Заблудшая Валерия Салтанова

Заблудшая Валерия Салтанова

КТО СЕБЯ ПОГУБИТ…

Дотошному читателю след бы обратиться к прежним публикациям по теме. Отсылаю к журналу «Дон» («Небеса Валерии Салтановой», № 1-3, 2015 http://www.reading-hall.ru/publication.php?id=12133 и «Мерзлота Валерии Салтановой», №4-6, 2016 http://www.reading-hall.ru/publication.php?id=15806). Будучи автором упомянутых материалов, дивлюсь на самого себя, ведь по прошествии времени и по мере узнавания означенной особы мой вполне себе лояльный тон сменялся неприятием не столько её как таковой, сколько сущности оной. Впрочем, и без предварительного чтения всё должно быть ясно.

По правде говоря, данная статья затевалась сразу после появления в одной из крымских газет сочинения Валерии Салтановой «Слушать музыку моря», где она впрямую никак не оспаривает мою публикацию в газете «Литературная Россия» («Бабочки летят на «Зов Нимфея», № 30, 05. 08. 2016 www.litrossia.ru/archive/item/9246-babochki-letyat-na-zov-nimfeya, перепечатка в журнале «Дон» с послесловием, №1-3, 2017 http://журнальныймир.рф/don-no1-3-2017), зато с придыханием излагает свою версию происходящего на золотом песочке близ Керчи, о чём как раз и шла речь в «ЛитРоссии». Туда по зову ушлых организаторов ежегодно слетались удивительные персонажи самодеятельного литпроцесса, и Салтанова в их числе весьма активничала. Статья уже шла в номере «Дона» как продолжение темы, однако время и обстоятельства распорядились иначе, предоставив новые факты по поводу.

 

И здесь, пожалуй, уместен цитатный перебив:

«…однажды приезжали из Воркуты поэтесса Валерия Салтанова со своим тогдашним мужем, автором-исполнителем Володей Перовым, да поэтесса Ольга Хмара… С Валерией мы были уж давно знакомы, но отношения, при её высокомерности, были не слишком любвеобильными, а её новый муж мне, честно говоря, вообще досаждал своей ревностью, поэтому с ним отношения были очень холодны, если не сказать хуже.

А ещё я никогда не любил, если в компании кто-то вдруг брал гитару… Но вот зато когда они начинали петь вдвоём – Володя и подпевающая ему Валерия – тут и я затихал и заслушивался. Хоть сейчас всплакни, вспомнив, как они на пару выводят:

 

Николай нальёт, Михаил пригубит.

Кто совсем не пьёт, тот себя погубит…

 

Хорошо же мы тогда с ними сиживали у них, в номере гостиницы «Пелысь». Так пьяно, тепло и уютно было…

Потом был другой приезд. И другая пьянка. Собрались у Коли Кузьмина: та же Валерия (но уже без мужа, успели они разойтись; он даже сам был в эти же дни в Сыктывкаре, и мы ещё думали, что тоже может случайно забрести и станет не очень ловко), совсем юная поэтесса из Воркуты Лена Поваркова… С Валерией мы в тот раз опять успели переругнуться… Ну надоела насквозь эта её высокомерность, эта её избалованность бегающими за ней поклонниками…

Зато с Леной Поварковой было славно… А в тот день мы вдвоём с этой юной красавицей ещё ходили Анатолия Илларионова с автобуса встречать…

Пока гуляли, спросил у неё, отчего Салтанова с Перовым разошлись. Да он, говорит, её умучал – то ревность, то вообще самоубийством третировал: дескать, руки на себя наложу. Я только пожал плечами: ничего себе! женишься на поэтессе и хочешь, чтоб никто к ней даже не подходил? так не бывает, парень, ей всё равно общаться надо. Ещё добавил, что раз грозится руки на себя наложить, значит, никогда не сделает.

А потом мы привели Толю, потом сидели у Кузьминых, пили, говорили о поэзии и обо всём, и было так славно и хорошо…

Через день узнали – Володя Перов повесился…»

Это дневниковые записи сыктывкарского литератора Владимира Цивунина («Живой Журнал»).

