Журнальный мир

Холодно.

И на улице, и в квартире, и в душе – везде холодно.

Полина, кутаясь в мохнатый халат, подошла к окну, со слабой надеждой потрогала батарею. Нет, не затопили ещё. Серая пятиэтажка напротив зябко поёживалась на ветру, а он безжалостно хлестал её по обветшалым бокам. Тяжко приходится домам в конце сентября. Наверное, они не любят осень.

Если бы Илюшка был дома, то было бы теплее. Он крутился бы рядом, выпрашивая пиццу или блины, отвлекал бы её от невесёлых дум бесконечными вопросами. Но на этих выходных он гостил у отца.

Полина оторвалась от холодной батареи. Хотела пойти на кухню и поставить чайник, однако ноги привели её к письменному столу, на котором стоял Илюшкин ноутбук. Он, правда, только назывался Илюшкиным, а на самом деле был общим. Включила посмотреть, не стало ли вдруг хоть кому–то интересно, как у неё дела.

Сообщений не было.

Курсор мыши пополз к строке с именем «Александр П.», за которой скрывалась душераздирающая переписка недельной давности.

«Не надо! Не перечитывай!» – взмолилось сердце.

Полина послушалась и отвела курсор, но нечаянно кликнула по другому имени. Ноутбук услужливо развернул перед ней переписку с подругой.

«Мы с Сашей окончательно расстались. Я не знаю, как жить без него. Мне кажется, я сейчас сдохну».

«Полин, я понимаю, как тебе плохо. Но, пожалуйста, не пиши мне так много. У меня с мужем из–за этого проблемы. Держись».

Она в последнее время и правда замучила подругу письмами. Какому мужчине понравится, что его жена до полуночи, а то и дольше, сидит в интернете и подтирает нюни подруге–неудачнице?

Прекрасный совет – «держись». Полина держалась, что ей ещё оставалось? Точнее, держала. Боль и тоску. В себе. Они были тяжёлыми, почти неподъёмными, лежали в душе, будто в дорожной сумке. Полине представлялось, что она стоит на повороте пыльной просёлочной дороги, тянет волоком свой багаж за одну ручку, а он ни с места. И хоть бы кто–нибудь подошёл и сказал, взявшись за вторую: «Давай, помогу». Нет. Никто из прохожих даже не замечал, что ей тяжело.

Вот так в двадцать девять лет она открыла для себя одну важную истину: в самый непростой момент жизни ты остаёшься один на один со своей болью. Никому по–настоящему нет до тебя дела. У всех свои сумки.

Она заставила себя выключить ноутбук и минут десять сидела, бес–цельно поглаживая взглядом рифлёные завитушки на обоях. В голове бесконечной цепочкой, подобно осенним облакам, друг за другом плыли мысли и уносились за горизонт её сознания. Все они были о нём.

На журнальном столике запиликал смартфон. Полина вздрогнула от неожиданности. На дисплее светилось имя «Галя». В другое время она, может, и не обрадовалась бы ему, но сегодня оно было как костёр в дали для замёрзшего в промозглой ночи путника.

Галя – это её старшая сестра.

Отношения у них сложились непростые. Полина никак не могла забыть давнюю обиду. В девятом классе ей нравился учитель физкультуры. Это была придуманная девичья влюблённость, когда очень хочется кого–нибудь любить, но чувства, как их ни ждёшь, не приходят. Она понимала, что надеяться на взаимность бессмысленно, и даже стыдилась о чём–то таком думать. Просто поглядывала на него тайком и вздыхала. Он был порядком её старше, имел двоих детей и относился к ней ровно так же, как и ко всем другим ученицам в школе. Что дёрнуло её поделиться с Галькой? Через несколько дней по этому поводу гудела вся школа.

– Ты зачем рассказала?! – накинулась тогда она на сестру.

И та, вместо того чтобы признаться, дескать, проболталась случайно, и попросить прощения, сделала невинные глаза и принялась с жаром всё отрицать.

– Никто, кроме тебя, не знал! – настаивала Полина.

– Ну, значит, догадались как–то, – ответила сестра. – Ты думаешь, это со стороны не заметно?

Конечно, Полина давно уже простила её. Простила, но забыть не могла.

Они перезванивались по праздникам, бывали друг у друга в гостях, но осталось между ними какое–то маленькое неприятное болотце после того случая, соваться в которое ей совсем не хотелось. Страшно было снова довериться.

– Алло? – сказала Полина в трубку.

– Привет, я в городе, – сообщила Галя. – Кредит платить приезжала. А ты дома? Можно к тебе заехать на минуточку?

Обычно сестра просто так не звонила, даже когда приезжала в город и после выполнения всех намеченных дел у неё оставалось много времени до автобуса. Неужели почувствовала, что ей плохо?

Полина сжала телефон двумя руками, как будто хотела ухватить сестру хотя бы за голос и удержать рядом.

– Конечно, Галя! Конечно, заезжай. Я уже чайник ставлю!– ответила поспешно, послав ей всё своё радушие, граничащее с мольбой о помощи.

