Верлибром по соловьям

Верлибром по соловьям

I

Кто это поет? — спросила у мужа, заслышав вечером трель в саду. — Соловей?

Нет, — ответил он, — скорее, пеночка, или воробей, или другая пичуга.

Соловей узнается сразу — вся его песня состоит из коленцев, ритма, метра и рифм,

«фиу-фиу, тюф-тюф-тюф-тюф-тюф, фьють-фьють-фьють-фьюить, чр-чр-чр,

фьють-фьють-фьють-фьють, фиу-фиу-фиу»… (тут он довольно похоже, и в то же время забавно изобразил пение соловья). Это — силлаботоника.

Другие пичуги, хоть и задорно кричат, но делают это бессистемно.

Совсем как верлибристы.

Об этом можно написать верлибр, — заметила я.

Муж рассмеялся.

Он — поэт.

 

II

 

«Американские поэты долго писали о соловьях и жаворонках, хотя ни тех, ни других в Америке нет», — процитировал муж литературоведа Михаила Гаспарова.

Интересно, как они писали о соловье, верлибром? — спросила я.

«В американских лесах птицы не поют», — продолжал цитировать муж, теперь уже Александра Солженицына.

Не может такого быть, я не верю. Хоть какая-то пеночка, или воробей, или пересмешник, пародирующий соловья, — возмутилась я.

Ты ничего не понимаешь! Америка — пропащая страна.

Муж раскричался.

Он — патриот.

Как ты там сказал?.. Америка… — я не успела вставить фразу в свой верлибр.

Страна возможностей, — быстро ответил муж, увидев, что я стучу по клавиатуре.

 

III

 

Мы отправились майским вечером в Митрополичий сад, чтобы послушать соловьев.

Обычно они поют в это время, и даже вороны почтительно замолкают (или улетают подальше от невыносимо высоких трелей).

Но соловьи молчали. Погода не по сезону морозная, и они, наверное, или еще не прилетели, или осоловели от холода.

От печали мы даже не открыли бутылку вина.

Вернулись домой и нашли в интернете соловьиные песни.

Это, конечно, совсем не то.

И муж тоже подозрительно притих. Он устал.

Но мне совершенно не нужна его фраза (рифма), или какое-нибудь коленце, чтобы закончить верлибр. Там, где мне захочется поставить точку, там и будет финал.