Верлибром по соловьям
Верлибром по соловьям
I
— Кто это поет? — спросила у мужа, заслышав вечером трель в саду. — Соловей?
— Нет, — ответил он, — скорее, пеночка, или воробей, или другая пичуга.
Соловей узнается сразу — вся его песня состоит из коленцев, ритма, метра и рифм,
«фиу-фиу, тюф-тюф-тюф-тюф-тюф, фьють-фьють-фьють-фьюить, чр-чр-чр,
фьють-фьють-фьють-фьють, фиу-фиу-фиу»… (тут он довольно похоже, и в то же время забавно изобразил пение соловья). Это — силлаботоника.
Другие пичуги, хоть и задорно кричат, но делают это бессистемно.
Совсем как верлибристы.
— Об этом можно написать верлибр, — заметила я.
Муж рассмеялся.
Он — поэт.
II
— «Американские поэты долго писали о соловьях и жаворонках, хотя ни тех, ни других в Америке нет», — процитировал муж литературоведа Михаила Гаспарова.
— Интересно, как они писали о соловье, верлибром? — спросила я.
— «В американских лесах птицы не поют», — продолжал цитировать муж, теперь уже Александра Солженицына.
— Не может такого быть, я не верю. Хоть какая-то пеночка, или воробей, или пересмешник, пародирующий соловья, — возмутилась я.
— Ты ничего не понимаешь! Америка — пропащая страна.
Муж раскричался.
Он — патриот.
— Как ты там сказал?.. Америка… — я не успела вставить фразу в свой верлибр.
— Страна возможностей, — быстро ответил муж, увидев, что я стучу по клавиатуре.
III
Мы отправились майским вечером в Митрополичий сад, чтобы послушать соловьев.
Обычно они поют в это время, и даже вороны почтительно замолкают (или улетают подальше от невыносимо высоких трелей).
Но соловьи молчали. Погода не по сезону морозная, и они, наверное, или еще не прилетели, или осоловели от холода.
От печали мы даже не открыли бутылку вина.
Вернулись домой и нашли в интернете соловьиные песни.
Это, конечно, совсем не то.
И муж тоже подозрительно притих. Он устал.
Но мне совершенно не нужна его фраза (рифма), или какое-нибудь коленце, чтобы закончить верлибр. Там, где мне захочется поставить точку, там и будет финал.