Ещё он добавляет, что Поваркову через три года посадили, а Илларионов неизлечимо заболел. Сегодня их обоих, увы, нет на белом свете

Перов же свёл счёты с жизнью 29 октября 2001 года.

По словам Салтановой, она накануне виделась с ним. Он просил вернуться и услышал: «Уходи».

Ему через месяц могло исполниться 30 лет, сама Валерия была старше на пять лет. Она хлопотала на похоронах, оставила себе адресованную друзьям предсмертную записку и гитару. Через месяц написала стихи о своих переживаниях.

 

Почему вдруг зашла речь об этой печальной истории?

Да потому, что Салтанова засветилась на слёте «Нимфея» не только своими стихами, а и исполнением песен на музыку Владимира Перова. Этот самодеятельный музыкант, окончивший ПТУ, водитель по профессии, был официально её третьим мужем, и они жили в Воркуте. Поскольку при каждом замужестве Валерия всякий раз брала себе новую фамилию – Гуреева, Скоробогатова, словно пытаясь освободиться от фамилии ненавистного ей отца с «паучьим взглядом» (так у неё в стихотворении), то теперь захотела стать Салтановой-Перовой и тотчас же зарифмовала сей факт. Они пели песни, увлекались музыкой и поэзией. Прожили вместе несколько лет, но семейная жизнь разладилась.

Вот как писала в начале 2015 года Салтанова о своём бывшем спутнике жизни в редакцию одной из газет: «к сожалению, трудное детство, алкоголь сыграли свою роковую роль: он повесился. Все годы, что мы были вместе, я спасала его, лечила, поддерживала, устраивала ему концерты, помогла поступить в вуз. Но жить с ним становилось всё невыносимей – мы развелись…»

Летом того же года нимфеевка Валерия, прожившая более десяти последних лет в Ростове, представляет на слёте в своём исполнении песни на музыку Перова, прикрываясь, по сути, им как человеком трагической судьбы. Получает, пусть доморощенные, но дипломы, занимает места, выслушивает похвалы собственному творчеству и благородству.

Далее она заводит свой блог, где размещает эти песни и совместные фото, пишет в интернете о таланте Володи Перова, увы, так и не раскрывшемся. Словом, начинает вести себя как добропорядочная вдова. Поразительно, но ранее за ней подобного не водилось – ни разу в Ростове за все десять лет она не пропагандировала творчество Владимира; и не есть ли это не что иное, как стремление пропиариться с учётом оборванной на взлёте судьбы оставленного (!) мужа. Она что наследница? Или разве после всего случившегося обладательница авторских прав?

Сейчас в интернете растиражирована биография Перова за подписью Валерии Салтановой, где сказано «он трагически погиб в Сыктывкаре». Согласитесь, между «погиб» и «повесился» есть разница. И авторство в обоих случаях принадлежит Салтановой.

Тема самоубийства Перова щекотливая, тем более что слухи никуда не делись. Вместе с тем есть мнение: «Его бурный творческий рост проходил в период глубоких внутренних переживаний, приведших, в конце концов, к трагедии» (Ирина Конова, руководитель клуба авторской песни, Сыктывкар).

Но если так дорог и памятен «талантливый муж», то чего было освобождаться от его фамилии, Салтанова-Перова?

И сейчас наша героиня везде, где только можно, по всем соцсетям, выпячивает себя как убитую горем вдову, ей сочувствуют, входят в положение. Да ведь не вдова она, и Перов ей не муж, разве что бывший, точнее, брошенный, по сути, несчастный человек.

А если вдова, так, скорее, тогда… чёрная вдова! Возьмём во внимание, с кем сходилась Валерия в законном и гражданском порядке. И любопытно, едва ли не всем ушедшим вслед («мои возлюбленные мёртвые») она в обязательном порядке слагала стихи с посвящениями.

Прямо мемориальное кладбище какое-то!

Не изменённая ли это психика? Или стремление жалобить других, возвышаясь в собственных глазах?

Салтанова доходит до кощунства.

Так она, ничуть не сомневаясь, обнародовала в марте с. г. свои старые стихи 20-летней давности, озаглавив их «Трагедия Кемерово». Это как взять цветы с одной могилы и перенести на другую.

