Здесь нет спокойствия и сна
Здесь нет спокойствия и сна
ДИПТИХ
Хуже нет напасти,
Чем зверье у власти.
1
Здесь нет спокойствия и сна —
Зима звереет.
О Господи, когда весна?.. —
Уже не верю,
Что сгинет в мареве пурги
Войны проклятье.
Отчизна, мы ведь не враги —
По горю братья.
2
Саван, а не снег укрыл Донетчину:
Наливайте водку через край.
В городах с рассвета и до вечера
Смерть подушно собирает дань.
Ходит, на добро чужое зарится,
Радуется: мир сошёл с ума.
И в «котлах» людское «мясо» варится,
Скоро будет новый Иловайск.
Брат опять в лицо стреляет братово
(У Страны такой менталитет).
…И роняет Божий Сын гранатовые
Слезы…
Но спасенья больше нет.
***
Под ногами — снежинок крошево.
Спазмом боли сжимает горло.
Кто ты — с неба на землю сброшенный
В мир, где прошлое иллюзорно?..
И куда тебе деться с крыльями? —
До предела забита паперть:
Искалеченных — изобилие…
Состраданья на всех ли хватит?..
Недолюблены, недоласканы,
Недосчастливы мы, но все же…
У Распятия не распластанных —
Ты спаси и таких, о Боже!
Погибающих от неверия,
Себялюбия и гордыни…
Освети нам Дорогу — Верою,
Ту, что раньше вела нас в Ирий…
От стихов — не остов, а косточки…
Мне на выход опять с вещами…
Что еще Ты подашь мне, Господи?
Звезд горошины…
и Молчанье…
***
Симовы или Хамовы?
Чей продолжаем род?
Все мы — сыны Адамовы,
Ветхий Завет не врёт.
Землю засеяв трупами,
Грезим про Райский сад.
От сотворенья — глупые!
(Это не от Отца.)
В третье тысячелетие
Старый багаж берём.
Снова на Бога сетуем
И сатану клянём.
Каиново, Пилатово
Трудно в себе изжить,
И забираем братово:
Женщину, землю, жизнь.
Зависть назло умножили:
Ценность души — алтын.
С пьяными лезем рожами
К ликам святым.
***
Время шагнуло
решительно за полночь,
буквы дрожат
под настольною лампою,
ялик луны
в чёрном небе качается…
Час комендантский —
ходить запрещается!
В городе осени
стыло и ветрено,
листья разбросаны;
голыми ветками,
словно костяшками пальцев,
настойчиво
ветер стучит
в приоткрытую форточку.
В городе осени
горе — обыденность,
здесь отродясь
Алконоста не видели…
Сирин
призывную песню поёт —
жди воронье…
Жизнь наша в рамки
свобод не вмещается.
В городе осени
боль проявляется
списком потерь
населения мирного,
страх измеряется
взрывами минными,
ливнем осколочным,
переживанием,
Божию милостью…
Но испытания
Духа и Веры
у Господа вымолим.
В городе осени
имя за именем
жертв геноцида,
войны необъявленной,
криком
разбуженной совести
явим мы
миру:
не «сотню небесную» —
тысячи!
И на скрижалях
бессмертия
высечем.
В городе осени
повод для радости —
над головою
висящая радуга…
Здесь без прищура
увидит любой
в детских глазах
стариковскую боль.
В городе осени
чудо случается.
Надо
остаться людьми,
не отчаяться.
И обретём
в Царстве Божьем
спасение,
но «аз воздать»
велико искушение.
В городе осени
крестик за крестиком
я вышиваю
не платье невестино,
не гобелены
сакрально-былинные —
схиму по тем,
кто до времени сгинули…
***
Как чёток силуэт в оконной раме,
Хоть и едва подсвечен ночником,
Кричит: «Зайди! И за полночь — не рано!
Зайди! Пусть даже лично не знаком.
Отбросив лоск манерности столичной,
Верни себе провинциала шарм:
Улыбку детскую и лилию в петличке…
Поговорим с тобою по душам».
Мы пленники домов многоэтажных.
Черты, слова ли память сохранит?.. —
Что будет после… Разве это важно?.. —
Мы одиноки, хоть и не одни…
…Но ломанные линии рассветов
Ложатся спешно на полотна дней…
***
…Воронка после взрыва не остыла.
Европа. ХХІ век. Донбасс.
Нас Украина принуждает к миру.
О Господи, спаси скорее нас!
Пошли ослепшим от вранья — прозренье,
Пошли оглохши от него же — слух.
Мы ВЫЖИЛИ!
За Вербным воскресеньем
Страстной седмицы боголепный труд.
Я видела величие Собора,
Я ощутила длань Твою над ним.
О Господи, храни любимый город,
И Веру православную храни!