники – нелепая амбиция!..

А сами в дикой кутерьме общаг

Тайком читаем ночью Солженицына.

 

Уверены, что рождены для дел,

Что глупым чувствам – ни одной уступки.

Нас так хлестнёт ещё «иной удел»,

Что идеалы хрустнут, как скорлупки…

 

Из тех краёв вестей сегодня нет,

И юность помянуть порою нечем.

Ведь до рассвета было двадцать лет

В тот беззаботный августовский вечер.

 

* * *

Морозный март увяз в снегах –

зима надолго загостилась,

но Масленица на санях

уже промчалась-прокатилась.

И надоевших туч стада

угнал за море влажный ветер.

Просторно стало. И тогда

шар солнца выплыл – чист и светел.

 

Ах, Солнце, где ты столько дней

свой долгожданный лик скрывало?

Щедрее свет на Землю лей –

ей так тебя не доставало!

О, Солнце! Дай огня и сил,

проникни в сумрачную душу.

Так беспробудно сердце спит,

что даже биться стало глуше…

 

Когда безбрежные снега

стекут в моря, пройдут дождями,

когда покроются луга

промокшими в росе цветами, –

как знать, быть может, и во мне

взойдут упрямые надежды,

и в потаённой тишине

ростком пробьётся в сердце нежность.

 

* * *

Жизнь без любви – тоска дремучая.

Но, дух семьи оберегая,

мы как-то делаемся будничней.

А счастье будней избегает…

 

Мы обзаводимся квартирами,

детьми, вещами, весом в обществе.

Когда-то шутки были милыми,

да превратились в пошлость, в общем-то…

 

И между мелочными ссорами

лишь иногда умом фиксируем:

вон, над продрогшими заборами

снежинки медленно вальсируют.

Они всё падают и падают,

друг к другу

в вечные объятия

Любовь, на крестике распятую,

с небес несут нам, словно братьям.

 

Вдруг оживут в чуланах памяти

печаль и нежность без границы…

Ведь это чувство понимаете?

с другим уже не повторится…

 

Ах, если б силу страсти вызревшей

мы не для бед и ссор копили,

была бы жизнь чуть-чуть возвышенней.

А мы бы чуть счастливей были.

 

РАЗВОД

 

Нас ни ночь, ни рассвет не сближают

и стараются зря соловьи…

Не тебя я, мой милый, теряю,

а последние крохи любви.

 

Эта тихая пытка продлится:

лыко в строку – что взгляд, то укор –

отчуждённые, жёсткие лица

и в высоких тонах разговор.

 

Вот и мысль о разлуке терпима –

обещает хотя бы покой…

И маячит вблизи перспектива

стать «соломенной» старой вдовой.

 

Потихоньку, не страшно, оплачу

позабуду в сердечной глуши.

Дом без света, расчёты без сдачи…

Но и это уже не страшит.

 

Солнце кожу привычно ласкает,

чуть пьянят луговые цветы…

Как же мудрости нам не хватает!

А быть может, самой доброты.

 

То, что счастьем и общностью было,

возвратимо лишь в жизни иной…

Впрочем, что это я загрустила?

Ты же рядом – за этой стеной…

 

Может, встретив потом постаревшую,

не окликнешь – шепнёшь от дверей:

Я когда-то любил эту женщину.

Боже, будь милосерднее к ней!

 

ПРОЩАЛЬНОЕ

 

Вас уже не вернуть, не догнать,

не сорвать пелену умолчания.

И насмешливый голос опять

не ворвётся в мои ожидания.

 

По-над плёсами стынет туман.

Где-то там талисман моей радости –

неуклюжий песчаный варан

ждёт хозяйку,

на камне распластанный.

За ночь розы убиты тоской,

что металась под сводами горницы…

Проще было сказать: «Успокой!»,

Но не вымолвить

и не дотронуться.

 

Даже если заплакать навзрыд

ничего не пройдёт, не изменится.

Только память занозой болит

лета этого вечная пленница.

Да в глухих закоулках души

над золою непрошенной нежности

благодарности травы взошли

за страдания эти безгрешные.

 

ПОКАЯНИЕ

 

Нам дал приют случайный дом

В глухом краю у кромки леса,

Где тихим светом над прудом

Спокойно догорало лето.

 

И согреваясь у костра

Любви, рождённой из молитвы,

Мы знали: только до утра

Всё это таинство продлится.

 

А утром, выпустив из рук

Мечту,

уйти, ссутулив плечи,

И оборвать щемящий звук

Вне планов данной,

тайной встречи.

 

В висках стучит: не прекословь.

Пора, с душою обречённой,

Своей рукой распять любовь

На тонкий крестик золочёный.

 

Дурман рассеется с зарёй…

Но как же горько знать заранее,

Что боль и нежность не семьёй,

А темой исповеди станет!

 

Под пряным облаком потерь

Увидим жизнь ясней и строже.

Не нам решать судьбу теперь.

Но всё же, милый мой,

но всё же…