 

Какое отношение имею я ко всему случавшемуся? Дело в том, что Валерия, по её воспоминаниям, была вынуждена вместе с Владимиром участвовать в распитиях, сама заразившись в конце концов пагубной страстью.

Развелись, Перова не стало, но пить продолжила.

Жить в Воркуте, где, как в любом небольшом городе, люди на виду, становилось всё тягостней. Мать к тому времени вышла замуж и уехала к супругу за ростовской квартирой. Человек он, по отзыву Валерии, был малообразованный, импотент и ­обжора. Что касается, первой характеристики, то озадачивался, а есть ли луна в Воркуте, куда ездил однажды свататься. Валерия от избытка радостных чувств за мать тотчас и ему посвятила стихи «Песенка о подаренных картинах», назвав затем так свою книжку.

Салтанова через полтора года после истории самоубийства оставляет работу, всё распродаёт и отправляется вначале в Ростов, а потом в Сыктывкар и пару лет официально нигде не работает. Нашёлся, правда, спонсор Юрий Гринько, который ссудил средства на издание в Сыктывкаре самопального сборника, т. е. вне издательства. А другой некий доброхот обещал устроить квартиру и пока суд да дело – любезно оплачивал её непонятное пребывание в столице Коми. Она же поступала по рецепту окуджавской песенки, не желая себя погубить.

Кто знает, чем бы закончилось для Салтановой сыктыкарское сидение, не увези её мать в Ростов. Так она и на новом месте, работая уже в издательстве, втайне продолжала злоупотреблять, причём накачиваясь пивом, что весьма чревато. Причины в таких случаях всегда находились. Когда уже стало невмоготу, то по просьбе отчаявшейся матери Ларисы Борисовны и вместе с ней пришлось на своей машине отвозить упившуюся сослуживицу в клинику доктора В-ва.

После курса лечения вроде всё наладилось. Сама написала о себе «пришла к полной трезвости».

Но последствия…

ЗНАЛ БЫ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ…

А теперь – к началу нашего повествования. Полюбопытствуем, как мыслит и пишет Салтанова на примере той же статьи «Слушать музыку моря». Оказывается, её так всё и все умиляет, что она, впечатлительная, ещё целый год не может отойти от восьми дней пансиона и вспоминает о них «потом как бесконечный месяц радости и счастья, солнца, морских объятий и обретения новых собратьев по перу, по духу, по мироощущению».

Красиво сказано – «дух и мироощущение», и тут базаровский друг Аркадий отдыхает. Особенно поразили салтановское сердце гуру всего действа некто Ткаченко, слямзивший, в частности, английскую пословицу и выдавший за свою, и его соратница – биолог-психолог, арт-терапевт, энерджайзер и прочая, прочая, прочая.

«Как мудро продуманы его организаторами – Александром Дмитриевичем Ткаченко и Светланой Рудольфовной Тимофеевой – задания, распорядок дня, конкурсные, экскурсионные и развлекательные программ… Душа просыпается, впускает в себя новые звуки, лица, поэтические строчки, улыбки, мелодии…»

И как же после таких перлов не раззадориться ещё более, возгоняя восторг до предельного градуса:

«Здесь неожиданно для себя полностью раскрепощаешься, начинаешь испытывать радость оттого, что ты переживаешь схожие со всеми эмоции, что ты нужен, что ощущаешь себя своим, что любишь всех так же, как любят тебя.

Правда, тут же полностью раскрепощённая и любимая всеми Салтанова спохватывается и пренебрежительно роняет: «народ собирается крайне разношёрстный и по возрасту, и по географии проживания, и по степени мастерства…»

Затем она смягчает тон и философски изрекает:

«Море, вечное великое море не позволяет опускаться – оно держит планку отношений и диктует свои высокие нравственные законы».

Но если бы только море. А Ткаченко на что?! И Валерия Салтанова, поэтесса в нравственном законе, слагает всем одам оду:

«Мудрый (далась эта мудрость – авт.) почти как само море, Александр Дмитриевич хитро и ласково посмеивается… Иногда он блестяще шутит, иногда прямо на наших глазах рождает афоризм… Не устаю удивляться его острому уму и проницательности, сердечной доброте, энциклопедичности познаний и глубине мышления. Светочка Рудольфовна – энерджайзер, вдохновитель, муза, сценарист и режиссёр, бард-исполнитель – всегда рядом с нами. Когда находишь её взглядом, кажется, что солнышко проникло даже в самые затенённые уголки пансионата. Настоящий лучик света… Такое впечатление, что напоённый нашими улыбками воздух меняет в лучшую сторону свой химический состав, дарит нам лёгкое дыхание и способность мыслить светло и свежо».

