В потоке пёстрых городских огней

В потоке пёстрых городских огней

Стихи

* * *

 

Уступая разрухе, в дали колоннад

И вождей с поржавевшими спинами,

По окраине южной лачужки стоят

Переулочками тополиными.

Мокнет осень богатая в дни октября,

Разоренная позже. Овал фонаря,

Зарешеченный ржавчиной, этот

Охранительный ангел ночной мошкары

Льет во тьму теплый свет от

Смертной стужи промозглой октябрьской поры,

Просветляя извечных здесь луж зеркала

Тротуаров худых, тая в складках стекла.

Днем погаснет. Светила скупого венца

Не боясь, облака без пощады

Соберутся кропить прошлых лет образца

Рыжеватые кровли, фасады,

И плащи, и помятые шляпы из фетра

На прохожих седых в переулочках ретро.

Обветшалый, затерянный, глохнущий мир.

Во дворах возле самого леса

Сторож верный хранит отсыревший эфир –

Тишина, благодати завеса.

День. В объятьях багряной своей красоты

Спеет в гроздьях рябина. Так, кажется, ты

Слышишь ясно сквозь осени морось и хлад,

Оставляя ступени разбитых порталов,

Старомодных духов разлитой аромат

В недрах этих пустых, постаревших кварталов,

Или, кажется, детство, сняв стеклышки с глаз,

В городах сиротеть все не бросило нас.

 

 

ПРОМЕНАД

 

В цветном потоке уличных огней

иду по камушкам старинных мостовых,

гуляю средь фасадов вековых.

Здесь всюду царство памяти моей.

И всюду, словно гости прошлых дней,

кружатся тени выбывших до срока

друзей исчезнувших. И средь теней

душе не так, не так уж одиноко

в потоке пёстрых городских огней.

 

 

ЭЛЕГИЯ

 

Деревья старых парков городских,

С годами лучше понимаешь их,

Хотя б отчасти.

Их, окружённых сорною травой,

Забытых всеми (может быть, и мной)

Во дни ненастья.

А статуи тех парков, средь их бед

Печать хранящие упрямо столько лет

Античных вкусов.

Ты по неволе им рукой махнёшь,

Когда усталый или пьян бредёшь

В избытке чувств.

И как-нибудь, когда не будешь злой,

Когда, вдохнувши пыли золотой

С листов осенних,

Вдруг остановишься и встанешь в полный рост,

Тебе покажется, что ты велик и прост

В своём забвенье,

Как этот парк. Ты так же одичал,

Ты позабыл историю начал

Своих тропинок,

И над тобой лишь синий небосклон

Один, да звёзд сиянье. Так и он

Глядит с картинок

Художника, чья акварель одна,

Чья кисть способна оправдать сполна

Дерев невзрачность.

Глядит, насквозь пронизан синевой,

Храня лучам для их игры живой

Свою прозрачность,

Как ты хранишь тут, в городской глуши,

Живую тайну ветреной души.

 

 

СЧАСТЬЕ

 

Счастье – это большой старый город,

Приютивший юность когда-то, бродяжку в цветной короне.

Счастье – двор, золотой от солнца, в твоём районе,

Где идёшь опять и силён, и молод.

Где так хочется жить беззаботно, безумно и вечно.

Если ты не один, если ты не один, конечно…

 

Счастье в ладонь ложится, рукопожатье

Или алое яблоко, привезённое с дачи.

Счастье – дар, ослепительный миг удачи –

Прошлых лет подружки теперь поцелуй и объятья.

Счастье – дочка, почти уже взрослая с длинными волосами,

Когда смотрит она на тебя твоими глазами.

 

Но и память скитаний… Улицы без друзей,

Города без окон, где люди точно глухие.

Годы нищенства, чьи-то слова плохие…

Эта память, коснувшись теперешней жизни твоей,

Превращает в сокровища, в россыпи золотые,

Как волшебная палочка, вещи и чувства простые.

 

 

* * *

 

Hills of Annesly, bleak and barren…

Лорд Байрон.

 

Места унылые, где юность отцвела,

Я ваше не забыл очарованье.

Любовь, мечта моя и наказанье

Меня по этим улочкам вела.

Ее желания и приказанья,

Капризы и безумства без числа.

