Запах чабреца

Запах чабреца

Стихи

* * *

Приду на улицу милую, а может быть, не приду,

туда, где акации желтые качаются, как в бреду,

туда, где они кончаются, где в трещинах вся стена,

где время со мной прощается и мама уже не видна.

Приду я туда не странником, которому не нужны

трофеи, они — отцовские, с далекой такой войны.

Но помню, мы были «фрицами», и снова была война,

а рядом была милиция, и нас берегла она.

 

* * *

Не там ли, родная, мы жили,

не там ли рожали детей?

Мы город сибирский любили

и быт наш без всяких затей.

Когда началась перестройка

и кругом пошла голова,

не там ли, родная, мы стойко

стояли не час и не два?

Стояли за мылом и хлебом

средь серых и окон, и стен.

Но были и солнце, и небо,

и ветер иных перемен.

Терпенье, родная, терпенье,

мы скоро уже отдохнем.

Так что же имеет значенье?

Быть может, тот город и дом?

Не знаю, родная, не знаю…

И выросли дочки уже…

В том городе — жизнь чужая

на нашем с тобой этаже.

 

* * *

Я помню запах чабреца

и вспышки молний дальних,

и цвета стали и свинца

у речки помню скальник.

И мать с отцом, и плеск воды,

и были все мы — дети.

И знали — в мире нет беды

и смерти нет на свете…

 

* * *

Мой город уснул, как в Неве синева,

и с нею уснули два каменных льва,

и с ними уснули цветы и кусты,

и руки воздели, как в храме, мосты!

Бессонный художник начал и основ

не ищет следов от затерянных снов.

Он вымоет кисти ночной синевой,

И город проснется, ведь город живой.

 

* * *

Это август, мой друг, он приходит за нами,

словно Невский проспект, словно поезд в метро,

облаками обнимет, как будто руками,

огурцами наполнит бабуле ведро.

Это август, мой друг, и осушат фонтаны

в Петергофе и в парке Победы фонтан.

Поплывут по Фонтанке неслышно туманы —

это август уходит в дожди и в туман.

Вечерами растут исполинские тени

и в кленовых аллеях густеет вино…

Это август прощально целует растенья,

у подъезда на лавке стучит в домино.

 

* * *

Нарисуйте меня и брата,

отца и бабушку с мамой.

Облака глядят виновато,

и растрескалась старая рама.

Сепией, умброй и охрой

напишите, художник-ветер,

как мамино платье сохло

на веревках из старой сети.

Нарисуйте мне сруб колодца,

в нем вода — тишина ночная,

как землею зеленой вьется

и сгорает трава степная.

Напишите, художник-время,

облетевшей листвой кизила,

как прощаюсь с друзьями всеми

и со всем, что со мною было.