Выдохнули и опять помянули друга Аркадия? Так нет же – заменительница химического состава воздуха Салтанова неостановима. Её, что называется, несёт: «…воркутинка Ольга Хмара – яркая, с не по-женски сильной строкой… эмоциональная, заводная, с голосом, достойным первой премии проекта «Голос».

Про сильную строку умолчим, но само выдвижение заводной подруги на первую премию «Голоса» – это ли не издёвка? Похвалю, да чтоб тебе пусто было!

Между прочим Хмара на тот момент являлась, как утверждала сама Салтанова, её… душеприказчицей. Мол, ежели помру, распоряжайся моим архивом, печатай там и всё такое.

Однако довольно скоро подруги не поделили Олимп или что другое и побили горшки. И уже в наши дни Салтанова бичует свою душеприказчицу:

 

И я была изрядной дурой

(А может, так не повезло):

Прельстив тебя литературой,

А получив в ответ лишь зло.

Так что, Хмарушка, давай,

Лобик не набычивай,

Всем серёг не раздавай

Да не заярлычивай!

Правдорубица-поэтка,

Отвечай лишь за себя!

Редко виделись, да метко

Ты – кривясь, а я – любя.

 

Как «Хмарушка» отреагировала на «набыченный лобик», можно догадаться.

Далее Салтанова и вовсе не знает удержу: «…удивительный поэт и фантаст Валерий Гаевский и его соратница во всём – жена Юлия… Неповторимая энергетика их стихов уносит в запределье и перехлёстывает даже морскую волну!»

Окститесь, Салтанова!

Вы это серьёзно? Разве гиперболический выпендрёж не есть, по сути, осмеяние супружеской пары? Свихнуться можно: «энергетика стихов уносит в запределье и перехлёстывает даже морскую волну»!

Другие характеристики соратников уступают по степени «цепляния за живое», зато одуряющего елея в избытке. Это «глубинно русский поэт… человек невероятной работоспособности, молодой энергии, тонкой душевной организации. И его друг… прекрасный исполнитель своих родниковых стихов, обладающий особым чувством юмора, со своей ослепительной супругой и внуками, которые уже рвутся совершать творческие подвиги».

Сама же Салтанова скромна и только мимоходом роняет: «Благодаря знакомству с ними вдохновение превратило для меня несколько месяцев после прошлой поездки практически в Болдинскую осень!» Знал бы Александр Сергеевич, как его отодвинули!

Оказывается: «На их прекрасные стихи у меня возник цикл песен под названием «Самый сладкий сон». Спасибо Боре Мызникову – он любезно согласился все мои домашние записи… качественно улучшить и доработать на компьютер… Боря у нас – настоящий Кулибин, наша гордость!» Боря Кулибин теперь тоже в репертуаре Салтановой и исповедует свой незаёмный стиль – «Неужели во взгляде лишь похоть / Или злое в глазу, как бревно…/, а это диагноз навсегда.

Ну, и ударная концовка:

«У всех в сумках – ракушки, обточенные морем в этих местах не просто как придётся, а почему-то в форме ушей». Дескать, море дарит уши, чтобы «слышать музыку моря, вселенной и космоса», учась у них «поэзии, и сливаясь с ней».

Слившаяся Салтанова восклицает, а мы ей вторим: «Нет-нет, честное слово, эти уши – совсем не случайно!», задаваясь вопросом чьи уши торчат у автора этого панегирического опуса?

 

И всё бы хорошо – да только после салтановских похвал сгинул так называемый международный конкурс. Сглазила что ли? А может, тому способствовал, извините, имярек своей публикацией «Бабочки летят на «Зов Нимфея» в газете «Литературная Россия»? Думайте, как хотите – не суть важно.

ПОДБИТЫЙ ТАНК

Салтанова ещё тот мистификатор!