 

Меня и ныне, грешного, влечет

Идти сюда порой сырого лета,

Так властна надо мною память эта…

Здесь страсть моя теряла горький счет

Мольбам нечаянным, порывам без ответа,

Страданиям без мести в свой черед.

 

 

ИЗ ЦИКЛА «НА ДАЧЕ»

 

*

Вдалеке от народа теперь берегу свои нервы. Лелею лень.

Обхожу стороной гастроном, берегу также печень. Четвёртый день.

Чистый воздух залил, затопил мой приют – недостроенный особняк.

Не слыхать ни машин, ни сирен, ни соседей. Лишь вьюга, лишь вой собак.

Хоть и странно, но как же приятно по снегу бежать трусцой,

Вспоминая, что рядом есть город и главный проспект с грязцой,

Камни площади, Ленин и ратуши праздничный вид.

И для смеха, похоже, посаженный в ней во главу бандит.

 

А ведь я там жил, в этом городе, зарабатывал, пил, зимовал…

На колёсах резину, да и не на колёсах, менял.

Раз гляжу на спидометр, Бог мой, планету уже обогнул поперёк!

Это как же его я изъездил, уездный свой городок…

 

*

А теперь посреди незаконченной стройки дописываю роман.

Сорок семь уже, а в башке по сей день туман.

Кто со мной? Лишь любимая, свет в моём зябком окошке,

Сумасшедшая мама, я сам и персидская старая кошка.

 

Потому, что он стал мне чужим, этот город без пацанов,

рано лёгших во гробы…

Незнакомые люди пришли, понастроили небоскрёбы.

Среди тысяч машин сам хоть плачь от их рёва и стона.

И вообще, как-то вдруг стало скучно среди стекла и бетона.

И подумалось: может быть, ну его к бабушке чёртовой?! Шмотки собрать,

Квартирантов пустить и уехать, вернее, бежать!

Не с этапа, заметьте, по лету поющей тайгой, на удачу,

А из центра с супругой, и с кошкой, и с мамой на дачу…

 

*

Неохота с улицы уходить.

От такого солнца куда?

Как порвёшь золотую нить,

С неба брошенную сюда?

 

А какие птицы слетелись!

И поют воробьёв не тише…

Пёстрые, как на праздник оделись

Или, может быть, в четверостишие?

 

*

Там поют соловьи в овраге.

И не вспомнишь прокуренных бардов…

А какие тут бродят браги

У соседей на новых мансардах…

А соседи, читай, соседки,

Ходят в шортах, но это летом.

А теперь снег летит на ветки

Ёлок хмурых. Норд-вест, забияка,

Дол взъерошил от края до края

И по небу чертит белым цветом.

 

Кто ж там прёт, на пургу невзирая?

Это мы! Это я и собака!

 

Все другие краски стирает

Снег. Вон пугало в снежной стране

Примеряет белую шляпу.

Эй, собака, скорее ко мне!

Дай, дружище, рыжую лапу!

 

*

И чего только не было в жизни когда-то.

Чем кормила судьба, эх, ребята, ребята…

Я был дворником, мёл, вспоминаю, дворы.

И с лопатой огромной до тёплой поры

Шёл в атаку на снег. Собирал старый хлам.

Христа ради гостил у чужих по углам.

В старом городе, в сказочном городе…

Неужели я жил там?! Да, вроде бы…

 

(Боже мой, как сказать, до чего же люблю

Город, в коем я холил словесную тлю,

Пожиравшую прямо из рук белый цвет,

С аппетитами даже на весь белый свет.)

 

А потом – понеслось, да нельзя рассказать.

Лишь свистело в ушах. Только чёртова мать

Хохотала. Да как! Просыпаюсь ночами,

Поседевший и сытый её куличами.

По сей день не забыть, не сказать и не спать…

 

 

В ЛЕСУ

 

Здесь вековые сосны силачи

Шумят, и дятел тут стучит, стучит.

Здесь мотылёк, проживший только день,

Твой взор украл, летя сквозь свет и тень.

 

Ты тут повсюду видишь бытиё,

Здесь жизнь кругом, она очам несметна…

Здесь даже одиночество твоё

Средь этой жизни пёстрой не заметно.