Звонок сестры словно вдохнул в Полину силы. Она высвободилась, наконец, из захватившего её в плен халата, наспех привела в порядок себя и квартиру. Заварила чай с шиповником, отыскала в недрах шкафа припрятанные от Илюшки конфеты.

«Сестричка милая, родная… – ласково поторапливала она сестру в мыслях, и слёзы благодарности то и дело увлажняли её глаза. Правильно говорится: кровь не вода! Конечно же, Галя почувствовала, что нужна ей сейчас.

Когда сестра появилась на пороге, Полина прильнула к её щеке, как обиженный несправедливостью ребёнок жмётся к матери в поисках утешения.

– У тебя что–то случилось? – догадалась Галя.

И Полину прорвало. Всё то, что держала она в себе, хлынуло наружу. Вцепившись до боли озябшими пальцами в горячую кружку с чаем, она принялась рассказывать свою историю. Хотела выложить всё по порядку: как познакомились с Сашей, как были счастливы вместе, как затем она почувствовала, что он отдаляется от неё, как поначалу закрывала на это глаза, убеждая себя, что просто показалось, как в конце концов выяснилось, что он встретил другую, и как отпустила его, покорно, без истерик – на них после долгого, трудного разговора просто не осталось сил. Но из–за боязни упустить что–то важное она перескакивала с одного на другое, и вместо рассказа выходила какая–то путаница. Однако Галя всё равно умудрялась понимать, впитывала глазами, будто губкой, её отчаяние и тоску, и Полина физически ощущала – ей становится легче.

– Ну что же я всё о себе? – спохватилась она, когда сестра стала всё чаще посматривать на часы. – Расскажи, как у тебя дела.

Галя пожала плечами, дескать, нечего рассказывать.

– Что у меня? Всё как всегда. Дети растут. Юлька вымахала за лето. Вся одежда малая. Заплатила кредит, думала, на куртку ей останется, да куда там… Цены просто бешеные.

Да, у сестры всё было как всегда. Унылая деревенская жизнь, вечная нехватка денег, муж, вкалывающий за копейки в местном хозяйстве, проблем выше крыши. Полина нисколько не жалела, что уехала в город. Хоть и здесь несладко, но всё же у неё есть работа в престижном салоне красоты (устроилась туда по знакомству) плюс бывший муж регулярно помогает деньгами. Жить можно. И шанс встретить вторую половинку хоть и призрачный, но есть. А что светило бы ей в деревне? Максимум работа продавцом, как у сестры, и опухшие физиономии алкоголиков, умоляющих отпустить бутылочку–другую в долг.

– Ладно, пора собираться, – Галя, вздохнув, поднялась из–за стола. Было заметно: сожалела, что время в гостях у сестры так быстро закончилось.

«Ты вела себя как последняя эгоистка! – заворчала вечно недовольная чем–то совесть. – Всё «я люблю» да «я страдаю». Может быть, Галя тоже хотела чем–то с тобой поделиться, но ты же ни минуточки ей не оставила!»

Пристыженная совестью, Полина поплелась провожать сестру в коридор.

– Знаешь, мы с тобой столько лет подряд совершали огромную ошибку…

– Какую? – удивленно спросила сестра.

– Мы так мало разговаривали по душам… Я смотрела сегодня в твои глаза и видела: ты понимаешь меня, как никто. И я знаю почему.

– Почему?

– Потому что мы – родные люди. – Полина обняла сестру и прошептала ей куда–то в затылок: – Родные должны держаться вместе. Я только сегодня поняла, как мне тебя недоставало…

Галя сделала какое–то отталкивающее движение. Хотела сказать что–то, но передумала. Однако, застегнув сапоги, решительно выпрямилась.

– Полин…это… ты не займёшь мне тысячу до зарплаты? Честное слово, нечего ребёнку надеть. В ветровке ходит, а на улице вон какая холодина. Все дешёвые магазины оббегала – не хватает денег и всё.

Полина почувствовала, как её снова сковывает холод. Так вот оно, оказывается, что! Ей просто нужны были деньги! Иначе она и не подумала бы заехать! Родная кровь!

Полине захотелось запустить руку себе в голову, выудить оттуда эту дурацкую мысль, бросить на пол и растереть тапком, как мерзкого паука.

Негнущимися пальцами она достала из кошелька тысячу рублей, молча протянула сестре.

– Полин, ты прости меня, – виновато попросила сестра.

– Да ладно, что уж, – выдавила Полина осипшим голосом.

Галя ушла. Полину вновь потянуло к окну. Ветер едва не рычал от негодования и все хлестал по бокам бедную серую пятиэтажку. Внизу, вжав голову в плечи, торопливо шагала женская фигура в бежевом плаще. Полина узнала в ней сестру. Она проводила её взглядом через весь двор, пока та не скрылась из виду, и вдруг усмехнулась собственной догадке:

– Она была нужна мне, а я ей. Всё правильно.