Потому как завсегда желает преподнести себя в выгодном свете. Стихи, понятное дело, там пиши, как и что заблагорассудится, мол, ты – самое то: и умна, и красива, и совестлива… Но есть ещё твоя биография. И тут против факта не попрёшь, хотя минусы можно убрать, плюсов наставить, а кое-что и приврать для пущей важности. Кто там проверит! Фантазировать же наша героиня горазда.

Однажды Салтанова напечатала в воркутинской газете, где, кажется, работала корректором, заметку о своём деде по материнской линии:

«В сорок третьем дед мой пропал без вести. И только в конце войны семья узнала о его гибели. В одном из боёв под Пятигорском, защищая свой родной город, он бросился с гранатой под фашистский танк… В геройском поступке этом проявилась вся его замечательная натура — честная, гордая, пылкая, бесстрашная».

Читая такое, испытываешь уважение к светлой памяти отважного человека. Тем более что, как уверждает Валерия, они с мамой «всегда старались жить так, чтобы не подвести его, и чтобы мысли и дела его продолжились в нас».

Но правда – в деталях. И регулярно вписывая деда в свою биографию, Салтанова вдруг «заставила» его броситься под танк, как рассказали очевидцы (?!), уже не с гранатой, а «с бутылкой с зажигательной смесью». Правда, с бутылкой не бросаются под танк, а разбивают её о броню. Но это ладно.

Тогда как быть с тем, что, если и погиб дед под Пятигорском, то только не защищая его, а освобождая? Да и при этом никаких немецких танков не наблюдалось. Наши вошли в город 11 января 1943 года, хотя по архивным документам сказано, что дед пропал без вести в марте.

И всё-таки фашистские танки были! Они появились в Пятигорске 9 августа 1942 года при его взятии врагом. «В течение двух дней в городе шли бои между передовыми частями 3-й немецкой танковой дивизии и бойцами и командирами местного гарнизона. В Пятигорске вспоминают сегодня и 17 отважных курсантов Полтавского тракторного училища, на тракторах принявших бой с танками» (архивная справка).

Дед Борис Игнатьевич Замышайлов не служил в местном гарнизоне и не был курсантом. Так что, окажись он ещё живой в Пятигорске, то непременно бы проведал родных. Повидался с молодой женой, обнял свою пятилетнюю дочку. Те жили в оккупации, и у них даже квартировал немецкий офицер. «Моя бабушка, женщина редкой красоты, никогда больше не вышла замуж. Ее возмущала настойчивость ухажеров, ибо она не сомневалась: муж может быть только один» – заключает Салтанова.

Никто не умаляет печальную судьбу деда, хотя бы потому, что как был призван в армию в 1939 году, так и нёс службу. С начала войны часть его находилась в районе города Белостока, откуда приходили письма. Белосток это Западный фронт, и там сразу завязались бои. Письма прекратились. Почему больше не писал, был ли жив, ответ один – война. И только в марте 1943 года пришло официальное извещение о том, что он пропал без вести.

Когда все эти несоответствия обнаружились и Салтановой было указано, то она взялась подчищать биографию. И вот свежая версия: «считаю себя продолжателем рода потомственных педагогов по маминому отцу, многосторонне одарённому человеку, ушедшему на фронт из пятигорского пединститута и геройски погибшему в 25-летнем возрасте».

И опять незадача: «мамин отец» никак не мог уйти из института на фронт.

«ЛЮБЛЮ ЛЮБОВЬ ЛЮБУЮ…»

Подписала свой нимфеевский опус Салтанова многозначительно «поэт», после чего бледнеет прочее «автор-исполнитель, член Союза писателей и Союза журналистов России». Творчество самой Валерии вынесем за скобки, а вот сопутствующее ему, хотя бы ростовский сборник «Стан», откроем.

Вначале эта книга вышла в 2011 году в Дониздате. В реквизитах обозначено издательство, его адрес, поименованы те, кто готовил издание в печать, названа типография. Присвоен издательский номер ISBN.

Однако в 2015 году книга «Стан» появилась в электронном варианте и вновь в том же виде (формат, объём, оформление, тираж, вёрстка, корректура и редактура), но без ведома Дониздата. Иначе говоря, в нарушение всех издательских норм, а соответственно – незаконно.

В выходных данных указан не только год выпуска 2015, но и заменено издательство на ЗАО «Книга», хотя все прочие реквизиты остались прежними: например, ISBN, что является грубейшим нарушением. Выходит, ЗАО «Книга» использовало чужой издательский номер, а также осуществило «пиратское издание», не предупредив об этом правообладателя. Ведают ли в самом ЗАО «Книга» о манипуляциях Салтановой?

Вот справка за подписью директора АО «Книга» Светланы Грибановой: «Никакого отношения АО «Книга» к данному изданию не имеет, наши издательские права автору не передавались. В. А. Салтанова использовала их самовольно. Также в книге указано, что она отпечатана в типографии ЗАО «Книга» и указан наш юридический адрес. Никакого разрешения на этот счёт не было дано».

 

Когда Салтанову схватили за руку и пригрозили судом, она тотчас убрала поддельный сборник из своего блога. Зато вышло в свет её последнее издание «Два полюса», обозначенное как философская лирика. Возьмём строки оттуда о почасовой бабьей доле:

 

Вот легко-то бабе подобреть –

Стоит только бабу обогреть!

Чтобы баба, хоть на час, любя,

Ощутила женщиной себя.

 

Ну прямо хоть сейчас в раздел интим-объявлений! Или такое гендерное откровение – туда же:

 

Я иду напропалую

И любовь люблю любую!

 

А как вам следующая некрофилия?

 

Я плохо помню чудеса,

Вокзалы и постели твёрдые.

Но ваши помню голоса,

Мои возлюбленные мёртвые.

(Бывает, человек – говно,

Но жив и вычурен…) и т. д.

 

Уникальность издания «Два полюса» в том, что Валерия Салтанова, будучи его автором, невесть с какого пятерика поименовала себя также редактором-составителем. Такого не бывало в издательской практике: налицо – раздвоение личности! Кстати, про лицо, вернее, лица неких уродцев, вставленных в книгу как «юношеские рисунки» опять же автора. Особо ужасает автопортрет с буратинистым носом на титуле.

 

Прошлое – есть прошлое, и Салтанова надумала вернуться в заполярную Воркуту. Хотя вернуться виртуально, а теперь это запросто.

И вот она становится на учёт в СП Коми, т. е. в Сыктывкаре. В той самой писательской организации, которую в своё время поносила в автобиографии, дескать, глава Коми Ю. Спиридонов, высоко ценил её творчество» и утвердил в 1999 году награждение премией, «но старшие коллеги по цеху, приближённые к власти, «вовремя» растолковали руководству, что оно заблуждается…» (М.: «Наше время», 2011, стр. 194).

Однако председатель правления Елена Козлова и её заместитель Андрей Попов, в прошлом воркутинец, по доброте душевной поспособствовали возвращению блудной дочери, то бишь Салтановой. Но на сайте, видимо, во избежание толков среди коллег в списке членов писательской организации местом проживания ростовчанки Салтановой названа… Воркута (?!), которую, как уверяла, «изжила в себе», и которая для неё «закончилась вовсе».

Правда, единожды за все годы «изжития» и «заканчивания» Салтанова нынешней весной заявилась в далёкий город. Странной оказалась поездка, судя по вынесенным впечатлениям от встреч с редкими друзьями прошлого «Лишь пьянка… А что теперь? Одной ногой в могиле, коль жизнь сама – за главного врага…»

 

…Когда Воркуту заваливает снегом, то сугробы громоздятся по сугробам. Стихнет непогода, и ты бродишь по мёрзлому городу, одолеваем странным чувством. Кажется, всё происходящее вокруг это не с тобой: теснится мгла, очерняя всё и вся, беснуется череда теней. Чудит полярная ночь. Иногда же охватит небеса медно-зеленоватое мерцание северного сияния.
И тогда исчезает последняя тень.

 

Керчь – Воркута – Ростов-на-Дону

 

ОТ РЕДАКЦИИ:

Готовы предоставить слово В. Салтановой для возражений по существу опубликованного материала. За ней также остаётся право обращаться в суд, как и делала она это ранее (см. «Мерзлота Валерии Салтановой»).